Над Ирландскими морем клубился белесый густой туман. На горизонте вода сливалась с небом. Песчаный мол с чередой массивных каменных волнорезов был окаймлен цепью открытых беседок с разлапистыми, как у китайских пагод, крышами. Беседки следовали одна за другой, как бусинки в ожерелье, растянувшись невидимой цепью на все побережье, насколько хватало глаз. Темный от морской соленой влаги, такой широкий, что на нем могли бы прекрасно разъехаться два грузовика, пирс со скрипучими рассохшимися на солнце досками деревянного настила уходил широкой дорогой в неопределенное, теряющееся во мгле будущее. Несколько серебристых чаек сгрудились на узорчатой жердочке чугунного заборчика, столь низенького, что его с легкостью смог бы перескочить не только жеребенок, но и поросенок. Словно гигантские воробьи в ненастье, чайки недвижно сидели, вглядываясь круглыми золотыми бусинами глаз в унылую даль, где темная вода сливалась с угрюмым небом. Ажурный чугунный заборчик с пышными королевскими вензелями, с вызолоченным львом и единорогом королевского герба, отгораживающий влажный морской песок, напичканный галькой, словно пирожковое тесто – орехами, следовал параллельно струнам трамвайной линии. Прочих морских птиц, кроме огромных серебристых чаек, не было заметно, наверно, они не летали в столь гадкую, туманную погоду, когда с высоты своего парения над морем не только не разглядишь мерцающий белым металлом в глубине косяк селедки, но даже излюбленного места «парковки» желтоклювых рыболовов – круглых уличных фонарей, зажигавшихся в вечерних сумерках ожерельем маленьких перламутровых лун.

Рассветная мгла крепко держала горожан в чреве домов, превращавшихся с наступлением зимнего сезона в «берлоги», из которых под напором пронизывающего ледяного ветра, дующего со стороны Ирландского моря, да, пожалуй, и всей Атлантики, становилось проблематично выкарабкиваться. Не только себя любимого, но и обязательного члена почти любой английский семьи – четвероногого пса совершенно не хотелось выставлять за дверь. Англичане питают к собакам удивительно нежные чувства, так что шок русских туристов от надписи на витринах магазинов «Вход с собаками приветствуется» довольно быстро проходит – таких магазинов много, и часть выручки от продажи товаров направляется в приюты и лечебницы для животных.

Но вот зима позади, льдины бесследно растаяли, прибрежные холмы покрылись вначале легкой зеленью, словно бронзовые монетки – патиной, а вскоре и россыпью мелких цветочков, похожих на крошечные сиреневые хризантемы. Над Блэкпулом развернулась во всю свою опьяняющую мощь вдохновляющая пора весны и расцвета жизни.

Время белых ночей!

Силуэт деревянного пирса, отделяющий зеленую твердь от сизой хляби небесной, постепенно окрашивается под натиском рассветного солнца в привычные глазу тона и оттенки. Низенький заборчик, отделяющий владения Ирландского моря от владений Блэкпульской мэрии, внезапно оказывается ажурно-кружевным, сквозь чугунные завитушки проглядывают морские волны. Силуэты птиц, неподвижно заполнивших жердочки заборчика, словно ноты – пятиструнную линейку партитуры, под лучами солнца превращаются в белоснежных чаек, которые тут же оживают и с истошными криками срываются всей стаей куда-то высь. Мгла отступает под натиском нового дня, в глубине Туманного Альбиона возникают угловатые контуры городских крыш. И светофоры из загадочных трехглазых чудищ, скрытых в тумане, превращаются в заурядные железные столбы перекрестков.

С каждой минутой все отчетливее проступал эпатажный шедевр местной архитектуры – Блэкпульская башня, сводная сестра Эйфелевой. Светлые пятнышки, блуждающие в морской дали, настойчиво превращались в огни лайнера. Море торопливо, как артистка в гримерной, меняющая сценические платья, сбрасывало с себя унылый серый цвет плаща-дождевика и романтично облачалось в нежно-голубые оттенки шелкового платья. Бортовые огни далекого лайнера внезапно гаснут. Но проходит всего несколько минут, и мираж оживает, и отчетливо проявляются резкие контуры носа и кормы.

Впрочем, солнце так и не смогло одержать полную победу над тучами, плавающими на горизонте, словно гигантские, чуть измятые гигантской десертной ложкой шары черничного мороженого. Зашуршал по листьям и забарабанил по асфальту мелкий занудливый дождь, его капли придали автодороге яркость туши для каллиграфии. Водители автомобилей включили дворники, водяная взвесь оседала на лицах прохожих, затрудняла дыхание. Стрелки часов на трамвайной остановке, с типичным в Британии римским циферблатом приблизились к восьми, и теперь уже не редкие прохожие, а целые толпы заспешили по тротуарам, расцвечивая грустные улицы десятками пестрых, веселеньких зонтиков. Там, где тротуар отделялся от проезжей части низеньким и тонким кирпичным бордюром, текли грязные потоки дождевой влаги, смывающей на своем пути всю пыль города. Дождик пригнул к земле саблевидные листья ирисов, украсил апельсиновые балетные пачки маргариток хрустальными кабошонами. На высоких стеблях садовых канн вздрагивали перепуганными бабочками под ударами дождевых капель желтые и красные цветы.

По легким крышам-зонтикам летних кафе грохотали сыплющейся из охотничьего ящика дробью дождевые капли. Под белыми пластмассовыми столиками и такими же белыми стульями с дырчатыми, ажурными спинками растекались неровные лужи.

И вдруг дождь хлынул как из ведра. Прохожие, которых уже не могли уберечь от гнева небес зонтики, кинулись под крыши домов спасать свою стремительно промокающую одежду в кафе, за витринами магазинов, заблестевшие, словно зеркала. Дождь обрушил потоки небесной влаги на брусчатку городской площади. Крыши над уличными сувенирными лотками превратились в этнические барабаны, угрожающе громыхавшие под ударами невидимых палочек фантастического музыканта.

Чтобы добраться до Winter Garden («Зимнего сада»), где, собственно, и проходил крупнейший в мире фестиваль танца, и не вымокнуть до нитки, следовало взять такси. Передвигаться пешком под холодным «тропическим ливнем» даже на незначительные расстояния означало погубить обувь.

Корреспондент иллюстрированного журнала «Паркет» Полина Бересклет и фотограф Владимир Малинин набрали мобильный номер городского такси. Приехал большой черный «жук» с круглыми фарами цвета топленого молока, с блестящим от дождя капотом – хоть брейся, глядя в него, ежели кто-нибудь подержит над тобой зонтик. В английском «жуке» усматривалось сходство с советской «Победой», что наводило на глубокие раздумья о плагиате и авторском праве.

– Куда вас отвезти? – галантно спросил аккуратно подстриженный водитель в белой рубашке и черном галстуке.

– На фестиваль танца!

Невозмутимое лицо англичанина изобразило недоумение, его лоб сморщился как печеное яблоко, демонстрируя напряженную работу ума. Наконец шофер «жука», так и не вспомнивший, что такое фестиваль танца, попросил назвать точный адрес. Он не смог сообразить, куда же ехать.

Адреса Winter Garden ни Поля, ни Вовка не знали. Они были обескуражены недалекостью водителя, ничего не слышавшего о легендарном турнире, ежегодно проходившем в его родном городе почти столетие.

– Я знаю, где сейчас проходит фестиваль распродажи, – стыдливо признался англичанин. – Возле северного пирса. Вечером там будет карнавал, «Остров сокровищ». Гости придут нарядные: кто-то нарядится пиратом, кто-то – капитаном бригантины-парусника, и будут прекрасные леди. А главное – большие скидки на все товары…

Вовка рассмеялся, «нарядность» пиратов, изображавшихся одноногими, изборожденными шрамами, заросшими щетиной и с меховушками в подмышках, да в полосатой майке, ему была непонятна. Может быть, это современная английская пикантность? Впрочем, фестиваль танца проходил в том же самом районе, что и «Остров торговых сокровищ», а если точнее, то в двух сотнях метров от Блэкпульской башни – плагиата с Эйфелевой. Вовка сообщил об этом шоферу, и тот, вначале обидевшись на «плагиат», все же, твердо решив не терять клиента и гонорар, сменил хмурый взгляд на дежурную улыбку. Башня в городе была одна, и она оказалась прекрасным ориентиром, или, в английском сленге, «лэнд-марк». Уже садясь в машину, Полина уточнила, что нужна не сама башня, а старинное здание поблизости, почти не видное из-за строительных лесов, – именно там и проходит фестиваль танца.