Нет, конечно, Асока не позволяла своим разгорячённым «хахалям» с танцпола или из-за барной стойки ничего больше прикосновений и поцелуев, и, тем не менее, ей казалось, что она вела абсолютно разгульную жизнь. К слову, ночевала Асока тоже где придётся от квартир и спидеров знакомых, до каких-то пристроек в притоне и лавок в корусантских парках. Благо, постоять за себя она ещё могла, и всякие маньяки, бандиты, бомжи и извращенцы не смели к Тано приставать. Хотя, наверное, сейчас, под кайфом, да и даже нет, ей было бы всё равно. Тогрута не замечала, как пролетали дни, не чувствовала, как течёт время и не видела ничего вокруг. В её жизни существовала всего одна потребность – пойти и раздобыть наркотик, а потом свобода, забытье кайф, а всё остальное было уже не важно. Раз её жизнь в нормальном трезвом состоянии, без вливания сапфировой жидкости, не могла стать счастливой и хорошей, не могла наладиться и несла в себе лишь боль и разочарование, то зачем вообще было задумываться о ней, тратить на неё своё время, силы и нервы? Ведь вне этой скучной, печальной, серой и нудной реальности было свободно, приятно и хорошо. Так стоило ли всё оно того, чтобы оставлять это нереальное наслаждение от наркотиков и опять возвращаться к былым проблемам? Нет, конечно нет! И Асока жила в своё удовольствие, не думая ни о чём, не заботясь, не переживая и больше не страдая. Единственное, что заставляло испытывать её некого рода «неудобство» были ломки, впрочем, от этого «добрый доктор» Головоног ту же подгонял её заветное «сапфировое лекарство», и всё было прекрасно, жизнь, прекрасна, мир прекрасен!

Вот и в этот день Тано проснулась на какой-то грязной изломанной лавке, некой забытой Силой улице Корусанта, где-то между средним и нижним уровнем города с одним лишь «естественным» для неё желанием - принять очередную дозу. Даже не заботясь о том, где она вообще находилась, тогрута быстро порылась в порванной сумке, ища там средства на покупку наркотика. Но, увы, внутри не было, практически, ничего. Даже во всевозможных баночках из-под проглоченных ей ранее наркотиков не осталось ни капли её любимого «наслаждения». В небольшом бордовом аксесуарчике Асоки был лишь мусор, какая-то ерунда, и разнообразные пустые упаковки от дурманящих веществ. От чего, недовольно вытряхнув всё это на землю, Тано лишь тяжело вздохнула, понимая, что ей опять придётся брать КХ-28 у Головонога в долг и одновременно чувствуя начинавший накатывать на неё новый приступ ломки. Слегка покачиваясь на тощих ногах, тогрута буквально силой воли заставила себя подняться в подобного рода состоянии и прошлого похмелья, и нового раздражения от желания принять дозу с лавки, а затем чисто инстинктивно поплелась в сторону такого родного и такого дорогого ей во всех смыслах притона.

Понадобилось всего немного времени, чтобы наркоманка добралась до месторождения или, по крайней мере, места добычи её сапфировых «драгоценностей». И вот Асока уже стояла посреди грязной, замусоренной улицы подле притона и буквально умоляла Головонога дать ей очередную дозу в долг.

- Ну, пожалуйста… Ну всего одну… Ну, в последний раз… – приняв самую что ни на есть жалобную позу и огромными поблёскивающими глазами смотря на наркоторговца, упрашивала его, цепляясь за крепкую зелёную кисть, Тано.

Сейчас она выглядела так ничтожно, чувствовала себя так ничтожно, что готова была в любую секунду расплакаться, вот только ни просьбы, ни канючение, ни даже слёзы ничуть не трогали наутолана.

- Нет, - коротко и чётко заявил ей Головоног, даже ни секунды не раздумывая, и как бы в подтверждением его словам резко вырвал у Тано свою кисть, при этом грубо оттолкнув от себя зависимую тогруту, словно какой-то мусор.

- Ты нам и так слишком много задолжала, - тут же серьёзным тоном добавил наутолан, прямо поясняя уже, поди не первой такой, наркоманке свою позицию, - Расплатись сначала за то. Иначе ничего не получишь.

Но что могли значить его слова для зависимого гуманоида в таком состоянии? Асоке было плохо, Асоке было больно, Асоке было просто отвратительно и физически, и морально, и сейчас она была готова на всё, лишь бы получить очередную дозу: сделать всё, что угодно, сказать всё, что угодно. И она говорила, говорила то, что от неё хотели услышать:

- Ну пожалуйста… Я тебе обещаю… Нет, я тебе клянусь, я за всё заплачу, только дай мне КХ-28.

Вместе с этими словами девушка опять кинулась к Головоногу в какой-то попытке то ли обнять его и повиснуть на нём, словно фрукт на дереве, в очередных мольбах, то ли вытащить из закреплённой на его поясе сумочки заветную баночку бесплатно.

Впрочем, наученный уже многократным опытом общения с задолжавшими наркоманами ловкий наутолан крайне умело увернулся, и путь к нему почти неадекватной, как-то не совсем понявшей, что произошло и явно разозлившейся от этого тогруте, тут же преградили два охранника-гаморреанца. Ничуть не обращая на них внимания, «ошалевшая» от желания принять КХ-28 Асока вновь попыталась рвануться в сторону Головонога, но вместо этого угодила лишь в противные грубые лапы свиноподобных гуманоидов, которые, тут же, бесцеремонно вырвали у неё из рук, буквально выдрали, бордовую сумку. Грубо потроша её, охранники пришли к сложнейшему для них умозаключению, что внутри не было ничего ценного, чем можно было бы расплатиться за предыдущие дозы и, небрежно бросив, явно «дорогую» для Тано вещь наземь, лишь безжалостно наступили на неё ногами, сделав несколько шагов вперёд, при этом угрожая полубезумной Асоке электрическими дубинками. В то время, как Головоног, то ли насмехаясь, то ли говоря с неким оттенком озадаченности произносимым, нагло добавил:

- Главный хатт, - он специально не назвал имени своего босса для пущей безопасности последнего, - приказал мне не давать тебе ничего в долг, пока не расплатишься за прошлые разы. А если не расплатишься вообще, то он пустит тебя по рукам, должна же ты отрабатывать то, что что ему задолжала.

Головоног на секунду замолчал, читая некое изумление, непонимание, шок и ужас в расширившихся зрачках аж замершей от услышанного Тано, после чего всё тем же, но, казалось, уже более насмешливым тоном добавил:

- Впрочем, пусть проблемы твоего долга решают твои родственники. А ты пока побудешь «в гостях» у нас, - наутолан опять сделал небольшую паузу, как-то не по-доброму взглянув на явно ошарашенную Асоку, после чего, насмешливо хихикнул, и договорил то, что едва не довело девушку до потери сознания:

- Кстати, ему нравятся такие смазливые тогрутки, как ты.

Явно злорадствуя тому, что он только что позволил себе сказать, Головоног гордо развернулся и пошёл куда-то прочь, внутрь главного здания притона, лишь дав этим двоим и ещё стоявшей неподалёку толпе охранников-гаморреанцев приказ схватить юную наркоманку.

Не сразу отойдя от шока, девушка поняла, что её дело плохо, и попыталась бежать, сражаться, сопротивляться, но, увы… Она была так ослаблена наркотиком, некого рода похмельем, всё больше подступающим приступом ломки, диким шоком и невероятно подавленным эмоциональным состоянием, что даже эта толпа свинорылых гуманоидов с лёгкостью смогла с ней справиться. Впрочем, а кто сказал, что они вообще действовали честно? Так как гамореанцы, накинувшись на несчастную жертву-тогруту всем скопищем, крайне подло вырубили её электрическими дубинками со спины. И, теряя сознание, наверное, не столько от болевого, сколько от эмоционального шока, Тано с ужасом поняла, что теперь её судьба была в огромных противных мерзких лапах некого отвратительного хатта, и уже никто не мог её спасти, ибо до тогруты абсолютно никому не было никакого дела.

========== Глава 11. Доза ценою в жизнь, Часть 2 ==========

Асока не помнила, сколько прошло времени с тех пор, как её поймали мерзкие тупые, но хитрые гаморреанцы, не помнила, как оказалась в какой-то грязной захудалой камере с очень холодным каменным полом и крайне смутно помнила, какие манипуляции производили с ней охранники некого таинственного Хатта. А они, как минимум, не смотря на всё сопротивление тогруты, смогли переодеть Тано в почти ничего не скрывающий, абсолютно вульгарный, даже в какой-то мере проститутский рабский костюм, приковать её – свободную и достаточно самовлюблённо-гордую девушку, цепью к стене, словно некое абсолютно бесправное животное, а затем и вовсе запихнули ей в рот крайне примерзкую пилюлю… Очень дешёвый, слишком низкокачественный и абсолютно отвратительный наркотик. Такой дряни даже в худшие свои времена не принимала даже Розовая, а ведь та была уже настолько зависима, что перепробовала все возможные «дурманящие» средства, от самых дорогих, коие тви`лечка могла себе позволить, до самых-самых «распространённых» и простых, которые встречались на Корусанте вообще. Но таких таблеток Асока не видела и в её не слишком-то разборчивых руках. От чего Тано тут же смекнула, что данное вещество не было в общем ходу и, несмотря на свою низкопробность и, наверное, легкодоступность, скорее всего, использовалось лишь в определённых целях и для определённого класса людей – рабынь и проституток.