– Но вы обязаны их подержать, раз вы – их тренер. Обязаны! Моральная поддержка значит очень многое. Быть может, Карельским именно ее и не хватает для победы?

– Кто его знает, от чего в этой Англии зависит победа… Все не так, как в России. Все шиворот-навыворот! Конечно, я рад буду увидеть своих учеников, пообщаться с ними, так сказать. в боевой обстановке. Где они остановились, в каком отеле? Наверно, в вашем, у Виктории?

– Нет, Никита, не в нашем. Не в «Белой ночи». Среди жильцов отеля Виктории я их не приметила.

– Боже мой, неужто их конкуренция с Викторией на паркете перешла в личную вражду? Вы ведь в курсе, что Виктория Донская и ее партнер, Максим Коноплянников, были главными конкурентами Карельских и почти всегда отбирали у них золотые медали?

– В курсе. Трудно провести грань между спортивным паркетом и личными отношениями, наверно. А может, невозможно, когда ты обречен из-за кого-то на проигрыш. Виктория всегда уделывала Карельских по полной программе, разбивала их в пух и прах, это мне известно.

– Но Виктория уже не танцует. Я от многих слышал об этом. Она замужем за британцем и вместе со своим мужем Марком занимается исключительно гостиничным бизнесом. «Белая ночь» теперь – главное дело для нашей чемпионки Вики, мадам Донской-Балд. Она не будет мешать Карельским и на Блэкпульском паркете. Вообще, этот турнир для них— роковой.

– Что вы имеете в виду, Никита?

– Это последний год, когда они выступают в возрастной категории «сеньоры». Руслан признался мне, что устал биться как рыба об лед, пытаясь добиться выхода в финал на Блэкпуле. Если они и в этом году проиграют Блэкпул, как это уже было двенадцать лет подряд, то он найдет в себе мужество расстаться с танцевальным спортом.

– Это он вам так и сказал? В таком случае, Никита, вы просто обязаны приложить все ваши усилия, чтобы вдохновить, убедить, настроить на победу— вдохнуть энергию в Карельских!

– «И будешь тверд в удаче и несчастье, которым в сущности цена одна». Редьярд Киплинг, агент британской разведки, Автор «Кима» и «Маугли», – Борисоглебский смотрел куда-то ввысь. Там проплывала белоснежная плеяда облаков. – Ну, вообще-то я прилетел сюда, конечно, не только ради Карельских. Вы… давно здесь, Поля? Кара-Мурзу видели?

– Артура? Пока нет. А он вам нужен?

– Еще как! Это же мой друг. К тому же у него же затевается очень крупный бизнес-проект. Рабочее название – «Русский вальс». Деньги под него даются госдепартаментом по культуре Вены, посольством Австрии в Москве и российским Министерством иностранных дел. Это будет роскошное шоу! Венский вальс в исполнении русских артистов! А если Кара-Мурза сумеет отработать этот проект в тандеме с Нагорным, то получится вообще супер! У Нагорного прямые выходы на ведущих нефтяных олигархов России. И сейчас через его корпорацию «Вальс» текут такие денежные потоки, что многим и не снилось. Конечно, львиная доля этих денег уходит на организацию соревнований, на фестивали мирового уровня. Львиная доля – но не все деньги. Мирослав – это голова! Хватка, какой позавидует и президент страны! Я восхищаюсь Нагорным. Огромные деньжищи!

– Вы хотите поучаствовать в их распределении?

– Я хороший организатор. Прекрасно умею проводить рекламную кампанию. Могу выступить хореографом любого танцевального шоу, включая балет. Я же, если помните, вообще-то артист балета.

– О да, я отлично помню! И ваш внезапный уход из классического балета, с престижной сцены Мариинского театра – на спортивный паркет…

– Жизнь полна неожиданностей, Поля. Это придает ей пикантность.

Красно-желтая лента из бегоний закончилась, и вместо нее началась кайма из сиреневых и желтых виол, в народе именуемых «Анютины глазки». Тенистая кленовая аллея сменилась просторной поляной с ромашками. На поляне с радостными криками носилась детвора, перебрасывая друг другу мячик: видимо, тренируясь в какой-то игре.

Они пошли дальше, скрипя красно-бурым гравием, по дорожке, ведущей сквозь клумбы с острыми, как лезвия турецких сабель, листьями ирисов и огромными сиреневыми шарами цветущего во всю свою красу декоративного лука-алиссума.

Полине была слишком хорошо известна история перехода Карельских в студию Никиты Борисоглебского. Лишь она, человек из мира газет, но не спорта, да еще руководитель студии танца Петр Пирожков, с которым Карельские расстались во имя золотых медалей, расценивали это решение Руслана и Риты как предательство.

Дружба Полины Бересклет (это красивое растение с ягодками-брусничинками журналистка выбрала своим псевдонимом) с Карельскими была многолетней. Они познакомились в буфете одного из старинных особняков Москвы, появившегося в эпоху архитектурного монументализма, в эру соцреализма. Здание отличалось многофункциональностью. Каждые выходные на его центральной сцене проходили сатирические спектакли современных драматургов, веселые шоу, рассчитанные на массовую, не искушенную Шекспиром и Бернардом Шоу публику. Боковой флигель был упакован многоярусными тренировочными залами. В одном из них на вылинявшем паркете за деревянным станком занимались будущие артисты балета, в другом, также заставленном по периметру зеркалами, располагалась государственная школа хореографии для детей. Еще один зал, крытый ковролином и арендуемый спортивным обществом «Трудовые резервы», предназначался для аэробики, куда и ходила в свободное время Полина, вдохновленная личностью Джейн Фонды. Два оставшихся зала сдавались в аренду коммерческим школам танца. В одном зале на стареньком линолеуме худощавые крашеные девицы с ярким маникюром учились фигурам аргентинского танго. В другом – во всей своей красоте сверкал паркет для спортивного танца. Этот паркет арендовал Петр Павлович Пирожков, бывший исполнитель народного танца и педагог государственной школы хореографии для детей, располагавшейся в том же самом здании тремя этажами ниже. Впрочем, Петр Павлович Пирожков, или, как его чаще назвали, Петропалыч, был отнюдь не случайным человеком в мире спортивного танца, этой буржуазной, как говорили в советские годы, культуры. Когда бальному танцу наконец открыли зеленый свет, он принялся с таким энтузиазмом за его освоение, что умудрился даже завоевать со своей партнершей несколько медалей на чемпионатах Москвы. Это вдохновило его на открытие частной школы танца – индивидуальные уроки с учениками стоили столько, сколько на «государевом пайке» в хореографическом кружке Пирожкову и не снилось.

Среди учеников Пирожкова оказались и Карельские – амбициозная пара, которая хоть и вкладывала все свои силы в тренировки, но так и не могла завоевать значительные места на московских конкурсах. Это очень раздражало Руслана Карельского, он не мог взять в толк, чего им не хватает для победы. Техники? Дружбы Пирожкова с судейской бригадой? Может быть, мешает уже далеко не юный возраст?

Решение о переходе в студию более сильного педагога было мучительным. Пирожков давно стал другом семьи Карельских, они даже вместе ездили летом отдыхать в прекрасный дом отдыха на Селигере. Рита Карельская, талантливый дизайнер в одежде, обшивала всю студию Пирожкова конкурсными костюмами. Но увы, перед парой Карельских встал выбор. Дружба или медали.

Руслан, для которого главной мотивацией в танце была именно победа, уговаривал Риту расстаться с Пирожковым и перейти в студию артиста балета, открывшего школу спортивного танца, Никиты Борисоглебского. Его ученики неизменно побеждали на всех российских чемпионатах. Но Рита успела привязаться к Петропалычу как к близкому другу и родственнику и убеждала Руслана повременить. Еще неизвестно, получится ли им стать чемпионами, занимаясь в студии Борисоглебского, хватит ли у нее самой сил и энергии в тренаже у хореографического станка, к которому, как поговаривали, Никита ставил всех своих учеников, невзирая на злословие конкурентов, болтавших, что, мол, «балетный станок для спортивного танца – это лишнее». К тому же было слишком очевидно, что с уходом к Борисоглебскому Маргарита потеряет своих клиентов из студии Пирожкова, заказывающих конкурсные костюмы, а главное, что потеряет и его самого – как друга. Но амбициозный Руслан призывал всем этим пожертвовать – он был настроен лишь на кубки и медали.