Запомнился навсегда этот страшный звук и подростку Алёше.

В солнечное весеннее утро во дворе одноэтажного дома на искрящемся тонком льду, ещё не начавшим таять, можно было увидеть подростка в чёрной ватной телогрейке, без рукавиц, обутого в серые валенки. Мальчишка выделывал непонятные фигуры, похожие то ли на балет, то ли на репетицию театральной сценки. Он взмахивал правой рукой, словно оратор, гордо поднимал голову и что-то произносил. Незаметно подкравшийся свидетель мог бы услышать декламацию неизвестного текста, в духе шекспировского Гамлета. Может быть, это были те строки, может, нет, скорее он репетировал сценку из спектакля, которую дала учительница, но жизнь самого подростка складывалась совсем непросто. В отличие от Гамлета, который восстал против преступления, Алёшка мог восстать против той сложившейся порой неразумной грубой и несправедливой жизни, которая обрушилась на него, пыталась сломать, подогнать под свой негласный стандарт, серый, бесперспективный, раз и навсегда определённый. Эта несправедливость, глупость ничтожных людей, несуразность многих жизненных ситуаций, спровоцированная ими, будет преследовать всю его детскую и юношескую жизнь. Позже он научится проходить всё это с меньшими эмоциональными потерями, пытаясь противостоять, или созерцая этот мутный поток действительности. Только проницательный, знающий наблюдатель мог понять его душевное состояние. Те проблемы, которые его мучили, та жизненная ситуация, из которой он стремился вырваться, можно было зеркально отнести к словам Шекспира:

В его движениях наблюдалась твёрдость и решительность. То была импровизация. Посетившая душу подростка смутная идея вызвала душевный порыв, позвала его на природную сцену. Внезапно возник и залпом вылился душевный протест всей безжалостной действительности, загоняющей человека, словно мышь, в житейскую щель, из которой видна лишь узкая полоска света. Это душевное буйство закрепится, станет защитным панцирем от унижений, несправедливых нападок, желания некоторых затащить его в свой, серый, агрессивный и бездушный мир. Выровнять его душу под себя, подчинить волю и разум. Мгновенная вспышка сознания, словно напалм, раз и навсегда выжгла из его души страх перед сильными, авторитетными, наглыми, хитрыми и ловкими. Впоследствии он будет видеть их насквозь, ощущать нутром и сторониться, или, встречая агрессивного антипода по духу, твёрдо противостоять ему. Или вежливо, но решительно расходиться, держать дистанцию. Порой бросаться на противника, как загнанный в тупик зверёк…

Внезапно одиночное представление прервалось, и мальчишка, немного ссутулившись и уже вяло вышагивая, направился в дом. Свидетель мог оценить это как переход из сказочного, ирреального мира в суровую действительность. И он бы не ошибся. Дома Алёшку ждал скудный завтрак, приготовленный матерью, унылая обстановка, скрашенная висящей на стене радио-тарелкой и небольшой этажеркой, на полках которой стояло около десятка книг. Этажерку Алёшка сделал сам, это была его гордость. После гибели отца в шахте два года назад он сам, на правах хозяина дома, всё делал сам. Помогла любознательность и тесное общение с отцом, за которым он неотступно следовал всюду и наблюдал, как тот на самодельном верстачке строгал, пилил, делал для семьи и на продажу небольшие столярные изделия. Потеря отца была большим ударом по тонкой неокрепшей психике мальчика. Он часто видел его во сне, испугавшись, просыпался с криком. С его мамой в те дни случился инфаркт, от которого она едва оправилась, но постоянно попадала в больницу с гипертонией. Детство ещё не кончилось, но Алёша уже стал не по возрасту самостоятельным и в мышлении, и в действиях. Только мечты помогали уйти от повседневной суровой реальности в мир недоступного. Они погружали его то в состояние мореплавателя, то в роль полководца, то он самозабвенно читал стихи, становясь поэтом. Чтобы вырваться из узкого бытового пространства, он рано пристрастился к путешествиям. Убеждал друзей пойти куда-нибудь, разрабатывал маршрут, а по возвращении в толстой тетради в романтических красках описывал увиденное.

Несколько областей Западной Сибири – Кемеровская, Томская, Новосибирская, с их равнинным ландшафтом, – родная земля Алексея. Здесь небольшие степные просторы перемежаются с лесами, порой переходящими в тайгу, где климат организован природой по строго пропорциональному временному принципу: весна, лето, осень, зима. Эти времена года ярко выражены. Как и положено по названию. Если в западных районах зима – это мокрая осень, а лето намного перекрывает и весну, и осень, то в Сибири всё распределено правильно, по справедливости. Редкие сбои – не в счёт. Каждое время года имеет своё, яркое, неповторимое лицо. Зима – настоящая, морозная, снежная, сухая и совсем не страшная, как её рисуют жители более тёплых мест. Главное – правильная одежда и надёжный дом. Сухой, морозный воздух только подкрашивает румянцем щёки и бодрит человека. Не даёт ему застаиваться, «вянуть», лениться. Весна и осень тоже настоящие – красочные, со своими особыми запахами и жизненными циклами всех, кто летает, бегает или ползает. Их проявления выглядят празднично, рационально, красиво. Прилетают ли весной птицы, или уже собираются осенью в тёплые края, они всегда привлекают внимание и вызывают восторг наблюдателя. Летом в аромате цветущих полей или в таёжном хвойном полумраке кипит жизнь. Рождается новое потомство, родители суетливо снуют от гнёзд до мест пропитания, солнце в зените божественно созерцает мир и согревает всё живое, наполняет его энергией и силой. Дети и взрослые живут в гармонии с природой, они равно в любое время года дружат с тайгой, лесом, наслаждаются их красотой, и черпают, не замечая, духовный эликсир, бодрящий душу и тело. И люди в Сибири – особой формации. Пусть не кичатся столичные снобы, поражённые вирусом мнимого превосходства. Даже в начале XXI века, после многочисленных экспериментов и насилия, сибиряки более «правильны», чем европейцы. У них более чётко выражены лучшие качества человека, законсервированные веками, глубже душевные проявления, нравственные основы. Сибиряк более надёжен в общении, готов придти на помощь, проявить бескорыстие, внимание, приютить и обогреть странствующего. Но признаки болезненных изменений появились с новым разрушением государства, его духовного стержня. Как бы ни поднимало на щит каждое новое поколение свои современные ценности, модные веяния в поведении и общении, как бы ни превозносились они, особенно в центрах культуры и власти, всё окажется временным и не всегда действительно ценным. Как душа человека, так и законы её здорового существования, остаются неизменными. Так определил Создатель.

Однажды Алексей с небольшой группой одноклассников и учительницей физики, ещё молодой непоседой, в зимние каникулы на лыжах отправились посмотреть на таёжные деревни и хутора. Когда вышли, было не очень морозно, солнце улыбалось через высокие вершины зелёных елей и сосен. Мохнатые таёжные старожилы надёжно укрывали путешественников от ветра, было тихо и только поскрипывание лыж да звонкие весёлые голоса нарушали покой дикой природы. Лыжни не было, ребята выбрали короткий путь, чтобы пересечь небольшой таёжный участок, попасть на деревенскую дорогу. Мальчишки сами по очереди торили лыжню, а девчонки весело шагали за ними. В зимнее время день короток, солнце отбрасывало всё более длинные тени, похожие на долговязых приведений, пока не исчезло совсем, и темнота наступила почти мгновенно. Предполагаемой по маршрутному плану дороги почему-то не было видно. Все заволновались. Начали рассказывать всякие страхи, вспоминать небылицы, пока учительница не пресекла опасное сползание к общей панике. Она была встревожена больше всех. Ей отвечать за жизни ребят. Она твёрдо всем приказала идти, не останавливаясь. Мальчишки, чувствуя ответственность перед девчонками, начали балагурить, шутками подбадривать друг друга, показывать, как надо прыжками согреваться на лыжне. С наступлением темноты мороз стал проникать в рукавицы, пощипывать уже не по-доброму щёки. Даже валенки не могли сохранить то тепло, которое было вначале. Кто-то предложил остановиться и разжечь костёр. Это была крайняя мера, она таила бо́льшую опасность, чем дальнейшее продвижение по таёжным просекам. Большинство ребят не согласились, и все вместе продолжили ночной путь. Алексей вспомнил свой дом, печку, которую сам растапливал каждое утро. Ему с сестрой нравилось сидеть по вечерам у тёплого кирпичного сооружения, сквозь щели которого в чугунной дверце, светились красные тёплые блики, играя на лицах детей в полутёмной кухне. Здесь он любил читать, или просто мечтать, глядя на огонь. Когда были сильные морозы за сорок градусов и школьников освобождали от занятий, они, прислонившись спинами к стенке, где проходил дымоход в смежной комнате, подолгу отогревались, а потом, надев коньки, гоняли по улице, удивляя прохожих. Сейчас Алексею так захотелось вновь оказаться у этой тёплой стенки… Но вокруг была тайга. Мрачная, таинственная, опасная, вознесённая к небу тысячами ёлочных пик-верхушек. А над ними россыпью, как конфетти на праздничном полу в новогоднюю ночь, рассыпались звёзды. Они все были живые, подмигивали Алексею, который на минуту отстал от всех, остановился и с восхищением смотрел на бесконечный загадочный мир Вселенной. Что-то лёгкое и вселяющее надежду пришло оттуда и проникло в душу Алексея. Он облегчённо стал нагонять ребят. Луна осветила пролески каким-то синеватым сказочным светом, словно передала привет свыше. Стало немного спокойнее на душах заблудившихся. Никто не паниковал, усталость ушла прочь, появилось второе дыхание. На ходу разломали буханку уже начавшего подмерзать пшеничного хлеба, с аппетитом проглотили каждый свою долю, и продолжали путь. Они вышли на широкую свободную от леса полосу, встали на твёрдый укатанный снег, да ещё почуяли запах конского навоза… Крик радости, многоголосое «ура» прокатилось по морозному воздуху. Радость была похожа на праздник туземцев у костра с добычей… Вдруг один из ребят громко спросил всех сразу: «А в какую сторону идти?» Наступила тишина. Слышно было только редкое поскрипывание вековых замёрзших елей. Мальчики, буквально водя носами вдоль санной колеи и принюхиваясь, пытались определить правильное направление… Алексей поднял голову, нашёл полярную звезду и твёрдо сказал «Нам туда!» Без доказательств и обсуждений, все бросились вперёд. Лесное эхо откликнулось смехом, шутками. Отряд, наконец, обратил внимание на красавицу луну и вдруг ставшие приветливыми далёкие звёзды… Через полчаса все увидели впереди огоньки, и послышался лай собак. То была долгожданная деревня, куда они собрались накануне идти в поход. Для Алексея это событие стало одним из первых уроков ответственности. За других. Ведь не только легкомысленная учительница, но и он, как член команды, отвечал вместе с ребятами за девчонок. Этот поход научил его впредь просчитывать последствия своих действий, связанных с людьми.