Эта секунда показалась Энакину наиболее страшной, на какое-то мгновение генерал даже решил, что он потерял Асоку, потерял так же, как мать, по собственной слабости, беспомощности, глупости, потерял навсегда. Но джедаю не хотелось в это верить, он просто не мог этого допустить, никогда и ни за что, а потому даже сейчас, когда, казалось бы всё было уже бесполезно, не собирался сдаваться. Приоткрыв глаза и в ужасе взглянув на побледневшую словно первый снег или чистейшее полотно Тано, Скайуокер громко, отчаянно и с невероятными болью и страхом выкрикнул:

- Нет, нет, пожалуйста, не умирай! Не уходи! Асока, не покидай меня!

Переполняемый ужасом, переполняемый желанием сделать хоть что-либо, чтобы только не потерять такого дорогого и близкого ему человека, переполняемый отчаянными надеждами на чудо, весь на эмоциях, до безумия взволнованный и напуганный Энакин, попытался собрать все силы, все, что у него только были, и преобразовать их в новую волну целебной энергии. Вдавливая уже обе руки в грудную клетку его бывшего падавана так, что там, наверняка остался бы огромный синячище, Скайуокер опять постарался сконцентрироваться, постарался более точно и верно направить излечивающую Силу в уже не двигающиеся лёгкие и почти перестающее биться сердце Тано.

- Пожалуйста, пожалуйста, Асока, только живи! – едва не срываясь на слёзы, буквально умолял Энакин, вкладывая всю до капли собранную им энергию в это прикосновение, посылая ещё более мощный и яркий поток исцеляющей волны внутрь собственной ученицы.

Сила буквально водопадом хлынула из кистей Скайуокера, заполняя собой всё неподвижное, уже бездыханное тело тогруты, заставляя то невольно подрагивать от напряжения. Не останавливаясь, генерал попытался усерднее сконцентрироваться, выжать из себя ещё один и ещё один поток целебной энергии, словно разряды электрошока, резко соприкасавшиеся с Асокой и сотрясавшие всю её хрупкую фигурку. Казалось, это уже было бесполезно, тщетно. Тано окончательно умерла, покинула сей бренный мир, и Энакин лишь зря мучал её несчастное многострадальное тело. Но джедай не останавливался и не сдавался всё ещё надеясь на чудо, моля великую Силу о великом чуде. И оно произошло.

Когда Скайуокер, сконцентрировался в последний раз и отчаянно послал самый мощный, самый яркий и обжигающий поток лечебный энергии внутрь грудной клетки собственной ученицы, постепенно, мгновение за мгновением, осознавая страшную и ужасающую реальность, свыкаясь с невероятной и неимоверно болезненной мыслью о том, что генерал всё же не смог спасти Тано и потерял её навсегда, Сила будто услышала все его мольбы. Мягкая тёплая волна спасительного «волшебства» резким разрядом молнии прошлась по всему телу, казалось, мёртвой тогруты, сотрясая то в невольной конвульсии, и сердце Асоки вдруг забилось сильнее, лёгкие вновь расширились, а затем сократились, отвечая на этот импульс Силы. Девушка вдруг хаотично, будто испуганно, дёрнулась и глубоко, жадно вдохнув воздух, широко открыла свои небесно-голубые глаза, вновь лицезрея мир живых с этой стороны.

Не понимая, где она находится в данный момент, и что вообще происходит, Асока уселась на кровати и, тяжело дыша, быстро забегала взглядом вокруг себя. А Энакин, которого с головой накрыли вселенская благодарность Силе за спасение дорогого ему человека, восторг и радость от того, что Тано всё же осталась жива, пожалуй, впервые в жизни позволил себе то, что не позволял никогда ранее по отношению к своему бывшему падавану, ну, или позволял всего раз или два в самых крайних случаях.

- Асока… - взволнованным голосом до безумия счастливо протянул Скайуокер и, позабыв обо всём на свете, искренне, крепко, любяще и заботливо заключил в объятья собственную ученицу.

Генерал был так рад тому, что он смог спасти её, что она выжила, что не покинула так скоро и так просто этот бренный мир, что даже, абсолютно не задумываясь, ни о последствиях, ни о двусмысленности своего поступка, всё крепче и крепче прижимал к себе едва соображающую тогруту, будто боясь отпустить её, словно как только бы он ослабил собственную хватку, собственные объятья, Асока вновь ускользнула бы, как песок сквозь пальцы, исчезла, умерла. Продолжая и продолжая радоваться тому, что Тано осталась жива, жива и невредима, Энакин так тепло, так заботливо и любяще обнимал тогруту, что девушка как-то не совсем правильно восприняла данную ситуацию.

Немного придя в себя после вроде как почти смерти, юная наркоманка, всё ещё пребывающая в состоянии сильного кайфа, не совсем понимая, что происходит, с усилием попыталась приподнять голову и взглянуть, на как-то слишком странно и необычно ведущего себя Скайуокера, но генерал с таким энтузиазмом прижимал свою бывшую ученицу, что это ей так и не удалось. Испытывая приятное наслаждение, эффект, который обычно дарили ей КХ-28 или нубианская травка, Асока уже спустя пару мгновений «обо всём догадалась». Девушка быстро и просто сообразила, что это была очередная её галлюцинация, что так часто вызывали у неё наркотики, её персональный Энакин, который приходил к Тано в те моменты, когда ей было особенно больно от неразделённой любви к настоящему джедаю, её самый родной и близкий человек, которому она могла поведать о своих страданиях, с которым она могла поделиться самым сокровенным, которому она могла рассказать всё. И тогрута перестала морально сопротивляться этому странному, такому необычному и такому приятному проявлению к ней заботы, любви и нежности со стороны Скайуокера, тоже в ответ покрепче прижавшись к нему. Легко потёршись собственной щекой о грудь генерала, как делала это в своих ведениях обычно, девушка, посильнее обняла своего избранника, а потом заговорила, чувственно и проникновенно.

- Энакин… - настолько эмоционально, на сколько только могла, Асока произнесла имя «не настоящего» джедая.

- Ты здесь. Я так рада, что ты пришёл, - едва не плача от собственных чувств, от собственного счастья и тёплого нежного умиления, восторженно и уверенно произносила каждое новое слово тогрута.

- Я уже боялась, что ты оставил меня, бросил навсегда, что ты никогда не придёшь, - в наркотическом полубреду с затуманенным рассудком продолжала и продолжала изливать собственные эмоции Тано.

Девушка была так счастлива, так взволнованна, так растроганна, что уже просто не могла остановить поток собственных проникновенных слов, как не могла и остановить подступившие к глазам и поблескивающие на её пышных ресницах слёзы.

- Мне было так плохо без тебя! – произнеся эту фразу, юная наркоманка не удержалась и расплакалась, солоновато-горькие капли быстро стали сбегать по её милому, прекрасному лицу, - Мне было так больно вдали от тебя! Я даже стала принимать наркотики, чтобы остановить эту нереальную пытку, чтобы только заглушить эту боль. Но они не помогали, ничто не помогало, ничто не могло заменить мне тебя.

Асока на мгновение замолчала, ещё сильнее прижимаясь к Энакину. Её губы внезапно тронула лёгкая счастливая улыбка от осознания приятной для тогруты реальности, и Тано с наслаждением продолжила:

- Но ты здесь, ты пришёл ко мне, ты пришёл ради меня. И теперь всё будет хорошо. Ведь я люблю тебя, Энакин, я знаю, что ты женат, но мне всё равно! Всё всё равно! Лишь бы только ты был рядом! – произнеся столь громко, столь отчаянно и чётко последнюю фразу, Асока с такой силой вжалась в объятья «собственной галлюцинации», с такой силой обвила генерала собственными руками, что будь она чуть покрепче и помощнее, наверняка смогла бы задушить Скайуокера в пылу её страсти и нежности.

Пребывая на седьмом небе от счастья, Энакин продолжал и продолжал обнимать свою любимую ученицу, даже как-то поначалу не замечая, как та реагировала на него, продолжал и продолжал удерживать девушку в своих руках, как-то отстранённо слушая всё то, что она ему говорила до тех пор, пока до мастера, сквозь счастливую эйфорию из-за спасения его бывшего падавана не дошла вся суть, весь смысл, сказанных тогрутой слов.

Скайуокер за долгое время общения с нормальной Асокой и за не такое долгое время общения с Асокой-наркоманкой привык ко всему, он был готов и мог ожидать от Тано чего угодно, но только не… Признания в любви?!