– А если не приедет? А что если его убили, как и остальных? Что я тогда скажу северным купцам? Они мне уже угрожали последствиями. Мне сейчас никак нельзя ссориться с моим братом. Ты же понимаешь, что этому кровожадному ублюдку только дай повод начать со мной войну. А мы к ней не готовы. Пока не готовы… Да ещё и эти слухи о надвигающейся с востока орочьей орде. Говорят, эта орда не знает жалости и сжигает всё на своём пути. Купцы говорят, что с такой силой наши княжества ещё никогда не встречались. У страха, конечно, глаза велики, но нельзя сбрасывать их со счетов. Скорее всего, конечно, они и не доберутся до наших земель, но, если дойдут, не хотелось бы воевать на два фронта. Как думаешь, Хигвар, почему эти уроды нападают только на иностранных купцов?

– Интересный вопрос. Я уже внедрил своего человека к северным купцам. Как только он раздобудет нужную информацию, ты, князь, узнаешь об этом первым. Если ты хочешь знать моё мнение, я считаю, что это либо ударенные головой патриоты, либо целенаправленная провокация с целью создать Casus Belli.

– Чего создать? – недоумённо глядя на Хигвара, бросил князь.

– Повод для войны.

– Прекращал бы ты говорить на этом мёртвом языке.

– Прошу прощения, княже, – склонился Хигвар в низком поклоне.

– Так если эти грабежи хотят использовать как повод для войны, может, нужно собрать сотню гридей да выехать туда и передавить этих гадов, как клопов?!

– А сколько там этих гадов? И где точно находится это «там»? Дай срок, Хельг, я во всём разберусь, и тогда, если это будет нужно, твои гриди ударят и передавят там всех, как ты хочешь. Я думаю, стоит сказать северным купцам, что пока для их же безопасности ты приставишь к ним стражу Кверуса, которая будет следовать за ними отсюда и до самых границ. С одной стороны, ты, вроде, заботишься об их безопасности, а с другой – они всегда будут под твоим присмотром.

– Вот за что я тебя люблю, старый шельмец, так это за твою выдумку! – радостно воскликнул Хельг.

– Только отправь к ним в стражу опытных людей, молодых и горячих оставь в детинце. Рано им на такие задания ходить.

– Поучи князя воевать! – грозно сдвинув брови, сказал Хельг. Однако князь быстро остыл и добавил: – Я всё равно благодарю тебя Хигвар. Ступай, скоро начнут приходить просители и ответчики по искам. Не нужно, чтобы они тебя здесь видели. Если ты мне понадобишься, я за тобой пошлю.

– Как пожелаешь, князь.

С этими словами Хигвар поклонился, лишь слегка склонив спину, и решительно двинулся прочь. Он вышел из покоев князя и покинул замок. Хигвар пошёл в сторону ремесленного квартала. Там в этот час уже кипела жизнь, народ толкался, проходя от одной лавки мастерового к другой, пытаясь урвать что подешевле да получше. Хигвар мастерки протискивался сквозь толпы желающих потратить свои деньги. Свернув в один из переулков, он направился из ремесленного района в доки. Сейчас там было относительно пусто по сравнению с летом, когда в доках торговля била ключом и мужики бегом носились от причала к причалу, не успевая разгружать прибывающие корабли, или наоборот, загружать те, что собирались отплыть. Пока на реке стоял толстый лёд, торговли не было, и местные жители в основной своей массе пропивали нажитое в местных кабаках и трактирах. Были здесь и заезжие торговцы, которые заключали договора на самые лучше причалы на будущий торговый год.

Хигвар прошёл до самой окраины доков. Он подошёл к ветхой покосившейся хибаре. С виду она казалась давным-давно заброшенной. Толстый слой снега лежал на крыше этого строения, и казалось, что ещё чуть-чуть, и он проломит гнилые балки, которые держали всю эту халупу, и превратит её в живописные городские развалины.

Достав небольшой резной ключик, Хигвар открыл дверь. Внутри было довольно светло, несмотря на то, что в хибаре было всего два небольших окошка, закрытых слюдой. Прямо напротив входа стоял небольшой, но довольно крепкий стол со скамьёй и ветхая, старая лавка в углу. Хигвар достал огниво и начал разводить огонь в скромном очаге в углу комнаты. Через несколько мгновений тихое потрескивание огня заполнило тишину, превратив холодную хибару в тёплое убежище, которому, возможно, не хватало изысканности и уюта, но этого от хибары никто и не требовал. Хигвар, не торопясь, снял варежки и поднёс замёрзшие руки поближе к огню.

Через несколько минут раздался громкий стук в дверь. Хигвар, не поворачивая головы в сторону входа, громко сказал: «Входи!»

В комнату вошёл высокий мужчина средних лет, с длинной заплетённой в косу чёрной бородой, он снял с головы лисью шапку, обнажив совершенно лысый череп. Мужчина был очень высок и крепок. Встав на входе, не смея проходить без приглашения, он, уперев свои огромные руки в бока, казалось, занял весь проход, став живой баррикадой. Его тяжёлый тёплый плащ делал его похожим на огромный шатёр, в котором могли свободно разместиться несколько некрупных воинов-гномов. На внушительном широком, украшенном металлическими бляхами ремне висел небольшой, как могло показаться, глядя на габариты самого великана, топор. В слабом свете хибары из-под плаща поблёскивала толстая и крепкая кольчуга работы заграничных мастеров.

– Приветствую тебя, Орм. Чего застыл в дверях как вкопанный? Проходи, присаживайся. Рассказывай, что слышно у северных торговцев и их наёмников?

Здоровяк прошёл к старой лавке и сел на неё. Та жалобно заскрипела, угрожая вот-вот развалиться под тяжёлым телом великана.

– Приветствую, Хигвар, – пробасил Орм. – Они очень довольны. Не знаю, правда, чем именно. Но северные купцы говорят, что скоро им можно будет возвращаться домой. – От голоса огромного воина, казалось, ходили ходуном стены. Было видно, насколько зол гигант. Его руки сжимались в кулаки, желваки играли. Каждое слово было наполнено пылающей ненавистью. Каждое новое предложение, которое он говорил, было отрывистым и резким как выстрел из арбалета. – По крайней мере, так говорил один из них, когда мы с ним выпивали. Я попытался расспросить его воинов, что он мог иметь в виду, но они как воды в рот набрали. – Тут Орм немного задумался, поглядел в пол и добавил: – Мне кажется, это не просто наёмники. Не пьют, не ходят по бабам. Дисциплинированные, мать их… – Казалось, что последние слова он произнёс с явной досадой.

– Значит, так толком ничего и не удалось узнать? Выходит, не зря я отправил Далбора на ту дорогу. Он парень хоть и не очень опытный в нашем деле, но старательный, должен во всём разобраться. – Хигвар на несколько мгновений задумался, глядя куда-то в потолок, после чего уже совершенно отвлечённо, не глядя на своего гостя, произнёс: – Продолжай работу, если что-то выяснишь, тут же докладывай мне. Ну а пока, можешь идти.

– Тут такое дело… – неуверенно начал Орм, – я слышал, что князь Вальдмер принимает гостей из земель свейхов. Говорят, к нему уже приплыли два ярла со своими воинами. Не знаю, насколько стоит верить этим байкам, но его купцы как-то раз проговорились об этом в разговорах между собой. Им свейхи не особо по душе. Ты сам знаешь, наглые, хитрые, никогда не знаешь, что у свейха на уме. Непонятно, то ли он заплатит, то ли топором рубанёт…

– Интересные новости ты принёс, Орм, – встрепенулся Хигвар, мгновенно выскакивая из своего задумчивого состояния, будто ему кто-то поднёс факел к пяткам. – Насколько я помню, у Нордбурга со свейхами оборонительный союз. Если армии свейхов собираются у Вальдмера, значит, на его земли кто-то напал. И сам он справиться не в состоянии. Нам это только на руку. С другой стороны, кто же мог напасть на князя, если его противники – мы и Портенское княжество? Рун не пошёл бы на Вальдмера в одиночку. Ты принёс больше вопросов, чем ответов, мой дорогой друг. Но я благодарен тебе. Ты отлично потрудился. Орм, не сочти за грубость, но теперь мне нужно срочно написать несколько писем, и, если у тебя больше нет сведений, ты можешь быть свободен.

Огромный Орм поклонился, развернулся и вышел из хибары. Хигвар вынул из-за пояса трубку, достал из кармана штанов кисет, туго забил её и, вынув из очага лучину, закурил. По его лицу было видно, как он о чём-то серьёзно задумался. Он походил немного по комнате от окна до двери, после чего сел на лавку и застыл. Казалось, что он буквально вмёрз в лавку, на которой сидел. Если бы не клубы дыма, которые он периодически выпускал, можно было подумать, что его парализовало.