– Ладно, черт с тобой. Руки в ноги и наметом в детсад. Там и встретимся. Она сегодня только до обеда.

(Хотя, если честно тебе сказать…)

– Катрин, я не виноват! Я тебе все объясню – стечение обстоятельств!.. Тебя ж поймать невозможно – с утра трезвоню! Слушай, есть шикарное местечко, с роялем! В восторге будешь!..

(Понял, понял. Лечу!)

Валдомиро покачивал заложенной за колено мягкой туфлей и с массой веселых подробностей описывал Катрин, живой как ртуть пикантной брюнетке, события минувшего утра, припотевшего Витюнчика, и как тот свистит носом, и как обнаружился Карагодин, и как он потерялся. Катрин слушала заинтересованно, посмеивалась, пошучивала, блестела черными глазами. Валдомиро чувствовал себя на коне и вполне прощенным. Они сидели в директорском кабинете образцового детского комбината «Ералаш», где Катрин работала концертмейстером.

Стеклянные двери растворились, и в кабинет вошла молодая женщина в белом халате.

– Вероника Николаевна, – сразу же представилась она. – Очень приятно с вами познакомиться. Выручайте, тут у нас потоп случился – потолок, стены сплошь в разводах. Катенька говорила – как раз по вашей части. Посмотрим помещение?

– Можете быть абсолютно в этом уверены, – Валдомиро приоткрыл дверь и пропустил директрису вперед.

Конечно же потери были. С потолка свисал какой-то бледно-зеленый лишайник, паркет вспучился, стены в ржавых потеках. В углу стояло чучело степной лисицы, цапля с поджатой ногой, тут же валялась кроличья голова с розовой пуговицей вместо глаза.

– Наш зооуголок… – со вздохом сказала Вероника Николаевна, – слава богу, аквариум вынести успели. Мы вас вчера ждали…

Валдомиро поднял одноглазую голову с пола, потрогал пальцем пуговицу и задумчиво произнес:

– Хлопотное это дело.

– Простите? – не поняла Вероника Николаевна.

– Хитрая штука, эти чучела.

– А… А у нас тут, видите, Мамай прошелся, – директриса подняла руку и дернула с потолка клок ужасного лишайника.

– Дело житейское, – бывалым голосом сказал Валдомиро. – Все образуется. Завтра мои ребята принесут аппарат…

– Вот, прошу, – сказала Вероника Николаевна, когда они вернулись в уютный кабинетик, – задаток, – и передала в руки Валдомиро незапечатанный почтовый конверт.

– Завтра около двенадцати мои ребята принесут аппарат, – веско произнес Валдомиро.

– Большое дело иметь хорошие руки, – уважительно щебетала Вероника Николаевна, расстегивая пуговички халата.

Под ним обнаружился нарядный костюмчик, сразу преобразивший Веронику Николаевну в особу совершенно неофициальную: миловидную молодую женщину, чуточку пухловатую, вполне свойскую и с маленькой родинкой на нежном горлышке.

– На сегодня – баста. Все-таки день рождения. Только раз в году.

– От всей души, – Валдомиро склонил голову и, следуя примеру Листопада, ловко приложился к пухлым пальчикам.

– Что вы! Что вы! – Вероника Николаевна замахала ручкой, будто обожглась.

– Поздравляю, – сказала Катрин.

– Катрин, – с пафосом заявил Валдомиро, когда они вышли за стальной частокол, которым образцовая территория детсада была отгорожена от неухоженного внешнего мира. – Катрин, ты настоящий друг, – он сложил конверт пополам и засунул в задний карман брюк.

– Угу, – промычала Катрин, выплюнула на асфальт жевательную резинку и мрачно добавила: – Попробуй только подведи… Если завтра к двенадцати не будет аппарата… Смотри.

– Катрин, ты помнишь хоть один случай, чтобы я не сдержал слова?

– Зачем мне все это нужно? Так нет же: узнала, что тебя турнули из объединения…

– Кто это меня турнул, любопытно было бы знать?..

– …Договариваюсь, суечусь, какие-никакие – все деньги…

– Деньги для меня ничто, так, пыль под ногами.

– …Прикидываю, пока он еще устроится…

Валдомиро усмехнулся и вытащил из кармана алый худфондовский билет. Катрин повертела документ в руках, подозрительно на него сощурилась, поддела ноготком фото и хмыкнула.

– Скоро в командировку поеду, – небрежно сказал Валдомиро.

– Далеко собрался?

– Обычный маршрут, ничего особенно интересного. Золотое кольцо России, Кижи, остров Валаам. Они там начинают крупную реставрацию, нужен соображающий резчик.

– Понятно… Что ж, валяй, дело хорошее. Когда едешь?

«Ай-яй-яй, – подумал Валдомиро, – как неловко все складывается…»

– Скоро… Приведу дела в порядок и – вперед. Мне бы, конечно, еще эскизы доработать… Хотя вряд ли получится – дел по горло, – озабоченно сказал Валдомиро и стал загибать пальцы: – Кой-чего в институте уладить – это раз; маман разных поручений надавала – это два; потом командировочные бумаги и этот, как его… спецпропуск.

– Что еще за спецпропуск? – недоверчиво поинтересовалась Катрин.

– Ну… обыкновенный спецпропуск. В запасники Алмазного фонда. Так, на всякий случай…

– Отложил бы ты свой круиз. Никуда твой Валаам не денется.

– Да как же его отложишь?! Это ж дело-то го-су-дар-ствен-ное!

– Жаль, – лицо Катрин выразило разочарование. – Жаль, что государственное. Тут уж кричи не кричи… Не вовремя ты, конечно, уезжаешь.

– Почему – не вовремя? – насторожился Валдомиро.

– Да так, не вовремя – вот и все… – Катрин взяла дыхание и ровным голосом сказала: – Гамлет с Полонием приехали.

– Катрин! Катрин! – вскричал Валдомиро – и задохнулся.

Лукавая Катрин рассчитала удар до миллиграмма и теперь с удовольствием хорошо поработавшего человека наблюдала результаты своего маленького психологического этюда.

– Катрин, ты не шутишь? Они правда приехали? Ах, как это здорово! Как же хорошо! Они уже здесь? Катрин, ты не шутишь? – повторял Валдомиро, а в его голове летело параллельным курсом: «Государственное дело – отложить! отложить! ничего ему не сделается… Сейчас уезжать из города нет совершенно никакой возможности! Такого жеста ребята не простят! Смертельно обидятся. И так видимся раз в год по обещанию. Боже мой, господи, как же я все-таки рад! Вот уж, действительно, именины сердца и юбилей души! Приятный поворот… Так-с… Перво-наперво – получить командировочные. Не помешают. А насчет поездки видно будет. Утро вечера мудренее. Жизнь подскажет».

Гамлет и Полоний, которые произвели такой приятный сумбур в чувствах Валдомиро, были актерами столичного Театра-ателье и, несмотря на молодость, вполне определившимися его лидерами.

Знакомство с ними, как и всякое приятное знакомство, явилось результатом целого ряда случайностей и курьезных совпадений.

Случайным образом на платформе Казанского вокзала за три минуты до отправления поезда встретились Катрин и Карагодин, стремившиеся во что бы то ни стало поспеть на день рождения Листопада. С каждым годом пышность листопадовских празднеств росла, и пропустить их считалось высшей степенью бестактности и непростительной глупостью.

Случаен был каприз проводницы, которая в самый последний момент сжалилась над безбилетной парой и пустила в вагон под неопределенное «а там видно будет».

Случайно в вагоне оказалось два свободных места и по совсем уж невероятному совпадению – в одном купе.

– Ваше счастье, – с двусмысленной улыбкой пробормотала проводница, принимая от Карагодина благодарную мзду, – восьмое купе, верхние полочки.

На этом случайности закончились, и в действие пришли пружины необходимости.

Карагодин потянул дверь купе в сторону, пропустил Катрин, вошел сам и остолбенел.

По разные стороны от купейного столика в необыкновенно эффектных позах располагались два господина, одетые с большим шиком, но более чем странно.

– Офелия! – воскликнул один из них, задрапированный черным бархатом и вологодскими кружевами. – В твоих молитвах, нимфа, все, чем я грешен, помяни!

И за локоток осторожно усадил Катрин на нижнюю полку.

Карагодин внутренне ахнул и сел без приглашения.

– Ей-богу, принц, хорошо прочитано, с должной интонацией и с должным чувством, – пробасил второй, сплошь в золотых позументах, и протянул Карагодину крепкую руку: – Шурупов Рома. Да вы не удивляйтесь, мы, знаете ли, прямо со съемок и сюда… Сейчас с билетами на южное направление черт знает что творится. Так что не дай бог опоздать, тут не до переодеваний.