Воевода сидел за столом и смотрел, как самые горячие из свейхов, не в силах бороться с бушующим в голове алкоголем, раздевались по пояс и выходили в центр зала для того, чтобы померяться силой и показать свою удаль ярлам. Хейм с подлинным интересом и удовольствием следил за каждым из поединков. Каждый раз, когда в центр зала выходила очередная пара, Хейм кричал, болея за кого-то из дерущихся так, что у него краснело лицо. А когда его фаворит проигрывал, он сжимал челюсти в немой злобе, а в его глазах пылало пламя. Торгрид же не спускал внимательного взора с Люта. Молодой ярл изучал гостя.
– Что-то ты не весел, уважаемый гость? Какие печальные мысли пришли тебе в голову? Или тебе наша компания не по нраву? – с лёгким северным акцентом, улыбаясь, спросил Торгрид.
– Я всегда такой, почтенный ярл, – сухо сказал Лют. После чего немного помялся, но всё же решился задать вопрос: – Скажи мне, ярл, вот твои воины гуляют так, будто мы уже победили во всех битвах, что нам предстоят. У нас обычно не принято пировать до победы. А у вас?
Молодой ярл заулыбался белоснежной улыбкой, после чего медовым голосом сказал:
– Понимаешь, любезный Лют. Мои воины в любой момент готовы умереть. Они верят, что боги ведут их в их свершениях, и только богам решать, жить им завтра или умереть. Вот тебе и причина, почему они сегодня радуются и пируют. Они рады тому, что сегодня боги разрешили им жить. Мы ведь могли попасть в шторм и утонуть по пути сюда, а могли приплыть в город, который уже взят вашими врагами. Всякое могли приготовить боги для нас. Но они были милостивы, и мы радуемся их милости.
– Мне кажется, я понял, – так же сухо, как и всегда, промолвил Лют.
– Не стоит слишком много думать о том, что будет завтра, воевода! Ты жив, рука твоя крепка, мысли ясны, что ещё нужно воину для счастья? Разве что добрая битва! Выпей со мной! – С этими словами Торгрид налил Люту ещё вина. И они оба выпили до дна.
Выпивая с Торгридом, Лют почувствовал, что уже порядочно опьянел. Внезапно двери в зал открыли, и в них начали заходить слуги с новыми угощениями для заморских воинов. В этот раз слуги принесли тушёную в пиве кабанятину, жареную со сметаной и чесноком оленину и несколько десятков запечённых с яблоками уток. Следом внесли пару новых бадей с овсяной кашей с грибами и квашеной капустой. И в самом конце закатили две огромные пузатые бочки с пивом и внесли специально для стола ярлов небольшую бочку красного молодого вина. Воины восприняли добавку с воодушевлением. Громко закричали, забили кулаками и кружками по столам. Слуги ловко вбили деревянные краны в бочки с пивом, в бочке с вином уже был такой краник, и поспешили удалиться, пока кто-нибудь из подвыпивших воинов не захотел померяться силой с местными мужчинами.
Тут Хейм поднял руку, все воины затихли, и он начал что-то говорить на своём языке. Лют напрягся, поскольку не понимал ни слова. Но пьяный разум его действовал быстрее, чем трезвый, и раньше, чем он успел подумать о действии, он уже панибратски толкал локтем Торгрида в бок и просил его перевести, что же такого говорит Хейм воинам. Тот так же шёпотом стал переводить Люту.
– Воины мои! Сегодня мы празднуем! Никто не знает, сколько из нас вернётся домой, неведомо, что будет завтра! Но если будет суждено нам вернуться, мы вернёмся со славой и добычей! Выпьем же за славу и богатство, которое подарит нам эта земля!
Воины завопили в экстазе и опустошили кружки. Кто-то из них закричал что-то, и несколько воинов рванулись вместе с этим крикуном к выходу.
– Куда!? – завопил Лют, будто это были его воины. – Стоять!!! – рявкнул он так, что стены затряслись.
Все притихли, и даже те горячие головы, только что ломившиеся в двери, встали как вкопанные. Следовало отдать должное, командирский голос Люта за долгие годы мог заставить оцепенеть даже бывалых заморских воинов.
В зале повисла тяжёлая, гнетущая тишина. С одной стороны, Лют был гостем, и к нему должно было относиться с соответствующим пиететом. С другой, он крикнул не на своих воинов, а это уже был признак неуважения к ним. Все воины внимательно смотрели на своих ярлов. Хейм сидел с суровым выражением лица, осуждающе глядя на Люта. Торгрид же был совершенно невозмутим.
Хейм поднялся со своего кресла и, говоря на свейхском, внимательно смотрел на Люта. Тот ничего не понял и вопросительно посмотрел на Торгрида.
– Говорит, ты опозорил себя и наших воинов. Теперь должен искупить свою вину кровью, – зевая, сказал второй ярл воеводе. Он казался совершенно другим человеком. В один миг он потерял всякий интерес к Люту.
Лют моментально протрезвел. Посмотрел по сторонам. Бежать было некуда, кругом воины свейхов, напротив – пятеро самых злых из них, на которых он только что кричал. Все внимательно смотрели на него. Внезапной атаки не выйдет. В голове летали тысячи мыслей. Он глубоко вдохнул и выдохнул, после чего смог взять себя в руки. Воевода повернулся к Хейму и произнёс максимально спокойно:
– Уважаемый ярл, я бы хотел принести свои извинения. Я не хотел проявить неуважение к вам или вашим воинам. Я бы хотел просить вас о смягчении наказания. – Голос воеводы был тверд, и он смотрел прямо в глаза взбешённому ярлу.
Торгрид лукаво глянул на Люта. Не торопясь переводить его слова Хейму. Потом встал и громко обратился к воинам на своём родном языке. Несмотря на то, что Лют не понимал ни слова, он видел, с каким пламенным энтузиазмом молодой ярл говорил. Сначала его воины сурово молчали, но потом взорвались хохотом и криками одобрения. После чего Торгрид повернулся к Хейму и тот, улыбаясь, кивнул. Повернувшись к воеводе, черноволосый ярл сказал:
– Мне ужасно скучно было сидеть на этом пиру. И вот, наконец, я нашёл возможность развлечься. Сегодня, воевода, ты можешь считать себя богатым человеком. Сегодня у тебя есть то, чего часто нет у ярлов, князей или королей. У тебя есть выбор, воевода! Ты можешь смыть с себя позор тремя способами. Первый – ты можешь взять со стола нож, вскрыть себе живот, приколоть свои кишки вон к тому столбу и начать ходить по кругу. Показывая свою воинскую доблесть и смывая позор кровью. Вариант второй – ты можешь выйти один против пятерых воинов, которым помешал пойти за славой в смертельном бою. Ну и третий, как по мне, самый весёлый вариант – ты можешь сыграть в игру. Это наша старая любимая забава. Мы наливаем кружку пива каждому из двух игроков. После этого нужно выпить её до дна, а потом получить по роже от противника. Не бойся, бить нужно ладонью. Сразу не убьют. Кто первый упал и не поднялся, тот и проиграл. В твоём случае, ставка твоя жизнь. Если ты вырубишься первым, ты уже не очнёшься. Но если ты победишь, ты волен будешь идти куда угодно. Вот тебе слово двух ярлов!
Лют на секунду задумался, прикидывая варианты. Смотреть на свои кишки он не горел желанием. Драться против пятерых… он, конечно, был хорошим воином, но он понимал, что вряд ли сможет одолеть пятерых воинов сразу. Остаётся только эта глупая заморская игра. Ему не хотелось становиться шутом, развлекая ярлов зрелищем того, как он получает по лицу. Но другого выбора нет.
– Ну что ж. Выбор у меня небольшой. Я готов сыграть.
Торгрид поднял вверх руку и закричал. Воины тоже закричали, вторя ему. В середину зала вынесли скамью и начали заставлять её кружками с пивом. Пока разливали пиво, Лют отрезал себе кусок кабаньей шеи и, обильно намазав её маслом, начал как можно быстрее есть.
– Что, со страху жрать захотелось? – подтрунивал над ним Торгрид.
Воевода молча кивнул и продолжил есть. Проглотив ещё несколько кусков, он подошёл к своему будущему противнику, прожёвывая жирную свинину, меланхолично заглянул ему в глаза и нагло начал вытирать руки об его рубаху. Воин пришёл в ярость и попытался ударить Люта по лицу, но тот ловко уклонился от размашистого неуклюжего выпада. Он покрутил пальцем в воздухе и сказал:
– Сначала дай мне выпить. Не нарушай правила.
Лют стоял напротив озверевшего рыжего свейха и нахально улыбался. Тот был довольно крупным, но не больше самого воеводы. Было видно, что заморский воин просто в бешенстве. Он был готов зубами рвать воеводу. Но даже он не мог нарушить правил, которые установили его ярлы. Поэтому всё, что он смог сделать, так это в гневе снять с себя шёлковую голубую рубаху и бросить её на пол.
