Очередная дерзкая выходка Энакина, на этот раз в виде крайне шокирующего абсолютно неожиданного заявления, словно молнией поразила Амидалу, казалось, ту даже всю передёрнуло, когда Скайуокер сказал жене подобное. Его слова были такими внезапными, вся их суть, весь их смысл, что женщина не сразу поверила собственным ушам и поначалу даже как-то глупо переспросила:

- Что? – опять изумлённо приоткрыв рот.

На несколько минут в гостиной вновь воцарилась тишина, тяжёлая, давящая на нервы, напряжённая тишина, прежде чем до Падме наконец-то дошёл весь смысл сказанного мужем, опять неся за собой прежние непомерные болезненные ощущения негодования, злобы, обиды и ревности, опять возвращая сенатора в состояние оскорблённой, готовой рвать и метать, хищницы. И если в первый раз женщину ещё как-то могли сдержать и сдерживали какие-то рамки приличия, привычные для неё в политических кругах нормы поведения, то вот теперь эмоции полностью возобладали над Падме. И та сорвалась, действительно сорвалась, высказывая её не слишком-то смышлёному, наглому муженьку всё, что она об этом думала.

- Ты собираешься съехать от собственной жены, чтобы бесстыдно жить в одной маленькой захудалой квартирке с юной девочкой-подростком? – обиженно и оскорблённо уточнила, а вернее даже обвинила генерала в извращенстве Амидала, будто не понимая ни истинных причин, ни подлинной необходимости такого поступка Скайуокера.

Для неё сейчас не существовало ничего, никаких оправданий и объяснений, даже никакой логики, ревность настолько ослепила женщину, что та упускала из внимания и прежде значимые для подобного рода предполагаемой реальности препятствия. Падме за сегодня столько пережила, столько всего разного перечувствовала из-за таких вот внезапных «сюрпризов» от собственного избранника, что она уже не брала в расчёт ни то, что Энакин на самом деле любил только её одну, ни то, что Асока всегда была просто ученицей для Скайуокера, ни их значительную разницу в возрасте, ни принадлежность её мужа к ордену джедаев, ни то, что по сути Тано всё ещё являлась её подругой и никогда бы, и ни за что не совершила подобного предательства по отношении к Амидале. Пожалуй, впервые, вместо маленькой невинной девочки Падме увидела в Асоке, да-да, именно в Асоке, некий вполне конкурентоспособный вариант соперницы, причём более молодой и привлекательной нежели она сама, и женщину это невероятно злило. Уже не говоря о том, что помимо всего прочего, её тайный муженёк теперь постоянно изъявлял желание находиться рядом с, в принципе, вполне соблазнительной тогрутой в ущерб общению с женой, пусть и прикрываясь благородными целями и намерениями, но всё же. И если раньше Амидала спокойно мирилась с подобными поступками Энакина, не ощущая никакой угрозы для себя, то вот теперь, в свете последних провинностей джедая перед ней, его заявление перешло все границы, да и все допустимые нормы приличия для человека, состоящего в браке вообще. Особенно «хорошо» сия новость выглядела после того, как Энакин провёл ночь вне дома, даже не сообщив жене, где он был на самом деле. Именно от того и потому Падме, вопреки всему своему высшему воспитанию, высказала собственные пошлые доводы вслух. Амидала даже не нашлась, что ещё можно было добавить по этому поводу, потому, обвинив генерала в извращенстве, как-то просто молча замерла, шокировано уставившись на мужа.

Да, Энакин ожидал негативной реакции от жены на своё решение, но то, что она будет именно такой, как-то совсем не учёл. Особенно неудобно ему стало, когда при словах Амидалы о сожительстве с девочкой-подростком, в голове Скайуокера как-то сами-собой ожили воспоминания о признании Асоки. И генерал тут же поспешил возразить и собственной жене, и собственным мыслям.

- Нет, Падме, это не то, что ты подумала. За Асокой нужно постоянно следить, - джедай отчаянно попытался взять за руки свою возлюбленную, искренне взглянуть ей в глаза, заставить ту, если не словами, то поступками, вновь поверить ему.

Но на этот раз сенатор была непреклонна. Резко вырвав собственные кисти из его пальцев, Падме громко прикрикнула на мужа:

- С меня хватит! Я не собираюсь больше слушать этот бред! – со злобой и отвращением к тому, что говорил ей генерал, впрочем, в данный момент, наверняка, с подобными чувствами и к нему самому, Амидала хорошенько замахнулась и влепила Скайуокеру на этот раз такую смачную пощёчину, что на его лице даже остался яркий, багряный отпечаток её ладони.

Выместив всю свою обиду, весь свой гнев, всю свою ярость на несчастной щеке джедая, Падме почувствовала некую долю облегчения и даже вновь попыталась взять себя в руки, и хотя это ей почти удалось, дальнейшие слова женщины прозвучали чуть более сдержанно, но по-прежнему в том же тоне:

- Делай, что хочешь, Энакин! А я ухожу в сенат!

Договорив последнюю фразу до конца, Амидала резко развернулась, демонстративно ударив подолом длинной пышной юбки её роскошного платья по сапогам Скайуокера, и подняв с дивана собственную сумочку, гордо, походкой царицы направилась прочь.

- Но Падме… - бесполезно вытянув руку в след собственной удающейся жене, предпринял последнюю самую-самую отчаянную попытку убедить её в чём-то Энакин.

Однако женщина его уже и не слышала, и больше не хотела слушать, скрываясь за дверями квартиры.

Разговор с Амидалой прошёл совсем не так, как Скайуокер того ожидал. В принципе, а чего вообще он хотел от собственной жены, заявляя ей подобное? Одобрения, понимания? А сам бы он понял, если бы Падме вдруг решила переехать к болеющему Кловису или Органе, пусть даже на время? Наверняка, нет. Но от этого, очередная грандиозная неудача злила Энакина ничуть не меньше. Тем более, что здесь была совсем другая ситуация. Асока являлась для него лишь ученицей, почти как сестрой, и ей, правда, требовалась помощь, быстрая и радикальная. И от того, что Падме этого не видела, не понимала и не хотела принять, генерал приходил просто в полнейшую ярость.

Крепко сжав пальцы на руке, бесцельно вытянутой вперёд, в направлении куда ушла Амидала, джедай резко взмахнул ей, расправляя кисть и позволяя остаткам Силы, что всё ещё сохранились у него после того, как он почти всю её влил в тело умирающей Асоки, крушить и ломать предметы на собственном пути. Увы, к огромному разочарованию Энакина, на лечение Тано он потратил столько энергии, что его попытка попортить дорогую безупречную мебель собственной квартиры почти не увенчалась успехом, лишь легко столкнув со столика на пол какую-то вазу с цветами, но не двинув с места ни его сам, ни, тем более, огроменный диван.

Новая неудача, постигшая джедая сегодня, заставила того прийти в ещё большую ярость, и со всей силы пнуть ногой первое, что попалось ему на пути. А именно всё тот же роскошный широченный диван, от этого действия значительно сдвинувшийся назад.

Ножки предмета мебели противно заскрипели по полу, заставив C-3PO и R2-D2, только что «вошедших» в комнату лишь сейчас обратить внимание на разгневанного хозяина.

- Ой, кажется, мы не вовремя, - механическим голосом нелепо констатировал факт золотой дроид.

- Бип-бип, бип-бип… - тут же отозвался на непонятном почти никому «языке» его товарищ.

- Что? Да, ты прав, нам лучше спрятаться, - видя состояние Энакина, безоговорочно согласился C-3PO с R2-D2, с интересом наблюдая за тем, куда едет маленький бело-голубой робот, который, кстати, тут же оказался позади него.

- Нет, не за меня же, - настолько раздражённо, на сколько это вообще мог дроид, укоризненно попытался отчитать товарища C-3PO, боясь, что весь гнев «создателя» сейчас обрушится на него одного, ну или, по крайней мере, ему достанется большая его часть.

Золотой дроид хотел сказать своему «смышлёному» другу что-то ещё по этому поводу, но не успел, так как тот, в спешке так разогнался, что не смог вовремя затормозить, прячась за C-3PO, от чего R2-D2, тут же сбил его с ног.

- Ай… - громко вскрикнул золотой робот, как-то неуклюже плюхнувшись назад на бело-синего с ещё большим лязгом опрокинув на пол и того, при этом понимая, что за сию нелепую потасовку им теперь точно влетит.