И вот на этой волне, ещё в школе, приятель-одноклассник обратил внимание Алексея на какие-то политические брошюры, дал почитать… Заговорил о философии. Это было далеко за пределами школьных программ, да и вообще юношеского понимания. Но Алексей был наделён чувством состязательности. Если друзья узнавали что-то новое из литературы, он мгновенно старался скорее погрузиться в это сам, осмыслить с разных сторон, и бросался на источники, искал в словарях, книгах информацию по теме. Пытался сполна освоить новое. Вот и попался. На всю жизнь. Гуманитарная сфера и политика становились неотъемлемой частью его жизни. На полках этажерки разрасталась библиотечка и уже не вмещала всех книг. Книги были разные: художественные, по астрономии, авиации, географии, минералогии. Здесь же – брошюры В.И. Ленина, Г. Плеханова и толстая книга «Основы марксизма-ленинизма». Её он купил недавно, чтобы понять суть этого термина, который был у всех на слуху.

Один жизненный подарок был заложен в школьных программах того времени – производственное обучение. Это направление в школьном образовании получит активное развитие, появятся политехнические школы, в каждой будут производственные мастерские, грамотные и душевные мастера. Школьники будут получать навыки и даже начальную квалификацию в рабочих профессиях. Многие потом вспомнят с благодарностью эти времена, применяя знания в повседневной жизни: кто-то, работая инженером, кто-то у себя в гараже или на садовом участке. Новые реформаторы через полвека уничтожат эту систему, даже запретят школьникам мыть в классах полы, тем самым лишат способности у нового поколения трудиться.

А тогда! В 9-м классе надо было на протяжении года ходить на завод и постигать какую-нибудь профессию. Алексею досталось токарное дело. Он попал в механический цех, один на один с рабочими, которые должны были обучить его этой профессии. Вагоноремонтный завод, эвакуированный сюда в начале войны, располагался за железнодорожной станцией. На него шла ветка пути, по которой закатывали вагоны для ремонта. Здесь ребят распределили по разным цехам.

Рабочие вначале скептически смотрели на школьника. Толку для цеха никакого, а ответственность большая. Но они ошиблись. Через короткое время Алексей постиг все премудрости токарного станка ДИП-200 («Догоним и перегоним») и стал самостоятельно нарезать гайки и болты, мог сделать нехитрую деталь. Он попробовал работать на долбёжном и фрезерном станках и даже посоревновался с токарем 5-го разряда в вытачивании шахматных фигур. Но не это было главным. Он незаметно стал своим в коллективе. Мог за штатного токаря выполнить сменную норму и сдать контролёру в ОТК.

Среди рабочих не было ни одного, кто имел бы полное среднее образование, даже бригадир. К Алексею вначале отнеслись, как к представителю «хилой интеллигенции», с осторожностью и недоверием. Но своим трудолюбием, упорством и простотой в общении, он быстро приобрёл авторитет и выделялся среди других только возрастом. Рабочая школа и бытовая среда шахтёрского участка, где он жил, воспитали в нём способность адаптироваться в любом трудовом коллективе. Самым важным в отношениях, он считал общение с простыми людьми. Никогда не показывать своё превосходство, какие бы преимущества не имел. В будущем он никогда не «гнул спину» перед чинушами и не ставил себя по жизни выше простого рабочего. Его будут считать «своим» врачи и учителя, строители и учёные. Но это будет далеко потом. Первая профессия токаря пригодилась ему для понимания настоящего производства, его незатейливых неписанных законов, психологии коллектива, амбиций мастеров и рабочих-профессионалов. Но он почувствовал незримую, словно лёгкая дымка, стенку отчуждённости рабочего и мастера от человека, который не остановится на средней школе, готов учиться дальше и со временем пополнит «чуждые» ряды «начальников». Один из бригады токарей так и заявил Алексею: «Ты не наш. Посмотрим, как ты будешь относиться к нам лет, этак, через десять, когда станешь руководить». Только они не поняли, что с ними был юноша из рабочей семьи, испытавший все «прелести» послевоенной жизни и лучше многих, понявший, что жизнь надо строить самому, добиваться собственных побед, не отделять себя стеной личных амбиций от простых людей. Но у рабочих была своя правда, испытанная на собственном примере.

Однажды вечером к нему зашла классный руководитель – учительница русского языка и литературы. Мама лежала в больнице. Алёша был один, чистил картошку на ужин. Сконфузившись, он бросил нож, затолкал ногой тазик с чистыми клубнями под стол и смущённо уставился на учительницу. Она удивлённо осматривала скромную обстановку квартиры. Алексей стеснялся этой обстановки. Две металлических кровати, аккуратно заправленные, стол с радиоприёмником, да сундук в углу. Вот и всё. Нет, был ещё очень важный для Алексея элемент мебели – этажерка с книгами. Роза Усмановна подошла к его заветной этажерке и, водя пальцем по корешкам, стала вслух читать названия книг и задавать вопросы.

– Словарь иностранных слов. Ты часто сюда заглядываешь?

– Да, приходится.

– «Холодный дом» Диккенса. Ты читал?

– Да!

На столе лежала раскрытая на средине книжка Оноре де Бальзака «Этюды о Бейле». Это была литературоведческая работа французского писателя о творчестве Стендаля. О литературе идей и литературе образов.

– Ты что, это читаешь? Всё понятно? – с сомнением спросила она.

– Да!

Конечно, этот перечень книг не очень подходил для девятиклассника. Какие-то из них попали в дом случайно, а какие-то он покупал на сэкономленные деньги. Книги были страстью Алексея с первого класса, как только он научился читать. Как-то с матерью они зашли в маленький книжный магазин, чтобы купить тетрадки. Алёша увидел детские книги и сразу обратил внимание на книжку «Ёжик». Не отступил, пока мама не купила её. Дома он вслух прочитал её родителям. Эта книжка, наверное, только своим названием определила его характер на всю жизнь. Он обрёл защитный покров. Сам не нападал, не провоцировал конфликты, но всегда давал отпор и отчаянно защищал свою точку зрения. «Выпускал колючки», когда на него нападали. Это вредило ему в зрелые годы, но помогало сохранить позицию и убеждение.

Он сам не понимал, чем его привлекло произведение Бальзака. В нём не было того увлекательного повествования, какие он находил позже в романах из серии «Человеческая комедия». Бальзак исследовал творчество другого знаменитого французского писателя, осмысливал и обобщал глубину авторских опытов… Это захватило Алексея и стало началом увлечения статьями публицистов-критиков.

Каждая новая книжка на полке потянула за собой две-три других. Этой начавшейся цепной реакции постижения знаний мешали только ограниченные средства, скорее их полное отсутствие. Но восполняли пробел библиотеки. Пенсии матери хватало едва на пропитание и дешёвую одежду. Как-то он с друзьями, перед Новым годом, поехал на лыжах в лес, благо тайга окружала город, и срубил ёлку. Едва не замёрзнув, придя домой, он не поставил её в свою комнату, а по просьбе соседа отдал ему за рубль и на следующий день уже был в книжном магазине, где выбрал новую книгу.

Учился он не блестяще. Троек и четвёрок было поровну. Пятёрок мало. Но в том, чем он был увлечён, опережал знаниями своих сверстников. Так, в 10 классе ему не было равных в астрономии, которую он знал наизусть и пополнял школьный минимум многими книгами по теме. Сказались мечта о космосе, путешествиях на другие планеты и таинство бесконечности. По предмету «литература» внезапно оказался на виду, когда учительница опубликовала его сочинение на школьной информационной доске. Любил он и физику. Этот предмет воспринимал органически, как пищу, как воздух. Знать осязаемую окружающую среду, её законы он считал естественным и необходимым. Но в целом в нём рождался романтик мыслей, романтик действий, этакий поперчённый жизнью идеалист.