Лебедянь Я давно не лил елей От житейской зряни. Мне с лебёдушкой моей Славно в Лебедяни. В Лебедяни храмов звон — Знай, занозит уши. В Лебедяни древний Дон Перекатом глушит. Мы в зелёный мрак и страх Души облекаем, В лебедянских лопухах С лебедью блукаем. Люди тутошние нам Дружно тянут длани… Я едва не помер там — В чудной Лебедяни! Реанимация В продажных СМИ гогочут грации, Вояки – в звездах и крестах. Страна лежит в реанимации, Эх, порезвимся на костях! Растут грибами депутации И даже черт тому не рад. Страна лежит в реанимации, Жирует дошлый депутат! Москву дурачат делегации, С царем наживы в голове. Страна лежит в реанимации, В похмелье, блуде, воровстве. Нас тешат пышные новации, А на виду планеты всей Страна лежит в реанимации, Отцы насилуют детей. Слова ушли в жестикуляции, И стал обычным черный снег. Страна лежит в реанимации Который год, который век? Куплеты Макеева Занялась заря изрядная, То рассвет, а то закат. У меня жена нарядная, Я же с виду бомжеват. Уплыла луна корявая, Разыгрался день-денек. У меня жена кудрявая, Я же лысый, как пенек. Ах, вода весною мутная, С крыши прядает — кап-кап! У меня жена премудрая, Я ж на голову ослаб. Пусть беда комоло бычится — Не меняет жизнь расклад: У меня жена добытчица, Я транжирю невпопад. Как же, право, не печалиться Мне болезной головой? — У меня жена начальница, Я по жизни рядовой. Но при первой же возможности Я замечу все равно: Мы не противоположности — Мы с ней целое одно! «Глаз не видит, и око неймет…» Глаз не видит, и око неймет, Разве редкие звезды заметят, Как в ночи грозовой перемёт Ставят тучи на чахнущий месяц. На селе ни молвы, ни огня, Не слыхать ни зверья и ни птицы, И дрожит под рукой у меня В палисаднике грудь молодицы. Прибежала на скорый призыв Полюбить сгоряча и проститься, Всё боится грядущей грозы, А меня нипочем не боится! Я её под рябину кладу На пахучую томную мяту, Чтоб она в поцелуйном чаду Не осталась насильно измятой… Чу! Раздался досадный шлепок — То ударила в крышу дождина, И за ставней взрыднул голубок, И вздохнула со стоном рябина. Дождь сорвался с небесной стрехи, Заручьило за воротом стыло, Дьякон-гром перечислил грехи, Но гроза милости́во омыла… Я и позже показывал пыл И в грозу не чурался объятий, Но ни разу, любя, не забыл Молодицу на мокнущей мяте. Гостеванье
Гощу на святом Бузулуке, Живительный воздух ловлю, Щурят стерегу на излуке, А чаще с мизинец сиклю. Стихов без природы не выпечь, А пуще – душа не велит, Коль сторож сметливый – Филиппыч Меня самогоном поит. Пишу в пионерской тетради, Покуда запал не простыл, Что сторож подменный – Геннадий Меня первачом угостил. Набравшись вдобавок нахальства И дури казачьей родной, Я мигом забыл про начальство, Которого нет надо мной. Душой присягаю отчизне И пусть отбиваюсь от рук, Грехи мои тяжкие в жизни Отмоет святой Бузулук. «А ну, жена…» А ну, жена, плесни-ка Мне бражки от разлук. Река моя Паника Впадает в Бузулук. Она течет не гордо Сквозь пажить и жнивье, Пересыхает горло Средь лета у нее. Как будто отдыхает До вьюжливой зимы, Но в омутах вздыхают Усатые сомы. Вода сладка, как бзника, А утром без затей Река моя Паника Купает лошадей. Я жизнью не напуган, Впился́ в нее клещом, Паникою накупан, Паникою крещен. На плесах гулеванил, Талы для девок гнул, На льдинах хулиганил И в проруби тонул. И песенки линдикал Во славу бытия. Река моя Паника, Кровинушка моя! |
