– Обращались как с белым человеком, – усмехнулась Шерри. Она сидела за столом напротив, развернув перед собой сборник кроссвордов.

– Слово из восьми букв, «основательный»? – прочитала она.

– «Крепкий», – предложила Лайза.

– Из восьми букв.

– Тогда «солидный».

– Ну ладно, подсмотрю.

Она заглянула на последнюю страницу и вписала в квадратики: «глубокий».

– Вы, ребята, местные? – спросил Хови. Лайза обернулась к нему от мойки:

– Мы – ребята?

— Нет, я хотел сказать… Лайза рассмеялась:

– Ничего, это я просто дразнюсь. Я выросла в Перте, а Шерри с Запада.

– Где бродят бизоны, – закончила Шерри. – Страх и ненависть Великих Равнин.

Отсылка к Хантеру С. Томпсону[23] прошла мимо Хови.

– Перт отсюда к югу, верно? – спросил он.

– Всего в нескольких милях по дороге от Ланарка, – согласилась Лайза, – А что?

Хови задумался, не зная, как подать вопрос. Не хотелось выставляться перед ними недоумком – не так уж часто пара хорошеньких телок тратила на него улыбочки. Но кое-что ему нужно было узнать.

– Видели машину, в которой мы вчера приехали?

Лайза кивнула:

– Она так и стоит во дворе. На вас что – тягач налетел?

– Нет. Олень.

Шерри подняла голову:

– Олень? Брось. Давай серьёзно.

– Нет, правда. Самый здоровый, какого я видел. – «А то я много их видел, – добавил он про себя. – Ну, хоть бы и в зоопарке». – Ростом с лося!

– Может, это лось и был? – предположила Шерри.

Хови покачал головой:

– Нет, самый настоящий олень. Выскочил из лесу и давай нас бодать. Мы как раз встали на просёлке где-то к югу отсюда. У вас тут часто такое случается?

– Что? – переспросила Лайза. – Чтоб олени бодали машины?

Хови кивнул.

– Впервые слышу.

– Я в Скалистых горах видала, как быки окружают машины, – припомнила Шерри, – но они никогда не бодались.

– И ещё там была музыка, – продолжал Хови, путаясь в словах. – Такая… нездешняя…

Девушки смотрели на него, ожидая продолжения. Но он молчал, и Лайза тихонько захихикала.

– Покуриваешь? – спросила она.

– Что? Нет. То есть я тогда был не под кайфом. – Ему хотелось сказать, что музыка как-то связалась для него с нападением оленя. Но он чувствовал, что это прозвучит глупо.

– Ну, наверно, надо что-то делать, – заговорила Лайза. – Что скажете, доктор Мэллон?

– Я бы прописала пару хороших затяжек, – отозвалась Шерри.

Лайза взглянула на Хови:

– Как тебе, морячок?

– В самый раз, – ответил тот.

Дурак он был, что заговорил об этом, и хорошо хоть, не с Эрлом. Бог знает, что сделал бы с ним Эрл, потому что теперь, подумав, Хови сам понимал, как глупо было заводить такие разговоры. Но воспоминания о музыке тревожили его, и он твёрдо решил вернуться и послушать её ещё раз. В ней было что-то опасное, что-то в ней несло ему боль, он твёрдо знал это, хотя не умел объяснить.

– Держи, Хови, – окликнула его Шерри, протягивая сигаретку. – Затянись разок.

Хови с улыбкой взял самокрутку, отбросил непривычные мысли. На хрен. Потом подумает. А сейчас у него тут пара смачных штучек, косячок и вволю расслабухи. Олень и музыка подождут. И Эрл подождёт, если на то пошло.

Он затянулся, глубоко втягивая дым, и взглянул на девушек. Может, ему повезёт заполучить кого-нибудь из них. Черт, а может, даже обеих? Он улыбнулся, чувствуя, как кое-что под столом быстро твердеет, и затянулся ещё разок, прежде чем передать косяк соседке.

– Ты, верно, умом тронулся, что так болтаешь при малышке, – сказал Баннон.

Валенти взглянул на Али, почти скрытую от них густым подлеском. Дорожка постепенно превратилась в тропинку, но кто-то явно по ней похаживал. Почти заросла, заметил про себя Валенти. Кто мог здесь гулять? Он пару раз видел потрёпанный грузовичок, заезжавший в лес. На нем приезжала небольшая компания: пожилой мужчина, более молодая пара и трое-четверо ребятишек – все в поношенной, но чистой одежде. Они оставляли грузовик на целый день и уходили в лес по этой самой тропе.

Последний раз они появлялись здесь осенью. Тогда Валенти, заметив у них рюкзаки и тюки, принял их за обычных туристов, но теперь у него появились сомнения. Может, те люди доставляли продукты лесным жителям? Музыканту Томми, скажем? Или Малли?

– Говорю тебе, – продолжал Баннон, – ты просто напрашиваешься на неприятности.

– Али – славная малышка, – возразил Валенти. – С ней не будет хлопот.

Баннон покачал головой:

– Пока для неё это вроде игры или кино. Но что будет, если до неё дойдёт, что за работу ты делал для семьи… Иисусе, да и просто что такое семья?

– Думаю, она понимает.

– Фигня. Она ещё ребёнок.

– Я в тринадцать лет убрал первого, – сказал Валенти.

– В тринадцать?

– Угу. Поселился по соседству один парень – без всяких связей, чужак – и решил завести дело. Толкать наркоту, понимаешь? Ну, padrone это не понравилось, и он послал родственника потолковать с парнем, да только тот не вернулся. А через пару дней то, что от него осталось, нашли подвешенным в одном из складов padrone. С парня заживо содрали кожу. Марио рассказывал, он был ещё тёплым, когда его снимали… провисел там живым все это время… – Валенти покачал головой. – В общем, дело было серьёзное. Беда в том, что тот парень – толкач – нигде не появлялся без быков, a padrone не хотелось устраивать бойню. Так что один умник и догадался: «Эй, на улице полно ребятишек – и кто станет оглядываться на мальчонку?»

Валенти взглянул на Баннона. Тот кивнул, показывая, что слушает.

– Никто, – продолжал Валенти. – Никто не оглянется. Ни тот парень, ни его быки. Так я и получил первый контракт. Все устроил Марио. У меня в кармане был пистоль, и я бежал с компанией мальцов, пиная мячик. Мячик подкатился к машине того парня, и я подбежал к ней. Быки на меня и внимания не обратили – Иисусе, кто смотрит на мальчишку? Так что я подошёл, сделал два выстрела и был таков.

– Гадкое дело – посылать на такое ребёнка.

– Слушай, я только этому делу и учился. – Валенти остановился, чтобы подчеркнуть значение слов, и Баннон остановился вместе с ним. – Я не какой-нибудь ковбой, – продолжал Валенти. – Не из тех, кто делает зарубки на стволе и прочие глупости. Да я никогда и не использовал один ствол дважды. Но что я умел, то умел, а при padrone глупостями не занимались – никакой фигни capitof . Если уж просят кого убрать, значит, дело плохо.

– Мне говорили, – кивнул Баннон. Валенти тоже кивнул:

– Да. Потом дело пошло по-другому. Padrone старел – может, стал хуже видеть. Не знаю. Но по большей части моя работа для семьи Магаддино состояла в разговорах, понимаешь? Я должен был поговорить с парнем – может, он задолжал кому-то деньги или услугу, а когда дошло до дела, норовил увильнуть от расплаты. Всякое. Убирали кого-то редко – прежде. Это вредило делу.

– Кому нужны лишние сложности? – вставил Баннон.

– Точно. Кому они нужны? Но теперь дела пошли так… – Валенти покачал головой. – Говорю тебе, читаю газету или смотрю новости и не верю своим глазам. Не то что все это дерьмо в Центральной Азии – нет, прямо здесь. Говорят, серийные убийцы. Как это парень может убивать ради удовольствия? То есть я ещё понимаю, разозлиться, малость съехать с катушек, и когда для дела, тоже понимаю – но как можно заниматься этим для забавы?

Баннон качнул головой и постучал себя пальцем по виску.

– Вот-вот, – подтвердил Валенти. Потом взглянул вперёд, не увидел Али и встревожился:

– Эй, надо идти, а то, пожалуй, встретим Али на обратном пути.

Баннон пропустил его вперёд.

Али походила на щенка, рвавшегося с поводка, и Валенти в конце концов махнул ей рукой:

– Давай вперёд, разведывай. Мы догоним.

И она помчалась вперёд, наслаждаясь ощущением свободы, которым наполнял её лес. После короткой пробежки девочка замедлила шаг, стала останавливаться и заглядывать во все дыры. Её внимание привлёк яркий блеск у тропы, но это оказалась всего лишь обёртка сигаретной пачки, скатанная в тугой шарик. Гораздо интереснее была муравьиная дорожка, пересекавшая тропу. Али раздвинула кусты, чтобы посмотреть, откуда марширует муравьиная колонна, и тут же сморщила нос, обнаружив тельце мёртвого бурундучка. Отпустив ветки, она пошла дальше.