В очередной раз слегка вздрогнув, теперь уже от изумления, Энакин удивлённо вскинул брови и, абсолютно сбито с толку, спросил:

- Откуда… - но договорить эту фразу ему была не судьба.

Видимо и так без слов понявший, что имел ввиду Скайуокер, зелёный гуманоид тут же перебил его, спокойно пояснив ситуацию:

- Да я уже давно догадался, по вашему поведению, по разговорам, по световым мечам, - мужчина ненадолго задумался, слегка потирая пальцами пухлый подбородок, как будто рассуждая говорить ему это или нет, но затем, всё же, слегка шутливо добавил, чтобы немного разрядить остановку, - Хотя, не такой уж ты, наверное, и хороший джедай… Слышал я тут на днях, как вы с подружкой кодекс нарушали…

Наверное, весь дикий шок генерала отразился у него на лице, потому как, не дав Энакину вставить в ответ и слова, толстяк тут же поспешил удалиться из коридора, лишь слегка нелепо указав в сторону собственной квартиры руками и бросив на последок:

- Ладно-ладно, я это… Пойду лучше ваш подарок опробую.

И точно следом за сиими словами, будто в подтверждение их смысл, раздался дикий, душераздирающий крик Асоки, в один момент, спустивший «офигевшего» от подобного заявления соседа Скайуокера на землю.

Только сейчас, только в это мгновение до генерала дошла и другая фраза, брошенная зелёным гуманоидом… Да, Тано орала на него, выгоняла, умоляла оставить её одну, но этот толстяк был прав – Энакин, ни в коем случае, не должен был подаваться. Сейчас бывшей ученице как никогда требовалась помощь её мастера, нет, сейчас Асоке как никогда требовалась поддержка её возлюбленного, и Скайуокер должен был, просто обязан был вопреки всему быть с ней, быть подле неё. Сумасшедший, до звона в ушах громкий вопль тогруты моментально заставил что-то в душе джедая перевернуться, а в голове его эхом отдались слова соседа о том, что сейчас Тано была как раз в том состоянии, чтобы навредить себе. И Энакин со всех ног рванулся обратно в квартиру туда, где мучалась и страдала его ученица, туда где она безмолвно молила о его помощи, поддержке и заботе.

Скайуокер как раз успел вернуться и отворить грубую металлическую дверь вовремя, прежде, чем Асока совершила бы что-то непоправимое.

Видя, как его несчастная ученица, нет, его любимая и единственная, в муках корчится на грязном, замусоренном полу, качаясь из стороны в сторону на перевес с осколком стекла и, сама же себя раня, вся извивается от боли, перепачканная в собственной крови, Энакин на мгновение с ужасом замер на месте, но, тут же опомнившись, молниеносно Силой выбил осколок из рук тогруты.

Слыша, как громко и душераздирающе продолжает кричать хрупкая и беспомощная, абсолютно страдающая девушка, Скайуокер мгновенно бросился к ней. Да, он не знал, как мог остановить ломку, но понимал, что должен был что-то сделать, хоть как-то успокоить ополоумевшую от боли, физической и моральной, Тано.

Ловко подхватив почти невесомую Асоку на руки, генерал с лёгкостью водрузил её на мягкую, двуспальную кровать и, чуть ли не со слезами глядя в её сумасшедшие глаза, попытался обездвижить ту.

Похоже, приход Скайуокера немного отрезвил бывшую наркоманку, потому что как только их взгляды встретились, Тано вновь взмолилась, ещё пуще извиваясь и выкручиваясь на постели от неистовых страданий:

- Энакин, пожалуйста, убей меня, убей! Я больше не могу этого терпеть! Эта боль, это просто невыносимо!

Закончив сию фразу, тогрута вновь издала душераздирающий крик, так, будто её резали изнутри, от чего сердце генерала, словно пронзило острое, обжигающее лезвие светового клинка. А в голову ему пришла безумная, но настолько, насколько это в данный момент было возможно, логичная мысль.

- Не надо… Тише, тише… - тут же попытался мягко усмирить совсем разошедшуюся ученицу джедай, быстро подкладывая одну из рук ей под голову и чуть приподнимая её, - Успокойся, Асока, сейчас тебе станет легче. Сейчас… - всё так же нервно и взволнованно заговорил Энакин, словно звучание его голоса действительно было каким-то целебным, при этот водружая вторую кисть девушке на лоб.

Да, Скайуокер не был сильно сведущ в форсъюзерской медицине, он и вообще почти не развивался в данном направлении, всегда больше делая упор на боевые приёмы, но сейчас, как и в тот самый раз, когда Тано чуть не умерла у него на руках, генерал очень об этом жалел. В данный момент джедай ничем больше не мог помочь Асоке, у него просто не было какого-то другого, иного, альтернативного выхода, как только применить на ней это… Приём, которому он не так хорошо был обучен. Мягко коснувшись металлическими пальцами лба окровавленной и изнемогающей от боли тогруты, Энакин попытался сконцентрироваться настолько, насколько он только мог в подобной критической ситуации, и Сила медленно потекла через его кисть в голову Асоки, в её тело, сознание и душу, Сила исцеляющая и обезболивающая.

Видимо поначалу это не давало абсолютно никакого эффекта, потому как бывшая наркоманка всё так же продолжала орать и трепыхаться у него на руках.

- Я больше так не могу, я больше не могу справляться с этим сама, пожалуйста, сделай что-нибудь! Отведи меня в клинику! Пусть меня вылечат! – сквозь слёзы просила она.

На что Энакин мог лишь покорно отвечать, что-то вроде:

- Хорошо, хорошо, отведу, как только тебе станет лучше… - обещать Тано всё, что она пожелает, лишь бы только девушка, его любимая девушка, больше не мучалась и не страдала.

Однако, похоже, что со временем, приём, всё же, оказал некое положительное влияние на тогруту, так как та, с каждым мгновением больше и больше успокаивалась, почти переставая дёргаться, а речи её становились уже похожими не на мольбы, а скорее на указания:

- Но я не хочу туда ложиться! Я не конченная наркоманка! Не оставляй меня там… Не бросай одну.

И тем не менее, Энакин продолжал и продолжал утешать Асоку не только ментально, но и на словах:

- Нет, конечно нет. Не оставлю. Я ни за что тебя не брошу.

А что ещё он, собственно, мог ей сказать? Ведь по сути каждое предложение, каждое обещание генерала, брошенное сейчас в пылу страха, в пылу попытки оказать помощь, в пылу рьяного проявления заботы – были правдой, искренней и неприкрытой ничем правдой, которую, возможно, в другой ситуации Скайуокер и не решился бы сказать своей возлюбленной. Да-да, не ученице, не подруге, и не сестре, а возлюбленной, единственной и неповторимой для него любимой женщине.

- Пожалуйста, не уходи больше никуда. Я этого не переживу снова, - голос Асоки постепенно становился всё более слабым, спокойным и тихим, это могло говорить лишь о том, что девушка начинала чувствовать себя лучше и, тем не менее, до сих пор продолжала безутешно рыдать, всё крепче и крепче прижимаясь к обнимавшему её сейчас по собственной воле джедаю.

- Не уйду, - будто и вовсе позабыв про все те сомнения, которые мучали его совсем недавно, относительно прикосновений к Тано, относительно их разницы в возрасте, относительно всего, и сам посильнее притянув к себе всю дрожащую, заплаканную тогруту, торжественно пообещал он, убрав механическую кисть от её головы и, вместо касания пальцев, легко поцеловав Тано в лоб.

На секунду Энакин было опомнился, попытавшись немного отстраниться от неё, вдруг, опять почувствовав некую неловкость от своих «домогательств», но слова девушки тут же остановили его:

- Побудь со мной, - уже совсем тихо и умиротворённо, даже перестав всхлипывать, попросила она, своими широкими-широкими трогательными зрачками взглянув ему прямо в глаза, - И… - Асока на мгновение замолчала, будто у неё больше не осталось сил ни на что на свете, однако, всё же, потом смогла договорить до конца, - Не отпускай, - уже совсем тихо прошептала Тано, едва ощутимо трясь заплаканной, перемазанной кровью щекой об Энакина.

Это действие было таким милым, это действие было таким невинным, это действие было таким трогательным, что закалённое войной сердце джедая дрогнуло. Теперь держа измученную, едва ли не покалеченную, в прямом и переносном смысле, жизнью тогруту у себя на руках, Скайуокер больше не смущался и не сомневался в правильности своих поступков. Он видел, слышал, чувствовал и даже сквозь Силу ощущал, что Асока любила его и, что Асока всем сердцем искренне желала ответного проявления такой же «нежности и заботы» только от него, будь то ментальный, духовный или физический контакт. И теперь, с этим осознанием, с этой простой и абсолютно правильной истиной, окончательно стиралась и последняя грань каких-либо запретов для данных отношений. Энакин и Асока, казалось, были созданы друг для друга и специально, нарочно сведены вместе причудливой прихотью Силы. И он не мог, просто не имел права идти ни против желания своей возлюбленной, ни против веления «создательницы всего сущего», ни против судьбы. Лишь крепче и чувственней прижимая женщину его жизни к себе, Скайуокер поудобнее устроился рядом с ней на кровати, готовый не выпускать Тано из объятий столько, сколько потребуется, до тех пор, пока ей действительно не станет лучше. И тихо, спокойно, серьёзно прошептал тогруте на один из монтралов свой ответ: