– А чем это грозит? – спросил Хэнк, когда она замолчала.

– Мир не может существовать без воронова племени, – сказала Маргарет. – Он или мгновенно канет в бездну, или наступит бесконечная ночь, как сейчас, пока не умрет последний из живущих.

– Но разве кукушкам это неизвестно? – воскликнула Лили.

– Кукушки никогда не прислушивались к разумным доводам, как это делают нормальные люди, – вновь заговорила Хлоя. – Они никогда не сопоставляют причину и следствие. Когда мир погибнет, кукушки будут удивлены больше всех.

Хэнк обвел всех решительным взглядом.

– Как я понимаю, мы должны остановить их, верно? Рэй говорил, что ему известно, где они отсиживаются.

Но Маргарет печально покачала головой.

– Ты не понимаешь, – сказала она. – Уже слишком поздно.

Хлоя кивнула:

– Раз уж содержимое горшка взболтали, нам остается только ждать, пока все успокоится.

– Ну нет, – заявил Хэнк. – Может, вы и готовы ждать, я – нет.

– Ты ничего не сможешь сделать, – предостерегла его Маргарет. – То, что началось благодаря горшку, должно закончиться само по себе, и твое противоборство с кукушками ни к чему не приведет. Кроме того, любой из них без особого напряжения сломает тебя, как соломинку.

– Я не сдамся.

Хлоя задумчиво посмотрела на него.

– Я уже забыла, какими самонадеянными бывают люди. Хотя чему тут удивляться? Ведь это Коди привел вас в мир, а я никогда не встречала большего упрямца, чем он.

Хэнк так и не понял, восхищало ее упрямство или расстраивало. По правде говоря, ему это было все равно. Он обернулся к Рэю:

– Где, ты говоришь, они остановились?

– В «Риц Харбор».

– Значит, туда я и отправлюсь, – сказал Хэнк.

– Я с тобой, – добавила Лили.

Хэнк посмотрел на остальных:

– Вы можете присоединиться или оставаться здесь. Это ваш выбор.

Пес явно понял, о чем идет речь. Босефус немедленно подошел и встал рядом с Хэнком.

– Что за черт, – воскликнула Маргарет. – Я всегда говорила, что кончу свои дни в драке.

В конце концов к кукушкам отправились все вместе.

Тетушки присоединились к Энни и девчонкам-воронам на карнизе собора и оставались достаточно долго, чтобы успеть рассказать о тщетности своих поисков. Затем они приняли вид ворон и снова полетели искать горшок.

– Все только и делают, что ищут-ищут-ищут, – сказала Мэйда. – Это даже смешно, честное слово.

Энни, прикрыв глаза ладонью от солнца, следила за полетом тетушек. После слов Мэйды она опустила руку и повернулась к девчонкам-воронам.

– Я не понимаю, что тут смешного, – сказала она.

– Не смешно, ха-ха, – ответила Мэйда.

Зия кивнула:

– Но довольно странно.

– Даже немного грустно.

– О чем вы болтаете? – не выдержала Энни.

Мэйда пожала плечами:

– Знаешь, это вроде заставляет всех нас немного больше обращать внимание друг на друга.

– Делать что-то всем вместе, – добавила Зия.

Энни прислонилась к стене и вздохнула.

– Ох, – сказала она. – Теперь, кажется, я поняла, о чем вы толкуете. Думаю, вы правы.

Она хотела добавить что-то еще, как вдруг собор покачнулся, и они были вынуждены ухватиться за выступы, чтобы не упасть. Энни посмотрела на своих собеседниц.

– Что это… – начала она.

– Ой, посмотрите, – прервала ее Мэйда.

Она могла и не показывать, Энни и без того заметила разлившуюся по небу тьму. Как и девчонки-вороны, она знала, чем вызваны эта темнота и содрогание почвы, заставившее собор покачнуться, и подземный гул, и ветер, который они могли только слышать. Не в первый раз ей приходилось ощущать на себе действие горшка Ворона, но никогда она не была так близко к эпицентру. Энни слышала, что это воздействие может сбивать с толку, но никогда прежде не испытывала ничего подобного.

Сейчас же Энни была в полнейшем замешательстве. Ей казалось, что надо немедленно спуститься на землю, иначе она растеряется до такой степени, что свалится со своего насеста и не успеет до падения на землю обернуться сойкой. Но только Энни собралась предложить своим спутницам лететь вниз, как девчонки-вороны внезапно замерли со странным выражением на лицах.

– О… – воскликнула Мэйда.

– мой… – продолжила Зия.

И в следующее мгновение они исчезли.

Энни замерла, вцепившись в край карниза. Она позвала девчонок по имени, но ответа не последовало. Однако они не могли соскользнуть в расщелину или складку материи, поскольку здесь ничего подобного не было. Поэтому-то Энни так и полюбилось это место на крыше собора – здесь невозможны были никакие неожиданности. Никто не мог появиться ниоткуда и незаметно ускользнуть.

Но, похоже, все переменилось.

Энни захотелось срочно отыскать для себя какое-нибудь укромное местечко, чтобы спрятаться в безопасную норку, поскольку выступ над окном собора больше не казался ей подходящим убежищем.

Но куда же пропали девчонки-вороны? Или вернее было бы спросить, какая сила унесла их? То, что произошло, не могло быть их очередной шуткой; перед тем как исчезнуть, они были удивлены не меньше Энни.

Внезапно подступила волна головокружения, чего раньше с Энни никогда не случалось. Разве не странно было бы умереть, падая с высоты? Нельзя больше сидеть и ждать, ничего не делая.

Не давая себе времени на дальнейшие раздумья, Энни сменила облик. Ветер, шумевший в голове, путал мысли и не позволял сосредоточиться, но она заставила себя собраться и полетела вниз, используя потоки воздуха и опускаясь широкими кругами. Когда она наконец достигла земли, то не удержалась на ногах и перевернулась через голову. Снова приняв человеческий облик, она еще некоторое время бессильно лежала на тротуаре.

Тошнота прошла не сразу, но со временем Энни все же поднялась на ноги и восстановила равновесие. Она снова позвала девчонок-ворон:

– Мэйда! Зия!

Никакого ответа.

Стало так темно, что невозможно было ничего рассмотреть. Энни пришлось сосредоточиться на запахах, и тогда она медленно побрела по направлению к «Вороньему гнезду», надеясь, что дом остался на месте и не исчез вместе с девчонками-воронами.

Мысль об одинокой жизни в этом погруженном во тьму мире вызвала дрожь во всем теле.

Энни вспомнила деликатный упрек девчонок-ворон и пообещала себе, что в случае благополучного исхода будет чаще отрываться от своей работы. Она станет больше обращать внимание на окружающий мир и проводить больше времени со своими соплеменниками.

Потом Энни вспомнила, как девчонки-вороны объяснили ей смерть Поля – он попал в горшок Ворона, потерялся там и не смог вернуться назад.

Значит, и их забрал горшок Ворона. Энни была в этом уверена. Магический сосуд забрал их, но оставил ее. Почему? Потому что они старше?

Что, если он их не выпустит?

Не хотелось даже пытаться представить себе мир без девчонок-ворон, но воображение Энни уже не могло остановиться. Вдруг горшок поглотил их навсегда и девчонки никогда не вернутся?

А сохранится ли без них этот мир?

Перед тем как мир погрузился в темноту и выпал из времени, Доминика Куто, подперев подбородок руками, сидела в своем номере и неотрывно смотрела на хрустальный кубок, отнятый у женщины в библиотеке.

Горшок Ворона. Она ничуть не поверила Коди. Доминика точно знала, что попало ей в руки, вместе с волшебным предметом в ее руках оказалась судьба воронова племени. И если она до сих пор не воспользовалась волшебным сосудом, то только из-за встревоживших ее слов Коди.

На этот раз она была в комнате не одна. Рядом с Доминикой находились два ее уцелевших сына, брат Огюст, несколько представителей клана Морганов из Хазарда и еще полудюжины других семейств кукушек. Доминика была самой старшей, хотя по ее внешнему виду это было и незаметно. Если бы кто-то посторонний вошел сейчас в комнату гостиницы, он мог бы счесть собрание за встречу оживших манекенов – настолько похожими были между собой все присутствующие. Как мужчины, так и женщины. Молодые и старые. Они были не просто похожи, они были идентичны. Все, как один, высокие, красивые, без признаков возраста.