Потому что скулы Ли Ханни столь быстро покрываются розовым румянцем смущения, а губы приоткрываются в немом удивлении, что Сехун чувствует себя неспособным более ни на что, ведь уверен — в жизни не видел ничего красивее. Но вся причудливость образа рассыпается миллионами осколков в тот же миг, как Ханни хватает его за грудки и тянет на себя.

— Где? — хмурится она.

— Чанёль показал, — не удерживается от усмешки Сехун.

— Он что — папочка?!

Ли Ханни сияет таким праведным гневом и потрясающим блеском в тёмных глазах, каким изначально и обратила на себя его внимание, что Сехун не может не ляпнуть то, о чём думает:

— Ты миленькая.

Девушка покрывается смущением с новой силой, и на этот раз краснеют даже кончики её ушей, которые он видит, потому что волосы Ханни собраны в хвост. Она резко разжимает свои пальцы, стискивающие рубашку на его груди, и даже умудряется с силой Сехуна оттолкнуть. Тот едва покачивается на ногах, но равновесие удерживает.

— И вовсе я не миленькая! — хмурится Ханни.

Сехун думает, что для полноты картины ей не хватает только топнуть ногой, взмахнуть волосами и скрестить на груди руки. А ещё — провалиться в его объятия. Поэтому он и делает шаг вперёд, едва только девушка фыркает, откидывает за спину прядь волос, притопывает ногой и прижимает к своей груди планшет, что вечно таскает с собой.

Обнимать Ханни Сехуну нравится. Она совсем невысокая, поэтому трогательно утыкается носом в его плечо. Она очень стройная, и потому кажется крошечной рядом с ним. А ещё она никак не ожидает того, что Сехун притянет её к себе и откажется отпускать, обняв за плечи, потому и застывает истуканом.

— Ты… Ты чего творишь?

— Обнимаю тебя, — усмехается Сехун в её волосы и ощущает маленькие ладони на своих рёбрах. — Или, быть может, мне отпустить?

Однако едва он только ослабляет хватку и делает шаг назад, Ханни сжимает в пальцах его рубашку и прижимается ближе.

— Нет, — очень быстро отвечает она, будто чего-то боясь. — Стой так.

Сехун еле сдерживает смех, чувствуя даже сквозь ткань одежды, как горит её лицо, и как быстро стучит её сердце, отбивая известный только одному ему ритм прямо в его рёбра.

— Что там? Люди?

— Д-да, — врёт ему Ханни, соскальзывая руками на его спину, — очень много людей.

О Сехун обнимает Ли Ханни, стоя на заднем дворе университета, и думает, что он, наверное, почти по-настоящему счастливый человек. Почти — потому что понимает, что совсем скоро ему станет одного этого мало.

***

Всё снова возвращается на круги своя: Ханни вновь держит его за руку, вновь обнимает его первая перед многочисленной толпой в коридоре университета, вновь громко смеётся и бесстрашно смотрит ему в глаза, ни капли не смущаясь. Но Сехун не жалеет об этом ни капли, потому что видит, как начинают бегать её глаза, и как она поджимает губы, стискивая между собой пальцы рук, едва они остаются наедине. И поэтому жаловаться считает недопустимым.

— Выездная серия? — удивляется Ханни, опуская свой поднос на стол и занимая привычное место рядом с Сехуном. — Почему так внезапно?

— Это ты так радуешься за нашу команду? — фыркает Чанёль. — Тебе бы следовало поучиться гордиться за нас.

— Я рада, рада, — кривится она, — и сам ведь знаешь. Так чего цену себе вечно набиваешь? — а затем улыбается и, поворачивая голову, толкает Сехуна в плечо: — Оппа, достанешь своей девушке билеты на лучшие места?

Он смеётся, жалея, что не может прямо сейчас схватить её за руку и увести куда-нибудь, где можно будет сделать с ней всё, что захочется.

— Хочешь посмотреть?

— Конечно, — кивает Ханни, сосредоточенно вытаскивая из его тарелки стручки фасоли, которую он ненавидит всем сердцем, и которую любит она. — Я не пропустила ещё ни одной вашей игры. С чего бы начинать сейчас?

Сехун мысленно с ней соглашается. Ведь сколько не пытается вспомнить, в памяти не возникает ни одного момента, когда бы он, обернувшись на трибуны, не увидел светлых волос Ли Ханни и её глаз, горящих потрясающим азартом.

— Сколько на вас смотрю, — улыбается Со Урим, сидящая рядом, — столько и поражаюсь. Почему не начали встречаться раньше?

Сехун теряется от вопроса менеджера всего на пару секунд, но для Ханни, тут же вступившей в игру, этого оказывается достаточно.

— Вы ведь тоже девушка, сонбэ, — тянет она, улыбаясь, — должны понимать, как тяжело набраться смелости, чтобы признаться в своих чувствах.

— Для меня это проблемой не было, — пожимает плечами Урим. — Призналась — и призналась. Ответит взаимностью — хорошо, не ответит — переживу.

У Ханни так загораются глаза, что Сехуну становится не по себе. Он и до этого знал, что менеджер их баскетбольной команды — девушка не от мира сего, но теперь убедился в этом окончательно. И не знает, как закрыть Ханни уши, чтобы она не слушала, не запоминала и не принимала подобный образец поведения для себя, как данность.

— Ух ты, — потрясённо выдыхает она, — сонбэ, вы такая клёвая!

Сехун закатывает глаза, понимая, что все его усилия последней недели, когда он всячески навязывал Ханни чуть более женственное поведение, только что канули в саму пропасть. Чанёль, судя по скосившемуся в сторону менеджера взгляда, понимает это тоже.

— Если хочешь, — улыбается Со Урим, — поехали с нами в Пусан вместе. В команде вообще-то есть проплаченное место для помощника менеджера — и в автобусе, и в гостинице — но самого помощника у меня нет. Лучшие места гарантирую.

Ханни, кажется, даже дышать перестаёт от такого предложения, а потом вдруг поворачивается в сторону Сехуна.

— Правда можно? — глазами, полными восторга, смотрит она на него и, дождавшись деревянного кивка, снова глядит на Урим. — Можно?

Девушка смеётся, явно впечатлённая подобным проявлением эмоций, и тоже кивает головой. Сехун поражён не меньше. Потому и вглядывается в счастливую и довольную Ханни, убеждаясь в очередной раз, что она слишком миленькая.

— Эй, нуна, — говорит вдруг Чанёль, разом привлекая к себе внимание всего стола, и усмехается, — если так не боишься, почему мне ещё не призналась?

Со Урим кривится, смотря на него, и фыркает, поднимаясь из-за стола.

— Вот же мелкий паршивец, — едва замахивается она кулаком, — так бы и побила.

— Бьёт — значит, любит, — расплывается в улыбке Чанёль, а Сехун думает, что он определённо сейчас напросится. — К слову, я выше тебя почти на сорок сантиметров.

— Лучше бы у тебя айкью был на сорок баллов выше моего, — говорит она и, переводя взгляд на Ханни, дружелюбно ей подмигивает. — Ещё увидимся.

— Я буду ждать, Урим-нуна! — кричит ей вслед Чанёль, привлекая на этот раз внимание всей столовой.

Сехун смотрит на него почти сочувствующе, почти с жалостью.

— Ты на неё запал, — констатирует он факт.

— С чего бы это вдруг? — улыбается Ханни, переходя на шепот. — Сонбэ учится на третьем курсе. С каких пор тебе нравятся девушки постарше?

Пак Чанёль щурит глаза и, поставив локти на стол, усмехается. А Сехун думает, что сейчас рванёт бомба.

— Примерно с тех же, с каких тебе — красавчики.

Бум.

Ханни подскакивает с места так резко, что Сехун даже невольно отшатывается, хотя и дебильной улыбки сдержать не может, замечая боковым зрением румянец на её щеках.

— Красавчик мне хотя бы деньги платит, — цедит она сквозь зубы, оправляя задравшуюся юбку и забрасывая на плечо ремешок сумки. — Доедайте поскорее, не опаздывайте на занятия.

Сехун ловит её за руку, едва девушка успевает сделать только шаг.

— Ты ведь ничего не поела, — замечает он. — Да и до пар ещё почти час.

Ханни кидает взгляд на довольно улыбающегося Чанёля и высвобождает руку из хватки Сехуна. Тот мечтает проехаться по лицу друга асфальтоукладчиком — не меньше.

— Я не голодна, — улыбается Ханни и сглатывает. — Я пойду.

Пак Чанёль с такой дурацкой лыбой глядит в её удаляющуюся спину, что у Сехуна руки начинают чесаться.

— Моя Ханни стала такой взрослой, — тянет он, подперев голову ладонями.