На фоне подготовки Германии к Олимпийским играм 1936 года их регата получала статус особой важности. Тренер настаивал на том, чтобы мальчики приходили не только в выходные дни, но и после уроков. Папа не возражал против такого распорядка, а вот мама была категорически против. Он совсем измотался – похудел, плохо кушает и стал намного грубее.

– А ты вспомни меня, – говорил Николай жене, – когда я учился в морском корпусе – успевал и учиться, и на свидание к тебе, и на соревнованиях на шлюпке, успевал с ребятами занять призовые места. Он у нас нормальный мальчишка – на следующий год оканчивает школу и вперед в военно-морское училище.

– Да что ты надумал, – возмутилась Глаша, – никакого моря – хватит и тебя мне. Пусть идет по дипломатической линии. У него получается ладить с людьми, и он умеет найти себя в любом кругу.

– Посмотрим, – улыбнулся Николай, и Глаша поняла, что у него и Сережи уже все решено.

Соревнования по парусному спорту были посвящены дню рождения Гитлера. На озере собралось много народа, военные, дамы и спортсмены. Был дан старт, и Сережа с друзьями рванули вперед. Ветер был хороший – весенний и немного пронизывающий. «Дракон» летел как никогда. Первый повортный буй, второй. Они оторвались далеко от своих соперников, и финиш был предрешен. Потом был триумф – поздравления, венки чемпионам. После душа – Курт передал Сергею и Рихарду, что их ждет на обед его отец – генерал-адмирал Генрих фон Вебер.

Первый раз Сергей попал в обстановку, где все подчеркивало аристократическое происхождение этого семейства. После его воспитания в духе презрения к капиталистам и помещикам, ему было трудно понять, как такое может быть: в саду работает их личный садовник, в доме прислуга в передниках и камзолах. Даже в Швеции мальчик не видел такой роскоши, хотя бывал там в гостях у знатных семей.

Навстречу мальчикам вышел сам генерал-адмирал. Он был в черной морской форме, с наградами на груди. Широко улыбаясь, он приветствовал чемпионов, пожал ребятам руки и пригласил пройти в дом. Это был, скорее, замок. Огромные высокие потолки, по сторонам украшения в виде морских атрибутов (якоря, Нептун, картины, отражающие морские сражения, гербы). Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Сергей увидел портреты всех предков Веберов. Многие из них были морскими офицерами. А один был на службе у русского царя, и на картине он был в русской морской форме.

Курт по ходу быстро рассказал все это товарищу, пока они шли к накрытому столу в центре зала. Их встретили гости аплодисментами и возгласами – «Хайль Гитлер». Над столом был развернут огромный военно-морской флаг Германии со свастикой. Среди участников торжества был и старший брат Курта – Альфред. Это был морской офицер в чине капитан-лейтенанта. Как сказал Курт, Вернер командует кораблем, не уточняя каким. Потом были тосты – за Гитлера, и все вскакивали и орали «Хайль!», и за чемпионов и возрождение германского военного флота. После употребления спиртного немцы пели песни и марши. Все это оглушило и как-то придавило Сергея, и, когда Курт провожал его к выходу из поместья, он выразил свое удивление этой роскошью и богатствуом.

– Наш род, – сказал Курт, очень древний, – у нас есть небольшая верфь, где строятся небольшие суда, и есть винодельческое хозяйство. Вот твоему папе от моего подарок, – и он протянул сверток, в котором, как оказалось, вино производства «Вебер» 1928 года.

Через два месяца Сергей собрался уезжать в Ленинград в военно-морское училище. Он окончил блестяще школу, и путь к поступлению в училище был открыт. Семейство оставалось, правда, в Берлине, а ему предстояло жить у бабушки, но ведь это ненадолго – потом в казарму.

На выпускном вечере много танцевали. Сережа с удовольствием кружил то с Гертой, то с белокурой Эльзой – они ему обе нравились. Потом на балконе, выпив по коктейлю с Куртом, они говорили долго о военно-морской службе – оба мечтали быть морскими офицерами. Курт направлялся в Киль, а Сергей – в Ленинград. Мальчики пообещали не терять друг друга и писать по возможности письма. А вечером другого дня папа, мама и Маша, которая очень расстроилась, провожали на вокзале Сережу на Родину.

– Пиши, сын, помогай бабушке, и удачи тебе, – отец обнял Сергея крепко, как никогда этого не делал. Мама поцеловала и попросила быть осторожным в дороге. А Маша – она прилипла к Сереже и не хотела его отпускать. Но проводник всех попросил в вагон, паровоз гугукнул и, окутав провожающих густым паром, ушел на восток.

Германия неуклонно шла к войне. Отец Сергея – старший Воробьев это видел, как и многие в посольстве. Строились военные корабли на верфях, и и х дедвейт гораздо превышал дозволенный Германии странами, победившими ее. Начали строить подводные лодки и готовить экипажи. Николай Андреевич докладывал послу свою информацию практически каждый день, и тот, конечно, понимал, что происходит в Берлине и во всей Германии, но, зная политику СССР по отношению к этой проблеме, не спешил с докладом.

Воробьев, конечно, информировал о происходящем и свое руководство флота. Командующий – адмирал Кузнецов Николай Герасимович воспринимал его доклады по-своему: он уважал мнение атташе и понимал, что война неизбежна, поэтому, как никто из военного руководства СССР, принимал меры к боевой готовности флота. Это потом и показало себя в первый день войны.

А пока шел 1939 год, и Сережа оканчивал четвертый курс училища им. М. В. Фрунзе. Училище Сергею понравилось сразу. Это было старейшее военно-морское учебное заведение, оно было основано еще Петром I и с тех пор под разными наименованиями ежегодно выпускало офицеров для ВМФ. Имя полководца Гражданской войны училище получило в 1926 году. Впереди была практика, а там скоро и выпуск. Он уже принял решение о дальнейшей службе – на подводные лодки и желательно на Север. В этот вечер, последний выходной день перед отправкой на практику в дивизию ПЛ в Полярный, он с друзьями пошел на танцы. В холле училища было многолюдно, звучала музыка и кружились пары. Курсанты – в основном старшекурсники, кто со своей подругой, кто в свободном полете – отдыхали от экзаменов, окунувшись в запахи духов, начищенных ботинок и в атмосферу веселую и зовущую. Сережа с другом Сашей заприметили двух девушек, одиноко стоящих у колонны. Одна – повыше, в светлом платье, красиво подчеркивающем ее фигурку, со светлыми волосами и каким-то грустным выражением лица. Вторая – пониже ее ростом, темненькая, в красном платье, очень идущем к ее большим темным глазам – улыбалась и что-то рассказывала подруге, теребя край своего платья.

– Давай подойдем, – Саша потянул за рукав Сергея в сторону девушек. – Твоя повыше, моя темненькая.

Они подошли, и Саша сразу предложил девушке с ним потанцевать. Та, взглянув на подругу, смело пошла с Сашей, держа его за руку. Сережа остался наедине со светловолосой девушкой. Она посмотрела на него своими большими серыми глазами и тихо спросила:

– Мы с Вами идем танцевать?

– Конечно, конечно, – засуетился Сережа, честно говоря, несколько обалдев от красоты этой девушки. Он осторожно взял ее за руку, и они влились в круг танцующих.

– Как Вас зовут? – спросил его тихий голос.

– Сергей, – ответил он, ведя ее в вальсе.

– А меня Полина.

– Очень красивое имя, – произнес он.

– А что Вы так стесняетесь, Сергей?

– Да нет, я просто никогда не встречал такой, как Вы.

– Какой такой? – глаза смотрели на него в упор не мигая.

– Я думаю, что Вы очень красивы.

И вдруг она рассмеялась:

– Это Вам кажется, а вот включат полный свет, и Ваши представления обо мне рассыпятся. Танец окончился, и парни проводили девушек к местам, где они их пригласили, и представление о Полине у Сергея ничуть не изменилось – она была красавица. Потом были еще танцы и еще, но за полчаса до окончания вечера девушки заспешили домой, и курсанты пошли проводить их. Теперь они знали, что обе они – будущие инженеры-строители, обе ленинградки и живут недалеко. Наспех обменялись адресами и попрощались у ворот КПП.