В деревне Я выхожу и слушаю простор. Листва шумит, но ветер меж стволами Так увлечен текущими делами — Ну что ему зеленый этот вздор! Он шарится, он догоняет, ищет, Гремит калиткой, в поддувала свищет, Качает шест на длинном журавле, Подолы рвет, заглядывает в лица, Дразнит собак – и, надо ж, не боится! — Как дед Пахом, когда навеселе. Я здесь живу четвертую неделю. Пахома знаю, Настю и Емелю. Мне сельская по нраву кутерьма. Представьте: ночь, сова мышами бредит, Емеля на печи куда-то едет, И ветер дым относит за дома. А, Господи, какая благодать — Пить молоко, и бабу наблюдать, Что два ведра несет на коромысле На скотный двор, А ночью за столом Припомнить всё, что ты увидел днем, И рифмой подпереть кривые мысли. «Встает заря. Луна зрачком совы…» Встает заря. Луна зрачком совы Неярко освещает панораму. Пастух с посадкой гордой головы На рыжем, перемахивая яму, Гремит бичом, срезая лопухи, Те самые, Которые матрона, Прогуливаясь возле першерона, Легко и славно вставила в стихи. Лежат луга в дыму и паутине. Играют гимн. Огромная страна Раскрыта, как гармонь, — Баса на Сахалине, А голоса под Питером. Слышна Родная речь. Спешат на дойку бабы… Струится молока парная нить! Россия, Русь! Да ты легко могла бы Не только нас – полмира напоить Отличным молоком. Но вот, не поишь. Согнув деревню и подняв Москву, Слепая, ты иные дойки доишь, Забыв про вологодскую траву… «Болтали, сидели, на небо глядели…» Болтали, сидели, на небо глядели. Ни словом, ни делом, а, вроде, при деле. Петух на шесте засыпал, просыпался И корм золотой по земле рассыпался, И лист осыпался, и гуси летели, И ветер сомнений хозяйничал в теле. Такая эпоха. Советы… палаты… Сосед уезжает. – Куда ты?.. Куда ты?.. Не скажет. Куда там! Плотней запахнется И в небе чужом о звезду разобьется. А перья кружатся. Гусиные перья! И местные жители, веря в поверья, Сажают озимый чеснок. С оглядкой на лист, что роняют деревья, На белый туман, что на зорях клубится, Крестьянин предчувствует холод. Как птица! Он ходит неспешно, он чистит лопаты, Меж рам наметает сугробы из ваты, И в старом кисете из ткани посконной Талоны на водку хранит за иконой. «Сентябрь на ветках краснотала…» Сентябрь на ветках краснотала, Среди полей. Смотрю – а жизнь нарядней стала. И веселей! Светлее небо и просторней, И в вышине Плывет орла кораблик черный, А по стерне — Косая тень его. Чуть дальше — К реке, в луга Бегут коровы, как на марше, Подняв рога. Волною это привечая, Бежит Ишим. И мы бежим, не замечая, Что вот – бежим. И ветер шарит по осинам В лесу рябом. И облака бегут. На синем. И голубом. «Бьет крылом петух на крыше…» Бьет крылом петух на крыше. Деревянный, как живой! Чем он смотрит, что он слышит, Как вращает головой? Я живу под этой птицей, Скот пасу, коров дою. Петуха кормлю пшеницей, Медовухою пою. Хорошо мне в этом доме От иных забот вдали. Кошка дрыхнет на соломе, Куры возятся в пыли. На заборе крынки, банки. Печень, вырезка, сычуг… Если радость, то без пьянки, Если песни, то – Шевчук. Волкодав следит за стадом. Луг, цветы, пчелиный рай. И печаль такая рядом, Хоть сто лет не помирай! «Загляну в колодец – космос…» Загляну в колодец – космос! Крикну – Эй! – ответит голос Чей-то – эй… – из тишины… А вокруг по всей поляне Бродят ежики в тумане, За туманом не видны. Под луной светла гречиха, Конь пасется тихо-тихо, Рядом кто-то, волосат, Шевелится в темных вётлах, Ведьмы лётают на мётлах. Лукоморье… Детский сад! И среди всего такого С именем хорошим – Вова, Ты живешь и знаешь, где Леший прячется в болотце, Знаешь, что внутри, в колодце Ласточки живут в гнезде. Ходишь много, смотришь зорко. Видишь, как восходит зорька, Как ступают поутру Вдоль деревни без опаски, Гуси в розовой раскраске Рядышком – перо к перу. |
