— И на долго это?

— Месяца на три, может четыре. Многое будет зависеть от тебя.

— Хорошо. Спасибо, Ян.

— Ерунда.

— Ян, а я могу…

— Нет, Таисия, ты не можешь. Все, что ты могла уже сделала. Теперь займись своими картинами и котом. К Тимофею приходишь строго в часы посещений. Понятно?

Да что ж тут не понять? Мужчины. Я много раз слышала и видела, как тяжело дается победа. Может, Ян и прав, запрещая мне все это видеть.

— Понятно. Спасибо тебе.

— Все голубки, воркуйте, а я поеду проверять свой центр. Работы валом.

Неловкая тишина разбавлялась громким урчаньем кота развалившегося на коленях Тимофея. Как давно это было. Кажется, что в прошлой жизни.

Вот так сидеть, молчать и смотреть друг другу в глаза. Уютно. Спокойно.

Неожиданный звонок вернул нас на землю. Поспешила открыть дверь.

— Девочка, моя, как же я по тебе соскучилась, — Надежда Егоровна крепко меня обняла, поцеловала в щеку.

— Здравствуйте, Надежда Егоровна, Иван Петрович.

— Здравствуй, пропажа, — надо же меня сегодня одарили теплой улыбкой. Как говорят не прошло и полгода? Точно не прошло.

А после были долгие беседы, поздравляли меня с маленькой победой на конкурсе. Пришлось показывать свою работу. Честно говоря, мне было не ловко ее показывать родителям. Все-таки их сын в душе. Боже, что они обо мне подумают. Краснея и пряча глаза сдернула ткань с картины. И пусть ничего, кроме мутного силуэта и ярких глаз нет, но все равно…

Неестественная тишина заставила поднять глаза на зрителей. У всех открыты рты. Интересно это плохо или хорошо?

Первой в себя пришла мама, подошла дрожащей рукой провела по лицу на картине.

— Невероятно, он же как живой, — она почему-то шептала.

— Таисия, у вас действительно талант, — отец прежде, чем говорить откашлялся. — Мне стало интересно, что же изобразил победитель?

— У меня в телефоне есть, — пальцы слегка подрагивали от волнения. Если не ругают, значит ли это, что все хорошо? Или это просто деликатность? — Вот эта работа заняла первое место. А эта третье. А дальше все остальные работы.

Пока родители склонились над телефоном я посмотрела на Тима. И пропала в его горячем, тягучем взгляде, в котором смешалось так много всего, что не понимаешь, лишь чувствуешь.

— Наденька, что-то мне кофе захотелось, пойдем поможешь с той машиной разобраться, — все это отмечаю где-то там вдалеке, фоном.

Даже протянутую мне руку Тима не столько вижу, сколько чувствую движение. Вложила свою и мир перевернулся.

Тим целовал словно пил и не мог напиться. Сильные пальцы сжимали мое тело, а мое сердце вторило им, также сжимаясь и на мгновения замирая, чтобы вновь сжаться.

Как же давно я не чувствовала этих требовательных губ. Последний поцелуй был тогда, в далеком сентябре, когда провожала Тима на работу.

Голова кружилась от понимая, что не только я скучала, но и он не меньше. Нам столько надо было сказать друг другу, но вместо слов был поцелуй, наказывающий и дарящий освобождение. Нежный и собственнический. Его руки были везде и мне было мало. Хотелось раствориться в нем, стать одним целым.

Сладкая дрожь бежала по венам, вспыхивала ярким пламенем расплавляя мое тело, делая его послушным своему творцу. О да, он меня творит, меняет, делает лучше. Заставляет идти к мечте. Сгорая в огне любви и возрождаясь в нем же. Невероятный мужчина. Только мой. Никому не отдам.

— Тася, Тасенькая, маленькая моя, — ласковые поцелуи и нежный шепот. Мое лицо покоилось в его ладонях, пальцы нежно поглаживали, успокаивали. — Как же я люблю тебя, девочка моя. Ты лучшее что есть в моей жизни.

— И я тебя люблю, очень, — прикоснулась к своим губам, все еще не веря, что этот поцелуй мне не показался. — Неужели ты меня поцеловал?

— Да и буду теперь это делать постоянно, — вновь легкий, сладкий поцелуй. — Я не знаю, что будет завтра или через год. Я хочу сейчас чувствовать тебя и радоваться каждому мгновению с тобой. Я был таким идиотом отталкивая тебя. Целую волшебную осень и зиму потеряли.

— Есть возможность сделать весну незабываемой.

— И я даже знаю, как, — вновь головокружительный поцелуй уносящий за пределы Вселенной.

Прошло полгода

Тимофей

— Тим, мне жаль, — старый вояка, выглядел словно нашкодивший ребенок.

— Дмитрий Борисович, — даже не знаю на что я рассчитывал приходя сюда.

— И не смотри так, — отчаянно махнул рукой. — Ты сам прекрасно знаешь, что приказ не обойти и не объехать. Особенно, когда такое заключение.

— Но я не инвалид, — сжал кулаки и зубы чтобы не сказать лишнего.

— Не инвалид. И мы все тобой гордимся. Хочешь с общественностью общаться?

— Я хочу пожары тушить, людей спасать, завалы разгребать!

— Не кричи. Я понимаю твою боль и разочарование. Но всё, сынок, свое ты отбегал. Теперь лишь бумажная работа тебе по плечу. Прости.

— Ладно. Пойду я. До свиданья, — глупо было и надеяться. Уже возле двери меня нагнал голос начальника.

— Тим, не грусти, людей не только по вызову спасть можно.

— Ага, — не оглядываясь вышел, тихо закрыв дверь.

— Тимка, ну как? — все ребята собрались вокруг меня.

— Всё. Я больше не герой, — с трудом удерживал беспечное выражение лица.

— …

— И что совсем никак?

— Нет, — выдавил улыбку. — Ладно, ребята, пойду искать себя в мире. Удачи.

Отошел от части на двадцать метров все еще не веря. Блин, а ведь я так старался даже не прихрамывал. И все равно нашли травма не простая и показатели не те. Блин! Блин! Блин! Да как же это, а? Взъерошил волосы.

— Тим, — рука друга легла на плечо. — Мне жаль.

— Мне тоже, — хотелось выть и крушить все вокруг.

— Знаешь, все это ерунда. Спасатель не спасатель. Чтобы помогать людям не обязательно в МЧС служить. У тебя есть Тася и кот, которые от тебя зависят. У тебя есть родители, которые тоже на что-то надеются. Ты не один и ты нужен. Ты герой навсегда. И заметь не посмертно.

— Да, это утешает, — скупая улыбка появилась против воли.

— Тебя может и не очень, но тех, кто тебя любит, радуются этому от всего сердца.

— Я знаю, — даже вспоминать не хочу через что мы все прошли. Тогда в марте, я понял, что любимых не гнать надо, а держаться за них. Что вместе все преодолимо.

— Значит, пришло время дать другим возможность стать героем. Свое разбитое сердце ты исцелил. И теперь тебя ждут новые горизонты и новые победы.

— Спасибо, Жень, — обнялись и он убежал в часть. А я все стоял и смотрел ему вслед.

Звук сирены и тоскливо провожаю выехавшую машину. Ну вот и все. Кончен бал и кончен вечер. И я неудачник. И понятно, что рано или поздно с этой работой пришлось бы расстаться. Но ведь лучше позже. Или не так…

Смотрел на здание части, вспоминал трудовые будни, как с ребятами отдыхали. Сколько всего видели эти стены. И радость побед, и одинокие слезы поражений. Громкие крики поздравлений и молчаливые хлопки поддержки по плечу.

— Тимочка! — вздрогнул от неожиданности.

Оглянулся в надежде, что показалось. Но нет. Блин! Беда не приходит одна?

— Тимочка, я так рада тебя видеть! — повиснув на шее громко чмокнула в щеку. — Ты не представляешь, я во всех церквях свечки за твое здоровье поставила. Но я верила, что ты поправишься.

— Карина, что ты тут делаешь? — наконец мне удалось отцепить ее от себя. Еще и шаг назад сделал.

— Мимо ехала, смотрю ты или нет. Решила подойти. Я скучала, — хищная улыбка довольно расплылась на губах.

— А я нет, — посмотрел на ее правую руку. — Ты почему не замужем?

Я же помню разговор в ресторане Николая Николаевича.

— Тебя жду. Понимаешь, мне же никто другой не нужен. Никто с тобой не сравнится.

— Зря. Ты мне не нужна, — отвел в сторону ее протянутые руки.

— Да, ладно, Тимочка. Чего ты упрямишься? Лучше меня в нашем городе нет. Да и Иван Петрович будет рад породниться.