— И все же… это чертовски расстраивает.

Он подтолкнул меня локтем.

— Я так и понял.

— И я до сих пор понятия не имею, что делать с этим дурацким сборищем. Я пойду на оленя? Я устрою шоу? Я должна смириться с этим и пройти через это, как всегда?

— Жалость к себе тебя не устраивает, Харли. Ты сильнее этого. В конце концов, никто не любит валяться в грязи. Поверь, у меня есть один в Бестиарии.

Я рассмеялась.

— А как выглядит тот, кто валяется в грязи?

— Ты, если не остановишься.

— Ладно, ладно, хватит валяться. Я рассеянно ударила ногой по стеклу, напугав до смерти существо, похожее на броненосца, лежащее в ящике внизу. — Я пойду на эту чертову вечеринку, буду улыбаться и болтать с лучшими из них. Вот почему я пришла к тебе, я знала, что ты меня уговоришь.

— Похоже, в последнее время я и есть та самая «тетя агонии».

Я нахмурилась.

— Так это ты?

— Да, Сантана была здесь некоторое время назад, высказывая подобные опасения по поводу ее личности, — сказал Тобе. — Обычно я не разделяю слов другого, но вы двое, похоже, имеете дело с теми же самыми проблемами. Она не верит, что ей суждено жить так, как хочет ее семья. По крайней мере, в некотором смысле, это преимущество, что тебе не нужно подчиняться воле тех, кто тебе дорог.

— Отлично, заставь меня чувствовать себя виноватой, почему бы и нет? — пробормотала я, криво улыбнувшись ему.

— Я просто хочу сказать, что вы очень похожи. Вы пришли из исключительного наследия, но вы обе так сильно отличаетесь от того, что было раньше, — объяснил он. — По иронии судьбы, именно поэтому вы так хорошо ладите. Вы похожи. Возьмем, к примеру, Бестиарий. Вы обе больше очарованы им, чем боитесь его. Этого нельзя сказать обо всех людях. Я видел, как взрослые мужчины и женщины выбегали из этой комнаты, как будто я выпустил на свободу Бугимена.

Я не могла полностью осознать то, что он говорил, но кое-что из этого звучало правдиво. У нас с Сантаной было много общего, а также различий. Хотя, это заставило меня задаться вопросом, в миллионный раз в моей жизни, как все могло бы получиться, если бы мои мама и папа были рядом. Были бы у них такие же высокие ожидания от меня? Попытались бы они принудить меня к браку, которого я не хочу? Даже сейчас трудно было представить себе картину, отличную от реальности.

— Наверное, ты прав, — сказала я. Ты мудрый старый зверь; я не собираюсь спорить. — Итак, что ты знаешь о моей другой тете? Насчет Кэтрин? Я знаю, что она часто посещала Бестиарий, с ее связью с горгульями и всем остальным.

— Я думаю, что она уважала меня, но мы не разговаривали так, как ты и я. Мы обменивались любезностями, и я всегда спрашивал, не нужно ли ей чего-нибудь, но она всегда была довольна сидеть и болтать со своими горгульями, — ответил он. — На самом деле она была блестящей женщиной. Если бы ее ценили по праву, возможно, она не закончила бы так, как закончила. Видишь ли, она всегда жила в тени твоей матери. Как изголодавшееся растение, это отсутствие света делало ее скрюченной и искривленной, лишая ее сострадания и праведности.

Тобе, дружище, ты долбаный поэт.

— Ты знаешь, почему моя мама и Кэтрин могли поссориться? — Я взглянула на стеклянную коробку Кецци, ацтекскую змею, скользящую в тумане. Он остановился у стекла, словно прислушиваясь к тому, что мы говорили.

Тобе нахмурил свои пушистые брови, его усы дернулись.

— Я не совсем понимаю причину, но помню тот день, когда все начало разваливаться. Кэтрин ворвалась в Бестиарий однажды днем, в сильном приступе ярости. Я должен был удержать ее и физически удалить из помещения, потому что ее магия становилась опасной. Коробки тряслись, звери сходили с ума, а мои защитные чары угрожали взорваться.

Я кивнула в ответ.

— Ты не думаешь, что это как-то связано с моим отцом?

— Путь истинной любви никогда не проходит гладко, и отказ может ранить, когда любовь односторонняя, — ответил он. — Я думаю, что такая бурная реакция была вызвана соперничеством сестер за любовь Хайрама и последующей потерей Кэтрин. Я думаю, именно поэтому она ворвалась в Бестиарий в тот день, потому что Хайрам бросил ее ради Эстер. Она держала страшную обиду, это ясно. Если она действительно использовала Сал Винну против твоего отца, то мы можем быть уверены, что она совершенно безумна. Ни один человек не будет использовать это, если они не были полностью расстроены. Хотя я слышал, что разбитое сердце часто может довести до безумия даже самых здравомыслящих людей.

— Кажется, кто-то еще затаил обиду, — сказала я, указывая на Кецци. Каждый раз, когда упоминалось имя Кэтрин, он шипел и взъерошивал перья.

Тобе нахмурился, глядя на змею.

— Хм… как любопытно. Я не знаю, почему Кецци так себя ведет.

— Может быть, Кэтрин заставляет его змеиные чувства покалывать.

— В имени есть сила. Возможно, ты права, он может почувствовать зло в том, что мы обсуждаем.

— Ну, возможно, ему придется прошипеть еще несколько раз, потому что я хочу задать тебе еще один вопрос относительно маленькой мисс Шиптон, — нервно сказала я. — Ты что-нибудь знаешь о процессе превращения в дитя Хаоса? Мол, это вообще возможно? Ты был вокруг долгое время; ты когда-нибудь слышал о том, что происходит?

Он выглядел искренне потрясенным.

— Дети Хаоса никогда не позволят магу присоединиться к ним. Они существовали все время. Они не могут быть созданы, так же как рождаются и не создаются магические предметы. Если таков ее план, Харли, то она будет очень разочарована. Она едва успеет ступить в их царство, как они уничтожат ее за дерзость. — Он сделал короткую паузу. — За исключением…

— Разве что?

— На протяжении веков ходили слухи, что дитя Хаоса может быть заменено. Никто не знает, как именно, и это никогда не было написано нигде. Это всего лишь истории, передаваемые из уст в уста. Если Кэтрин расшифровала способ достижения этого, то… возможно, она знает что-то, что никто другой не знает.

С минуту я сидела молча, собираясь с мыслями. Прежде чем я сделаю что-нибудь еще, мне нужно пойти в Нью-Йоркский Ковен и узнать правду о моем отце. Айседора сказала мне, что он был околдован Сал Винной, но предыдущие слова Тобе сбили меня с толку, что если она пыталась защитить меня от правды и там тоже? Как бы болезненно это ни звучало, мне нужно было самой убедиться, есть ли какие-либо доказательства исландского любовного заклинания на моем отце, когда он умер. Если Айседора не собиралась объяснять мне все по буквам, я должна была сама собрать все воедино.

Я так же много думала о гримуаре моих родителей. Они написали этот гримуар вместе, необычное понятие само по себе, и я отчаянно хотела увидеть, какие мощные заклинания он содержит. Я подумала, что на его страницах может быть даже что-то полезное, например, дневниковая запись или что-то еще, что могло бы пролить свет на то, что произошло между ними и Кэтрин. Однако мои мотивы для чтения были немного более эгоистичными, чем это. Честно говоря, я думала, что это может заставить меня чувствовать себя ближе к ним в некотором роде.

Но чем больше я узнавала о Мерлинах и Шиптонах, тем лучше могла подготовиться к тому, что должно было произойти. Вооружившись кучей дерьмовой информации, у нас будет возможность уничтожить Кэтрин.

Теперь, как добраться до Нью-Йорка? У меня уже был допуск к путешествию через жидкие зеркала в Зале Главного Собрания, так как Элтон не отменил мой свободный проход. Хотя, он определенно хотел бы, чтобы я сказала ему, что я прошла через них, прежде чем я на самом деле это сделаю.

Да… этого не случится, Элтон.

В этот момент, у меня зазвонил телефон. Этот тон эхом разнесся по всему Бестиарию, заставив меня вздрогнуть. Я посмотрела на определитель номера и увидела, что это Уэйд. Мое сердце забилось сильнее при виде его имени, во рту пересохло.

— Ты собираешься ответить? — спросил Тобе с понимающей улыбкой.

— Да… э-э, я просто… неважно. — Я нажала кнопку вызова и поднесла телефон к уху. — Уэйд?