Недавно, я очень крупно с Бахаром поссорилась. Настолько, что, рассердившись, он за руку приволок меня в мою же спальню, запер и запретил всем выпускать целые сутки.

Приказал никому ко мне не входить и даже еду не давать.

А всё из-за того, что он усадил моего маленького сына совсем одного на коня. Мальчику шести ещё нет, а он его самого посадил на эту громадину! А если упадёт и шею сломает? Конечно, я визг подняла! Слово за слово. Наговорила гадостей, в запале. Может, и перегнула палку, не помню.

Только ничего не добилась. Сутки одна в комнате просидела голодная, и поняла, наконец, что сын мне не принадлежит: всё, что наследника касается, только муж решает, а мне просто позволено рядом быть.

Умом я понимаю, что, такое положение — норма здесь. Некоторые матери, вообще, детей своих почти не видят. Это если у господина любовница и она не желает, чтобы жена ей глаза мозолила. Служанки мне часто говорят:

— Вам госпожа, необыкновенно повезло, что хозяин Вас одну любит, на других даже не смотрит!

Но обидно так! Несправедливо! Я же мать!

Когда мне позволили выйти из комнаты после наказания, я сразу побежала к сыну. Но маленький Бахар встретил меня холодно. Неблагодарный засранец, оказывается, глубоко оскорбился моим заступничеством!

Я была сильно обижена, очень голодна, и явно нуждалась в поддержке, но увидела, что ни мужа, ни сына, это не волновало. Их мир отличался от моего, и женщина в нём и её эмоции и переживания, даже если это жена или мама, были делом десятым…

И тогда, я притихла, успокоилась и загрустила… Как-то терялся смысл жизни. Даже, если я не права, разве можно сыну так относиться к матери? Ведь должен понимать, что мама сутки ничего не ела. Что ссорилась с отцом, волнуясь за его здоровье. По-моему, должен был малыш, как мог, заступиться за мать. Почему нет этого? Что я неправильно сделала? И что теперь делать?

Показалось, что как-то незаметно Бахар ревниво отнял у меня любовь ребёнка. Он буквально всё время таскал сына с собой. И теперь, слово отца и его расстроенные чувства, оказались для мальчика намного важнее моих.

Я и не заметила, когда Бахар воспитал в сыне такое отношение ко мне. Только сейчас стала вспоминать, что он, совсем кроха, частенько говорил со мной с ноткой снисходительного превосходства в голосе. Это казалось забавным…

Открытие, что для маленького Бахара отец и его слова значат намного больше, чем родная мать, настолько потрясло меня, что я забыла, что голодна, и медленно вернулась в свою комнату. Улеглась на кровать и впала в какое-то бездумное оцепенение.

Когда я не поднялась и не стала ничего есть и на следующий день, пришёл Бахар. Он присел на край кровати и попытался поговорить со мной:

— Наташа, мне жаль, что пришлось наказать тебя. Но твоё поведение было отвратительным. Хватит дуться. Иди поешь и ступай на мыловарню. Там уже заждались.

Но я не шелохнулась и ничего не ответила. Напала полная апатия. Мне вдруг стало всё — всё равно. Охватило чувство, что никто меня не любит и никому я не нужна, даже сыну…Им только мыло вари, да кушать готовь, да замком управляй, стало так печально… Я закрыла глаза и стала вспоминать прежнюю жизнь. Свою квартиру, работу, Олега…. Ему я тоже не была нужна, даже жениться не хотел…Голод как-то притупился, есть уже не хотелось, я просто лежала, я устала….Как ушёл муж даже не заметила.

Бахар пришёл снова только на следующий день. Решительно стянул меня с кровати. Поволок в общий зал, только ниги мои уже почему то не шли, я споткнулась, едва не упала и села прямо на пол. Бахар ругнулся и поднял меня на руки. Принёс к обеденному столу и посадил на резное деревянное кресло. Это кресло специально для меня сделали, по моим же рисункам. На столе, передо мной через несколько секунд появились разнообразные блюда. Я отстранённо удивилась тому, что кушать, как ни странно, не хочется. Как такое может быть? Ведь третий день не ем…Я тихо сидела и не притрагивалась к пище.

Редкие воины, заглянувшие в общий зал, растеряно поглядывали на нас. Бахар грозно сдвинул брови:

— Ты не встанешь, пока не поешь!

Я равнодушно скользнула по нему взглядом. И вдруг, подумала, что не вижу на его лице беспокойства, только злость и раздражение…

Через силу попыталась немного поесть. Кусок просто не лез в горло. Я силилась понять сама себя, ну с чего я так расквасилась?

И вдруг, в зал вбежал воин, не наш, из замка, а один из тех, кто живёт семьёй на окраинах земель, и служит кем-то вроде пограничника:

— Север напал! Они уже захватили соседский замок. Оттуда к нам прибыло несколько беженцев, которые смогли уйти до начала осады. Несчастные видели битву и то, что творилось после неё. Говорят, что в живых мало кто остаётся. Не трогают только женщин. И то только до того, как на них посмотрит король.

Апатию с меня как рукой сняло. О господи, сыну грозит опасность! И его замку и землям тоже! Я должна попытаться что-то сделать!

Но что я, маленькая и слабая, женщина могла в этом жестоком мужском мире?

Я лихорадочно металась по спальне. Ничего не придумывалось.

Через неделю началась осада нашего замка.

Я с ужасом смотрела на колышущееся чёрное море рогатых врагов в нашей долине. С тоской подумала, что птицы возле беседки уже два дня не кормлены… Странно в мозгу у людей устроено: в любую минуту можем все погибнуть, сожранные этим северным рогатым чудовищем, а я думаю о птицах.

Стою на замковой стене, которая защищает внутренний двор. Она широкая, на глаз, так метра три и очень высокая, не меньше десяти метров. Снаружи, перед стеной сделаны каменные отмостки. Выглядит очень надёжно.

Мне так страшно!

Не знаю, как этим рогатым можно будет её перелезть. Неужели, будет всё так, как я в фильмах видела: ужасный штурм нападающими, с использованием длинных лестниц и мощных жутких осадных механизмов?

Здесь, где я стою, на вершине замковой стены, есть довольно широкий ход. Возможно ли, что мы будем метать снаряды в противников внизу? Сейчас в нескольких башнях по периметру несут вахту наши воины. Защитникам замка из башен хорошо видно и долину и пространство вдоль стены.

Настроение у всех паническое, совсем не боевое. Слишком огромно вражеское войско.

Запасов, казалось, было достаточно, но за неделю перед осадой в замок сбежались чуть ли не все окрестные жители. И теперь, я не думаю, что их хватит больше, чем на месяц блокады.

Воины на советах, где Бахар позволил мне, в качестве исключения, присутствовать, при условии, что я буду тише мыши, говорили, что осада, направленная на изнурение противника не самая любимая тактика Северного короля. Он предпочитает штурм. Но наша крепость хороша тем, что взять её штурмом будет невероятно сложно: стенобитные орудия не смогут пробить три метра отличной кладки, разве что, башни могут повредить и будет бомбардировать внутренний двор огромными камнями, которые смогут перелететь через стену по дуге.

Бахар говорил, что людей сбежалось под защиту замковых стен слишком много, запасы воды и особенно еды стремительно тают и надо ввести ограничения. При этом, осаждающая армия Севера может постоянно получать приток свежий пищи, занимаясь грабежом окрестных поселений.

На совете горячо гадали, к каким хитростям может прибегнуть Динэй-завоеватель, чтобы покорить замок?

Было известно, что ран Волдар знает, применяет и сам придумывает множество хитроумных тактик. Воины обсуждали все имеющиеся сведения о противнике, и успокоительно, скорее для самих себя, добавляли, что ни одна из тактик не гарантирует ему победу, и часто предполагают большой риск.

Все сходились в одном: хотя сейчас была полная блокада замка — муха не пролетит — всё же длительной осады не будет, скорее опасный штурм. Не любит ран Волдар долго возиться.

Все много говорили о предполагаемом штурме.