— Забыл, что текст должен быть чистым?! Зачем ты слова-паразиты перепечатываешь?! — отчитывал меня Суга, просматривая документы с компьютера.

— Нет на месте? Вы ведь вчера уверяли, что сегодня он вернётся! — негодовал редактор, звоня по телефону с целью напомнить о сроках.

— Кому сказано: содовую надо охлаждать, иначе получится бурда, а не напиток! — ворчал Суга, попивая прямо в офисе виски с содовой, пока я отвечал работодателям, что его нет на месте.

Казалось, каждый день я барахтался в бурном потоке неизвестного; порой мои невежество и неприученность к делу поражали меня самого, и всё же я очень старался. Одно удивляло: работа была мне совсем не в тягость, несмотря на постоянные упрёки и замечания. Более того, мне даже нравилось, когда меня ругали. Интересно, почему? Неужели у меня такой характер? А ведь ещё в прошлом месяце сама мысль о том, что приходится терпеть чужие приказы и ограничения, казалась невыносимой. Что же поменялось во мне за эти две недели?

— Они говорят, что ищут Солнечную девушку!

— Да ладно! Ха-ха!

Три старшеклассницы рассмеялись, причём так громко, что я невольно огляделся по сторонам. Мы приехали в семейное кафе около большого универмага. Несмотря на будний день, внутри было довольно людно. Нацуми в Интернете назначила интервью с тремя старшеклассницами; они с ногами забрались на диван, несмотря на свою короткую школьную форму. Я давно не общался с ровесницами и перед этими робел: они будто не умели смущаться. Кажется, Нацуми пообещала купить им любой десерт и напиток в награду за то, что они перескажут ей слухи.

— У моей младшей сестры есть подруга, так вот, говорят, что одноклассница друга её парня и есть Солнечная девушка! А, сколько лет? Ну, я не знаю точно, но, наверное, столько же, сколько сестре, — то есть она в средней школе учится. Но там правда жесть: говорят, что рядом с ней часто тучи расходятся, причём не просто так, — это прямо новый уровень! Можно просто помолиться, как у домашнего алтаря, и пожелать, чтобы было ясное небо. Например, если хочешь, чтобы не было дождя в тот день, когда у тебя свидание.

Я записывал с бешеной скоростью, вспоминая наставления Суги: «Не надейся только на аудиозапись, улавливай суть и делай заметки».

— Поехали, у нас следующая встреча в Васэде через тридцать минут.

Я бежал за Нацуми и чувствовал себя неразумным новичком, вступившим в школьный клуб.

— Я вам по почте сообщил и повторюсь... — раздражённо сказал мужчина строгого вида в очках в тонкой оправе.

Мы стояли у исследовательского центра.

— Я согласился встретиться с вами по просьбе господина Сэкигути, но вообще-то у нас серьёзный исследовательский центр, мы сотрудничаем с метеорологическим бюро. Я, конечно, не утверждаю, что у вас журнал несерьёзный...

Через двадцать минут от его недовольства не осталось и следа; он наклонился к нам и с небывалым оживлением затараторил:

— И тут камера метеозонда, показания которого я отслеживал, зафиксировала странную тень! Внутри кучево-дождевого облака, в той его части, которую никак не увидеть с земли, передвигалась группа мелких объектов — словно стая живых существ! Ну, ясное дело, мы не знаем, что это было. Есть вероятность, что просто помехи, но скажу вам по секрету: мне кажется, нельзя исключать существование неизвестных форм жизни в небе. Небо куда глубже океана. Если честно, на попойках со старшими коллегами мы частенько обсуждаем такие вещи. Вот, например...

— Опять слишком много слов. Пиши проще, у тебя на каждом шагу бессмысленные метафоры, — сделал замечание Суга, читая распечатанный текст.

— Эй, я же объясняла, что встречи надо вносить в графу «Расходы на собрания»! — рассердилась Нацуми, заглянув в учётную книгу.

— Кому сказано, следи за повествованием! У тебя начало и конец статьи вообще никак не связаны. Вот эту часть перепиши набело! — разозлился Суга, заглянув в компьютер.

Вернувшись с вечернего интервью, мы сели за работу, и даже когда перевалило за полночь, всё ещё сочиняли текст для статьи «Новейшее издание городских легенд Токио» на тридцать страниц.

— А вот это вышло неплохо. Вынеси на верхнюю часть страницы, чтобы в глаза бросалось.

— Да.

— Ходака, сделаешь кофе?

— Да.

— Только не растворимый, из зёрен свари.

— Да.

— Ходака, я бы поел чего-нибудь.

— Да!

— И я. Не надо кофе, свари лапши.

— Да!

— А мне удона[8]. С тушёными овощами и мясом.

— Да!

— Хотя нет, лучше жареный удон сделай.

— Да!

Положив возле раковины iPad с рецептом на экране, я неудобным ножом покрошил лук с морковью, кинул на сковородку тунца (свинины не было), выдавил на удон соус из пакетика и, подержав всё на огне, посыпал сушёными кусочками тунца — кацуобуси.

Когда я принёс готовый удон из кухни, они оба уже спали, уткнувшись лицами в стол. Я решил, что надо их разбудить, ведь статьи, которые нужно сдать завтра, ещё не готовы, но вдруг остановился и вгляделся в их лица. У Суги сухая кожа, а на щетинистом подбородке проглядывают седые волоски. У Нацуми кожа и волосы гладкие, а ещё от неё исходит приятный запах, от которого в груди что-то сжимается.

«А ведь они классные», — вдруг подумал я. Кстати, оказывается, когда режешь лук, глаза и впрямь слезятся, — настоящее открытие, ведь раньше я ничем таким не занимался.

Тут меня вдруг осенило: так вот в чём дело! Вот почему люди охотно давали интервью! И школьницы, и исследователь из университета, и гадалка рассказывали то, что знают, потому что их расспрашивала Нацуми! Она слушала всех, ко всем относилась одинаково, поддакивала с живым любопытством, и у тех, с кем мы встречались, развязывался язык.

Теперь я знал, почему работа была мне не в тягость, несмотря на постоянные упрёки и замечания. Я вовсе не переменился, просто теперь я общался с этими людьми. Сугу и Нацуми совершенно не волновало, что я убежал из дома. Для них я сотрудник, достойный доверия. Упрёками они выражали надежду, что сделают из меня человека. Именно в такие моменты, болезненные, словно уколы медицинским шприцем, я становился сильнее.

Я почувствовал странную лёгкость, как будто вдруг сбросил с плеч тяжёлую одежду, и потряс Сугу за плечо, приговаривая, что надо просыпаться, иначе он простудится.

 

Кажется, я поняла, почему Кей взял его на работу. Наверное, в то время мы оба — и я, и Кей — искали некий знак. Ждали, что подует ветер и укажет, куда идти, или на светофоре загорится зелёный.

«Ну же, проснитесь», — говорил он и тряс меня за плечо, и я думала, что вот оно, уже скоро... Мне казалось, что вместе с этим летом подойдёт к концу и моя отсрочка от жизни, порядком затянувшаяся.

— О, нашёл.

Я взял с полки дисконтного магазина, заваленной разными вещами, маленькую коробочку. На красной крышке картинка с золотым драконом, парящим в небе, и надпись: «В тонусе даже после сорока! Напиток для поддержания мужской силы».

— И зачем ему это пить?..

Тут же, как облачко из комикса, в памяти всплыло лицо Нацуми, я покраснел и потряс головой. Сверившись со списком, я положил в корзину ещё «Последний удар воина», «Черепаху будущего», «Супермощный корейский женьшень», по наказу Суги взял чек (вот ведь скряга), рассчитался и вышел из магазина. Надо же, у него хватает смелости посылать за такими вещами другого человека, но при этом он всерьёз надеется что-то вернуть с их помощью?

«Наверное, трудно смириться с тем, что возраст берёт своё», — подумал я, вспомнив седину в его волосах. Ему ведь сорок два года? Пока я понятия не имел, как взрослые люди воспринимают этот период жизни.