В этом коротком предисловии, автору хотелось бы выразить особую благодарность своему хорошему другу Прикару Максиму Александровичу, без которого эта книга никогда не была бы написана.

Весеннее солнце ласково гладило землю своими лучами с чистого голубого небосклона. Снег ещё лежал кое-где небольшими белыми островками зимы, напоминая о том, что весеннее тепло пришло в эти края совсем недавно.

Веселый детский смех наполнял всё вокруг. Детвора самого разного возраста бегала по грязи и играла в свои детские игры.

– Озорники! Вы работы выполнили?! – кричал старый беззубый дед, глядя на несущихся мимо розовощёких мальчишек.

– Да, дедушка! – одновременно прокричали двое мальчишек. И помчались дальше.

– Мать обедать зовёт, бегите в дом! – сухой скрипучий голос старика звучал так громко, что слышно его было на другом конце деревни. Старик был глуховат, поэтому он постоянно кричал.

– Ещё немножко, дедушка! – начал канючить младший из мальчишек, в то время как старший, опустив голову, покорно пошёл домой.

– Иди домой, сорванец! Если всё быстро съешь, дедушка расскажет тебе сказку!

Мальчишка, услыхав про сказку, с удовольствием помчался в дом. После обеда, состоявшего из похлёбки с репой и горбушки хлеба, дети, получившие по кружке молока с мёдом, сели рядом с дедом, ожидая обещанной сказки.

– Что, сказку хотите?! – прокричал глуховатый дед. Дети с энтузиазмом закивали головами. – Ну, слушайте! Давным-давно было одно княжество! Было оно великим! Могучим! Называлось оно Спан!

– Опять твой отец своими россказнями детям головы забивает! – возмущённо бросила женщина, стоявшая у печки.

– Цыц там! – прикрикнул на неё дед, сидевший на лавке. – Я тут сказку рассказываю! Итак, о чём бишь я? А, да… – сказал старик и на несколько секунд замолчал, глядя в одну точку. – Так вот, жил в том княжестве мудрый, сильный и храбрый правитель Трувор! И было у него три сына! Старший был смелый, храбрый воин, его звали Рун! Средний был смекалистый и умный, его звали Хельг! А младший был злой, хитрый и подлый, его звали Вальдмер!

– Бать, хватит этими побасенками детям голову забивать! Иди лучше гречу перебери! – сказал молодой мужчина, сидевший до этого за столом и евший похлёбку.

– Дети должны знать… – попытался было возразить старик. Но молодой мужчина его быстро перебил.

– Когда вырастут, тогда и узнают. Сейчас нужно гречу перебрать! Ребята, вам тоже нечего прохлаждаться. Вольмир, сынок, натаскай дров из поленницы в дом. А ты, Собислав, уже совсем большой вырос, принеси воды в дом. Матери нужно посуду вымыть после обеда. Когда сделаете это, лезьте ко мне на крышу, поможете её подлатать.

Снег падал с небес крупными белыми хлопьями. Он обновлял белый ковёр, который зима постелила на всё вокруг. Тяжёлые тучи нависали над еловым величественным лесом, и казалось, будто он подпирает небеса своими острыми шпилями. Солнца не было видно уже три дня. Снег всё падал и падал.

Зима всегда особенно горда и величава. Именно зимой всё так неторопливо и спокойно. Поэтому, наверное, кажется, что зима тянется бесконечно долго. Её длинные тёмные ночи пугают, а короткими днями не успеваешь насладиться. Жизнь как будто замирает.

Его лошадь степенным шагом выезжала из тёмного вечернего зимнего леса к небольшой деревеньке с покосившимися крышами хат и кривыми заборами. В центре её стояла старая деревянная церковь. Она была самым высоким строением во всей деревне. Видно её было издалека. Церковь была даже выше, чем самый высокий деревянный терем, судя по всему, когда-то принадлежавший старосте этой деревни, но сегодня этот дом находился в запустении, его стены покосились, окна зияли чёрными провалами, а дверь висела на одной петле, еле прикрывая вход. Деревня выглядела совершенно безжизненной и пустой. Но, несмотря на это, ей нельзя было отказать в некотором очаровании. Человек поправил свою рыжую беличью шапку и остановил лошадь. Казалось, он что-то высматривает, кого-то опасается, а может быть и выжидает. Взгляд его проницательных голубых глаз будто вонзался в каждый новый дом, который он замечал.

Тем временем короткий зимний вечер подходил к концу. Солнце, которого и так не было видно из-за тяжёлых туч, исчезло окончательно, и тень, постепенно наползавшая на деревню, превратилась в ночь.

Мужчина слез со своей лошади, поправил седельные сумки. Достал из одной из них флягу и выпил. Немного сморщившись, он положил флягу обратно в сумку и, укутавшись в дорогую и тёплую медвежью шубу, не торопясь пошёл в сторону деревни. Он взял лошадь под уздцы, и животное послушно двинулось за ним.

– Ух и задиристый самогон продал мне этот трактирщик, – пробубнил он себе под нос, шагая по свежему хрустящему снегу.

Человек подошёл к первой хате, стоящей на окраине деревни, и привязал свою лошадь к покосившемуся от старости и непогоды забору. Хлипкий и гнилой забор вряд ли мог бы удержать животное, если бы оно занервничало и попыталось убежать, но мужчине только это и было нужно: в случае чего, пусть зверь бежит. Рано или поздно выбежит к торговому тракту, а там ему пропасть не дадут. Холёного скакуна, да ещё и задаром, любой с удовольствием подберёт. Он снял с себя свою шубу и, сунув ей в рукав шапку, перекинул шубу через седло своей лошади. Отвязав от седла длинный меч, он мастерским движением приторочил ножны на пояс. Он достал из седельных сумок второй тонкий ремешок, повязал его для дополнительного крепления меча. Из седельной сумки он вытащил небольшую карту, сверился с ней, потом покрутил головой.

– Ничего не понимаю, ну нет этой деревни на карте, как торговцы вообще смогли сюда забрести. Торговая дорога далеко. Разве что метель… не нравится мне всё это, – гулко бубнил он себе под нос, пытаясь разглядеть карту в ночном мраке.

Он поправил свою бригантину, надетую на толстую стеганую куртку. Проверил, не бренчат ли ремешки своими железными окантовками о выступающие стальные бляхи. Только после того, как он удостоверился, что всё в порядке с его снаряжением, путник, не торопясь, начал продвигаться вглубь деревни.

Пройдя около двадцати шагов, он так и не услышал ни одного звука, кроме сильных порывов ветра, которые иногда играли сухими ветками, будто это были забавные детские игрушки, что так любят вешать благородные родители над колыбельками своих ненаглядных чад. Именно эта зловещая тишина настораживала путника. Он знал, что на этом тракте уже пропало несколько торговцев, и, как ему казалось, он нашёл то самое место, где они пропали. Теперь предстояло разобраться, что же здесь происходит.

Медленно продвигаясь к центру деревни, он внимательно смотрел по сторонам. Ни в одном доме не горел свет, не было слышно ни шороха, ни вздоха. И вдруг впереди, прямо перед входом в церковь, он краем глаза подметил прошмыгнувшую тень. Сначала появилась мысль о птице, но хлопков крыльев не было слышно. Молодой человек, не торопясь, начал вытаскивать оружие из ножен. Стараясь не издавать лишних звуков, он решил подойти поближе туда, где только что видел тень. Если это человек, он должен оставлять следы. Осторожно, прислушиваясь и присматриваясь, воин направился в сторону, где приметил тень.

Подойдя достаточно близко, он увидел небольшие, но глубокие следы на снегу. Они уводили вглубь деревни, отдаляясь от церкви. Недолго думая, человек решил проследовать по ним.

– Кто же это, интересно, по несуществующей деревне бегает, да ещё так ловко, что его не видно и не слышно? – с толикой озабоченности в голосе сказал себе под нос человек. Ему совершенно не нравился тот факт, что он оказался в неведомо когда заброшенной деревне, да ещё и в компании неизвестной личности.

Пройдя по следу пару десятков шагов, человек заметил, что они уходят в какую-то небольшую, практически полностью заваленную снегом лачугу. Её крыша лишь кое-где выглядывала из-под снега чёрными полусгнившими балками. Краем глаза он вдруг опять заметил движение, и это спасло ему жизнь. Вовремя пригнувшись к земле, он ловко увернулся от удара тонкой длинной саблей в горло. В следующее мгновение воин зачерпнул горсть снега и бросил в лицо противнику. Тот отшатнулся от неожиданности, и этой секундной паузы хватило, чтобы нанести ответный удар. Резкий тычок, нацеленный в живот, рванулся вперёд с гулким выдохом, но оппонент был не так прост, он с лёгкостью парировал удар, уводя его саблей в сторону от своего живота.