Чего-чего, а уж этого он точно никак не ждал. Слова девушки поразили джедая словно гром среди ясного неба, словно молнии Силы, направленные в него самой мощнейшей атакой самого сильнейшего ситха галактики, болезненными, шокирующими разрядами, насквозь пронзающими сердце и символически пронзающими вместе с ним и душу. От понимания правды, от осознания причины всего того, что привело его глупую маленькую ученицу на край пропасти, от откровенных слов, больно резанувших слух, Скайуокер даже вздрогнул, чувствуя, как по всему его телу пробежался лёгкий холодок, а его зрачки невольно расширились в изумлении. Сам не веря в то, что такое вообще возможно, в то, что такое вообще может быть, Энакин как-то даже перестал чувствовать собственные руки, лежащие поверх изящного тела его бывшего падавана. Он не знал, ни что сказать, ни что сделать. В один момент весь груз вины, вся та тяжесть, что лежала на его плечах до этого, будто умножилась в тысячу раз, буквально прибивая генерала к земле, сжигая до пепла ощущением ужаса и стыда, ощущением ненависти к самому себе за то, что это он, именно он, своим, пусть и косвенным, влиянием, сотворил с его ученицей такое. И если раньше Энакину было просто неимоверно стыдно за то, что он допустил подобное, вовремя не оказавшись рядом, не уделив собственному падавану нужной заботы и внимания, не поддержав её и даже не проявив элементарного интереса к её дальнейшей судьбе, то вот сейчас он ненавидел себя уже за одно то, что он в принципе существовал. За одно то, каким идиотом он был, время от времени позволяя себе такие вот «незначительные» вольности, как его нынешний поступок, в отношении своей ученицы, тем самым дразня и издеваясь над бедной несчастной влюблённой девочкой, всё дальше и дальше толкая ту в пропасть, в бездну лап наркомании. За одно то, что он был настолько глуп и наивен, что даже и мысли подобной не мог допустить, что Асока могла чувствовать к нему нечто большее, чем любовь к учителю, что в самых-самых своих извращённых фантазиях и предположить себе не мог, что между ними с Тано, с этим юным и невинным подростком, почти ребёнком, у него вообще могло по её представлениям что-то быть. Но больше всего Энакин себя ненавидел за то, что он, именно он стал причиной падения и почти гибели такого родного и близкого для себя человека. Это было ужасно, отвратительно, абсолютно не простительно!
От омерзения к самому себе Энакин вдруг ощутил полномерную неловкость от того, что всё ещё держал Асоку в собственных объятьях, по сути нагло и бесцеремонно лапал юную девушку, нет, девочку, что была ему почти никем, словно собственную жену, будто специально пользуясь её чистой, наивной влюблённостью в него. Чувствуя себя полным, абсолютным извращенцем, Скайуокер резко попытался отстраниться от Тано, стыдливо убирая от неё собственные руки, и хотел было что-то сказать, сам не зная что, но хотел. На мгновение он замер, внимательно всматриваясь в её милые, добрые, невинные, «стеклянные» глаза, изъедаемый всепоглощающей виной за то, что именно из-за него, тогрута стала наркоманкой, разрушила и погубила собственную жизнь, а затем и вовсе едва не погибла сегодня. Он даже приоткрыл было рот, чтобы попытаться нечто произнести, возможно извинения или оправдания, которых сейчас, да и вообще в принципе, было крайне мало, для того, чтобы искупить его грехи перед Асокой, но не успел.
Пустым, затуманенными наркотиками взглядом, девушка вдруг посмотрела куда-то сквозь него или за него, и её зрачки ещё больше расширились от ужаса в дополнение к тому, как сильно они были увеличены из-за КХ-28, и Тано заговорила первая. Даже закричала от в одно мгновение поглотившего её страха.
- Энакин, Энакин, обернись! Там Гривус! Он сейчас убьёт тебя! – нервно тыча пальцем куда-то позади Скайуокера, взволнованно взвизгнула вдруг юная наркоманка, так, как будто оба они сейчас находились посреди поля боя, и опасность быть уничтоженными в любую секунду действительно существовала.
Не сразу сообразив, что происходит и явно сомневаясь, что подобное вообще было возможно, генерал немного помедлил, но всё же прислушался к предостережению своей бывшей ученицы и резко уставился в ту сторону, куда так рьяно указывала Асока. Однако там, вместо предполагаемого атакующего Гривуса с мечом в руках, оказалась лишь пустота. Джедай быстро развернулся обратно.
- Асока, там никого нет, - как-то изумлённо-недоумевающе, попытался успокоить своего бывшего падавана он.
Но девушка его уже не слушала. Спешно и нервно перебежав испуганным взглядом в другую сторону комнаты, тогрута опять в ужасе взвизгнула:
- А там, там Дуку! Он применяет Силу! Он душит меня, я не могу дышать! – жадно и прерывисто хватая ртом воздух, дрожащим голосом вымолвила Тано, вновь цепляясь руками за собственную тонкую шею, будто всё это было реально.
От нахлынувшего на неё ужаса и волнения тогрута опять стала задыхаться и, предпринимая отчаянные попытки «освободиться из захвата невидимых, но мощных пальцев врага», вновь плюхнулась спиной на подушки, конвульсивно дёргаясь на этот раз из-за не настоящей нехватки воздуха.
Всё ещё недоумевая, что же на самом деле происходит, Скайуокер быстро скользнул и в другую сторону взглядом, туда, где должен был находиться Дуку, однако и там абсолютно никого не было.
- Асока, тебе показалось, успокойся, здесь никого нет! Тебя никто не душит! – попытался прикрикнуть на девушку генерал, чтобы привести ту в чувства, он даже как-то на мгновение позабыл о том, о чём думал до этого, и чисто рефлекторно ухватил Тано за её нежные плечи, а затем не сильно встряхнул.
Но тогрута не успокаивалась.
- Здесь повсюду дроиды! – продолжала и продолжала в ужасе нести какой-то бред она, - Мечи… Где мои мечи? Дайте мне мои мечи, учитель! Я не могу сражаться с врагами без мечей! Они убьют нас, они убьют меня! – после лёгкой встряски перестав цепляться за собственную шею и вновь став нервно шнырять взглядом по сторонам, Асока в истерике начала махать руками, делая необходимые для защитного применения Силы жесты, которые время от времени то не имели абсолютно никакого эффекта, то наоборот в щепки и дребезги разносили разнообразные предметы, находящиеся в этой небольшой комнатке, предметы, которые не имели никакой особой ценности или которые Асока ещё просто не успела вынести.
Лишь когда Тано заговорила о дроидах и стала бессистемно ломать и крушить всё вокруг, до Энакина наконец-то дошло – у неё были галлюцинации, очень сильные галлюцинации, которые доводили несчастную наркоманку до иступляющего ужаса и почти до безумия. В данный момент она действительно видела всё то, о чём говорила, и реально боялась этого, потому как в своём бреде это было для Асоки словно наяву. Но на самом деле ничего из того, о чём она не успокаиваясь орала не существовало здесь и сейчас. Оба они, бывшие мастер и падаван в данную секунду находились в маленькой, бедной, захудалой квартирке тогруты на нижнем уровне Корусанта, и даже сама вероятность того, что личности, упомянутые Асокой в бреду, могли вообще здесь появиться сводилась к нулю хотя бы тем, что они и не знали, о местоположении Энакина и Асоки и, в общем-то, даже и предположить не могли, что учителя и ученицу в принципе занесёт сюда.
Уже в который раз за сегодняшний день понимая, что нужно было действовать решительно и быстро, генерал ловко перехватил хаотично мотающиеся из стороны в сторону руки собственной ученицы, не давая той разнести всю квартиру, и с силой уложил девушку обратно на кровать, прижимая её тонкие изящные запястья к мягким подушкам. Из-за стены раздались недовольные возгласы соседа, сопровождаемые грубыми ругательствами и сильным стуком кулаков о твёрдую поверхность, вся суть которых заключалась примерно в такой фразе – «Да успокойте же вы наконец эту хаттову наркоманку!», но Энакин их не слышал. Он просто игнорировал эти возмущения, абсолютно поглощённый попытками остановить Асоку, и, уж тем более, не улавливала и не понимала недовольство собственного соседа она сама.
