– А в Малой Таахонке разве есть вулканологическая станция?
– Конечно. И ещё какая! Там можно отслеживать не только обычную активность вулканов, но и паранормальную, вызванную чёрным колдовством, например. Волшебники из Малой Таахонки уже долгое время сотрудничают с Институтом Вулканологии и с Камчатской станцией, снабжая их более точными данными.
– То есть ты хочешь сказать, что люди из Института знают о волшебниках? – изумилась Лия.
– Знают, но лишь единицы, – кивнул Кир, поднося палец к губам. – Так вот, как раз в тот приезд старшего брата в Малую Таахонку туда наведалось несколько сотрудников из Института, среди них была одна премилая девушка, молодая, но талантливая специалистка по вулканологии, в которую правитель возьми да влюбись. А втюрился он так, что просто голову потерял и вскоре решил перебраться к возлюбленной во Внешний мир насовсем, чем и возмутил всё волшебное сообщество.
– Как романтично, – улыбнулась Лия.
– Романтично-то романтично, – хмуро ответил Кир, – если бы не древнее писание из Книги Огня. А гласит оно вот что:
А тот сын огненный, кто отдаст своё сердце человеку из Мира Внешнего, и сам он, и потомки его лишатся умений чародейских и будут навсегда изгнаны из Мира Волшебного, обрекая себя на жизнь человеческую, – отчеканил мальчик.
– Каждый таахонец это писание назубок знает. Родители заставляют нас вызубривать его, чтобы никому и в голову не взбрело пойти по стопам того правителя, – Кир остановился и с досадой выбросил соломинку. – А мне, если честно, совсем не надо это вдалбливать, я уж точно не откажусь от волшебных сил ради какой-то там девч… – тут он осёкся, покосившись на Лию.
– А вдруг это настоящая любовь? – возмутилась она.
– Ну разве что настоящая… – растерянно пробормотал Кир. – Короче говоря, поселился старший брат во Внешнем мире, в Петропавловске-Камчатском, стал обычным человеком, сжёгши за собой все мосты в Волшебный мир, а звание Верховного Чародея в Таахоне унаследовал младший брат.
– Интересная история, – Лия продолжала щёлкать орешки, – но ты забыл про нас с дедом. Мы тут при чём?
– Как, ты ещё не догадалась? – Кир отбросил со лба прядь волос. – А при том, что старшего брата звали Огнеслав, а младшего – Пламен…
– Ну-у, – неуверенно протянула Лия, – Пламен – это же вроде ваш нынешний Верховный Чародей, так? А Огнеслав?..
– Странное имя для Внешнего мира, не находишь? Вероятно, старший брат, живя в Петропавловске-Камчатском, назвался проще: Вячеславом, например, или Славой…
Лия закашлялась, чуть не подавившись скорлупой ореха:
– Ты серьёзно? Хочешь сказать, что мой дед…
– Именно, – ответил Кир, – по крайней мере, похоже на то.
– И, выходит, Пламен, ваш Верховный Чародей – его младший брат? Не смеши меня ради бога.
– И твой двоюродный дедушка, – добавил Кир.
– Да ну… Не может быть…
– Глаза у тебя фиалковые, как у всех волшебников из рода Сара, – Кир загнул большой палец. – Твой дед же недавно переехал в Малую Таахонку, ты сказала?
– Ну да, – неуверенно произнесла Лия, – после смерти бабушки…
– Ну вот, – Кир загнул указательный палец, – на днях я слышал, как родители говорили о том, что Огнеслав вернулся в Малую Таахонку. До того нельзя было, ведь жена-то его – не волшебница. Он и сам теперь человек, но ему дали поблажку. Он всё равно как свой, понимаешь. Хотя некоторые не одобрили. Многие до сих пор на него в обиде – думают, он… ну, что ли, предал Таахон…
– А меня с мамой почему пустили у деда погостить, ведь мы же обе из Внешнего мира? – Лия растерянно вертела в руках кедровую шишку.
– Должно быть, Огнеслав договорился как-то с Главой Администрации, – пожал плечами Кир, – хотя Горана, конечно, уступчивым не назовёшь, но вы же на небольшой срок…
Лия вспомнила сутулого прохожего, с которым дедушка поздоровался на лесной тропинке в день приезда. Они обменялись парой слов о какой-то договорённости, а позже дед попросил Лию не ходить по посёлку… Видимо, в этом и было условие: девочка не должна заметить ничего странного. Тут она вспомнила и собаку, и птиц в лесу. Получается, ей не померещилось: они и впрямь разговаривали. Только ни дед, ни Горан не знали, что Лия понимает голоса животных.
– Постой, одно мне всё-таки неясно, – сказала она. – По-твоему, я внучка Огнеслава, но если верить этому вашему писанию, у меня не может быть никаких колдовских способностей, да их и нет. Как же я тогда остановку в Малой Таахонке заметила? Бант сказал, она только для волшебников видна. А голоса животных? Ведь я их слышу.
– А вот это и мне интересно, – озадаченно проговорил Кир. – Трамвайная остановка и в самом деле невидима для обычных людей. Простой человек не может попасть в наш мир, а значит – ты волшебница. Но и Книга Огня не ошибается… Прямо головоломка какая-то выходит, – мальчик наморщил веснушчатый нос и призадумался.
Он помолчал немного, обгрызая очередную соломинку, и вдруг сказал:
– Разгадка, мне кажется, вот в чём. Книгу Огня написали первые таахонцы двести тысяч лет назад на их древнем наречии, но с тех времён наш язык изменился до неузнаваемости. Как говорит мой преподаватель по диалектам: «Достаточно лишь одного неверно переведённого слова, чтобы исковеркать смысл всего сказанного». А Книга Огня перелагалась множество раз и, возможно, слово, переведённое с древнего таахонского как «потомки», на самом деле означало более конкретное «дети», то есть прямые потомки, а не последующие поколения. Теперь понимаешь? Похоже, твоя мама, как дочь Огнеслава, не унаследовала от него волшебных сил, но они проявились через поколение, то есть в тебе… В общем, мне это видится так, но, возможно, я не прав, – заключил Кир, разведя руками.
– Если честно, думаю, тут какая-то ошибка, – возразила Лия. – Сколько себя знаю, ни разу не замечала за собой ничего волшебного.
– Вот именно что не замечала, – ответил мальчик и весело подмигнул.
Ребята загулялись. Наступали сумерки. Сквозь медленно плывущие сизые облака уже проглядывала бледная луна, хотя звёзды ещё не показывались. Трель синехвостки давно смолкла, и теперь слышался голос одинокой ночной птицы. Лия настолько погрузилась в раздумья, что не заметила, как оказалась возле стен древнего замка. Построенный у входа в пещеру, он вырастал из горной породы, словно ласточкино гнездо, прилепленное к скале. Высоченные башни растворялись во всё синеющем небе.
– Хочешь – зайдём, познакомишься со своим двоюродным дедом? – простодушно предложил Кир.
– Что? Прямо сейчас? – смутилась Лия, робко глядя на тёмные тени каменных орланов, безмолвно охраняющих входные ворота. – А это обязательно? Может, как-нибудь потом?
Догадки Кира о её принадлежности к правящему роду звучали довольно весомо, но всё же, что если мальчик не прав и она попала сюда по ошибке? Заявиться в замок и провозгласить себя волшебницей, двоюродной внучкой Верховного Чародея – не ровен час, примут за самозванку…
– Ну ладно, раз не хочешь сейчас, можно и завтра, – сказал Кир. – Пойдём. Не знаю, как ты, но я лично умираю с голоду. Бабуля уже наверняка заждалась и что-нибудь вкусненькое приготовила.
После слов о еде Лия почувствовала, насколько сильно проголодалась, и тут же вспомнила о дедушке. Необходимо как можно скорее сообщить ему, что с ней всё в порядке. Вдалеке за замком виднелись одноэтажные цветные домики. В окнах зажигались один за другим яркие квадраты света. Туда ребята и направились, вперёд по просёлочной тропе, сменившей дорогу, вымощенную чёрным камнем. Вскоре они вышли на круглую рыночную площадь, где торговцы, по большей части крохотного роста (карлики – сообразила Лия), суетливо убирали с прилавков свой товар: овощи, свежие и сушёные грибы, корзины с кедровыми орехами, аппетитные лакомства, деревянные поделки, зонты с резными рукоятками, плащи и дождевики всех размеров и фасонов. Кир остановился возле одной из лавок, где ещё лежали всевозможные сладости из кедровых орешков: засахаренные драже на развес, халва, козинаки, тянучки, батончики с начинкой из кедрового молока и много чего ещё, что буквально глаза разбегались. «Возьмём халвы к чаю», – сказал мальчик. Пожилой карлик с хитрым прищуром взвесил ему триста грамм.
