Из жизни Предлагает счастливый билет, А самой и шестнадцати нет. Села рядом и смотрит в глаза: – О любви почитайте стихи… Ах ты, язва, коза-дереза! Я такой не пишу чепухи. – Хо-хо-хо! – Я сказал. – Ха-ха-ха!.. И подальше пошел от греха. Я впервые позорно бежал, Не примерив к тем ножнам кинжал. Шмели Черный бархатный шмель… И.Бунин Июнь всё ярче, всё духмяней, Всё выше солнце, всё теплей, И на любой лесной поляне Гудеж от золотых шмелей. Качают вереск. Вереск гнется. Шевелится. Гудит гудом! Мед вересковый достается С таким трудом, С таким трудом! Как будто на воздушных ватах Они висят, гудя, трубя, Я их люблю, таких мохнатых, Сильней, чем самого себя. Я их люблю за труд упорный, За то, что с голосом густым Любой и бархатный, и черный, И с коромыслом золотым! «Какая маленькая пчелка…» Какая маленькая пчелка! Какой наряд, какая плоть… А как умна! И надо ж сколько Ума ей выделил Господь! Всё понимает, представляет: Когда лететь, зачем, куда, И никому не доставляет Ни малой толики вреда. Подчинена одной заботе, Всегда в трудах, в полете… Под небом, солнечною пылью, Она летит, подожжена, И не печалится, что крылья Быстрей сгорают, чем она. Рута О чём молчишь, глазами – на Стожары?.. Ошейник снят и, вольная уже, Ты смотришь в ночь и синие пожары В твоих зрачках, как проблески в душе, Колеблются… Так будет до утра! Что ухо слышит? Звуки ли вселенной, Чужую речь у дальнего костра, Сайгака ль тень, что дробью переменной Стучит по косогору? – не пойму. Ты вся – струна, натянутая стройно! И жизнь идёт спокойно и достойно, В служенье господину своему. Яблочки Был Ваня сторож нехороший. Ружье, небритая щека, Косоворотка в злой горошек И ремешок поверх пупка. Он пацанов, до яблок падких, Дай волю – бил бы наповал. Он не давал нам яблок сладких, Да он и кислых не давал. Орала ором Зостепанна: – Они опять идут, Иван! Иван, отвязывай Полкана!.. И на плетень влезал Полкан. Поганый пес был черной масти. На черном желтые зрачки И в желтой пене в желтой пасти Варились желтые клыки. А мы орешками плевали, Но каждый ощущал спиной И холодок потертой стали, И зубы с бешеной слюной… А баба в крике заходилась, И клушей рыхлой от гнезда, Вся расшаперевшись, садилась, Как не садилась никогда, На старый пень ракиты-вербы Среди сухих корней-плетней, И было скверно ей, наверно, И очень дурно было ей… Кряхтя, тащился Ваня следом. Хрипела псина за плетнем. Мы шли, плюя, к ночным победам, Не воровать же фрукты днем! И знали – утром в сельсовете Поднимет Зойка шум и вой, Но год стоял две тыщи третий, А это не 37-ой. «Мне нравится осень…» Мне нравится осень. Спокойно и немо Над нами висит потемневшее небо. До дна свою летнюю синь расплескало И ниже спустилось как будто устало. Уходят на зорях последние птицы. В деревне всё реже случайные лица. Деревня свои поправляет навесы, И лоси всё чаще приходят из леса, Молчат в удивленье, качают рогами, Как будто впервые встречаются с нами… Мне нравится осень. Прекрасные сроки! Прошедшего лета подводим итоги, Планируем зиму, не мыслим побега, Живем в ожидании первого снега В далекой сибирской глухой стороне С великой заботой о завтрашнем дне. Тихая охота Повстречал я его в лесу. Мужичок, сразу вижу, крепкий! Он смотрел из-под темной кепки, Ловко пряча свою красу За охапкою рыжих листьев — Мол, попробуй, его возьми! И достал я с веселым свистом Нож, наточенный для резни. Не дразнися красой своею! Не скрывайся от глаз во мху! Он не думал, что я сумею, Он не верил, что я смогу. А я левой рукою – в мох! Да и правой еще помог… Шоколадный был. Боровой! Заплатил за всё головой. |
