– Но не настолько же, – вяло сопротивлялась Таня. – А вы куда летите?

– Как куда? – не понял Карагодин. – Мы же вместе летим. В Каир летим. А после мы с другом двинем в Порт-Саид.

Карагодин повернулся к Савойскому и обнаружил, что тот провалился в благостный сон, пожёвывает во сне губами и в разговоре участия не примет.

– В Порт-Саид… Работаете там или к родственникам?

– Ну какие у нас в Порт-Саиде могут быть родственники, – смеялся Карагодин. – По делам летим. – И кратко изложил суть поездки: – Летим к генерал-губернатору, три раза присылал приглашение, да было всё недосуг, дел по горло. А генерал-губернатору без нас – хоть кричи – нужно делать проект, ну, такой глобальный проект, стелу ставить у входа в Суэцкий канал, а серьёзных людей нет. Ни в Италии, ни в Штатах, ни Испании – нигде нет. Пустота. Вот и летим.

Таня слушала поливы Карагодина, смотрела на него карими расширенными глазами, кивками отмечала цезуры карагодинской речи.

– Бизнес-план – за мной, – говорил Карагодин, – архитектурная часть – за Борисом. Мы обычно в паре работаем, – нёс Карагодин, – такие проекты в одного сложновато.

– Да, масштабы… – прошептала Таня. – Не думала, что встречусь с такими интересными людьми.

Савойский неприлично громко всхрапнул и застонал во сне.

– Два дня не спал, – извинился за друга Карагодин. – Храм в Кремле расписывал.

– Он же архитектор, – не поняла Таня.

Карагодин горько усмехнулся:

– Талантливый человек во всём талантлив. Наваляли там горе-реставраторы чёрт те что… Пришлось исправлять. Не то чтобы заново малевать, а именно концептуально. Дать чёткие живописно-исторические ориентиры. Вот и не получилось у человека выспаться.

Таня смотрела через Карагодина на живот спящего Савойского долгим заворожённым взглядом.

– Господи, неужели вам это может быть интересно?.. Расскажите лучше о себе.

Таня опустила голову, упёрлась взглядом в карту эвакуации пассажиров при посадке на воду в сетке впередистоящего кресла, сказала:

– А что обо мне рассказывать. Жена своего мужа… Муж преподает физику в колледже. А я… а я просто домохозяйка. Вот и вся история.

Таня подняла на Карагодина глаза, и свет этих прекрасно-грустных и как бы извиняющихся глаз вдруг поразил его. «Боже, – подумал он, – а ведь она хороша… чудо как хороша!»

– А вы давно в Каире живёте? – спросил Карагодин.

Таня засмеялась.

– Я в Лагос лечу, в Нигерию! А в Каире даже не была. У меня в Лагосе муж в колледже физику преподаёт… – повторила Таня, и в этой обыденной фразе Карагодину почудилась нотка какой-то безысходности.

Никаких утешительных слов Карагодин сказать не успел: очередной всхрап Савойского вышел столь мощным, что разбудил и даже напугал архитектора.

– Что? Где? Какой? – хрипло спросил он.

– С пробуждением, – приветствовал друга Карагодин. – Высота 10 тысяч метров над уровнем моря! А эту очаровательную девушку зовут Таня. Танечка.

– Надо же, заснул, – удивился Савойский, наклонился вперёд, окинул соседку Карагодина поощрительным взглядом, светским голосом сказал: – Рад знакомству, Танечка. Скоро кормить будут, а пока организуем аперитив. Тем более есть достойный повод.

Сопротивление Танечки было сломлено без особых усилий. Тонкие срезы лимона, предложенные Савойским на одноразовой тарелочке, окончательно успокоили её, утвердили в той мысли, что всё идёт правильно, что так и нужно. «Арарат» действовал позитивно и быстро.

Польщенная вниманием благородных донов, Танечка блестела глазами, своевременно и достойно резонировала на шутки Карагодина, держалась вполне комильфо.

«Откуда что берётся! – изумлялся Карагодин. – С такой в любой компании появиться не стыдно».

– Поедем с нами в Порт-Саид, – неожиданно сказал он. – Нам нужен секретарь. Даже не секретарь, а секретарь-референт. Как у вас с английским?

– Хотите икры? – хищным голосом предлагал Савойский. – Настоящей белужьей икры?

Таня кивала, смеялась яркими карими глазами. Савойский пошарил у себя в ногах и действительно выставил на откидной столик три банки икры, испросил у Карагодина его высокотехнологичный инструмент, подарок Сёмы, и с сосредоточенным видом принялся банки открывать. Улыбка на Танином лице подтаяла.

– Вы это серьёзно? – она вопросительно посмотрела на Карагодина.

– Я всё понимаю, – напористо заговорил тот. – Муж, семейные ценности. Но я же вижу, вы способны на большее. Вы себя сильно недооцениваете.

Таня инстинктивным движением поправила локон, и на обратном движении её руку перехватила проворная лапа соседа. Он накрыл добычу второй ладонью, подержал секунду, словно согревая выпавшего из гнезда птенца. Таня пребывала в неком гипнотическом оцепенении.

– Мы будем работать вместе, ты, я и Борис, это будет настоящая команда.

Таня опомнилась, мягко освободила руку из западни карагодинских лап, пролепетала:

– Боже, что мы делаем…

Сердце Карагодина запело. «Согласна! Она согласна!.. Но как хороша, как женственна!»

Он наклонился к Тане, намереваясь сказать ей на ухо что-то очень приятное, ещё не созревший, но уже зародившийся комплимент, ощутил слабый аромат духов «Шанель № 5», другой, незнакомый, но совершенно прельстительный аромат Таниной кожи и неожиданно для себя поцеловал Таню за ухом.

– Что мы делаем… – снова прошептала она.

– На такой скорости всё происходит быстро, – пытаясь сгладить свою дерзкую эскападу, пояснил Карагодин, а про себя подумал: «А может быть, это судьба?».

– Чёрт! – Серая клякса икры некрасиво шлёпнулась на рубашку Савойского. – Здесь просто невозможно развернуться, кресла впритык!

Таня аккуратно сняла кляксу-плаксу лезвием ножичка, которым также располагал волшебный инструмент, сказала:

– Нужно присыпать солью, чтобы не осталось пятна.

Савойский молча плеснул «Арарату» по пластиковым стаканчикам. Молча выпил свой. Снова себе плеснул, тостировал:

– За жизнь без пятен!

Тост молчаливо поддержали.

Савойский выгрузился в проход, двинулся в нос самолёта искать бортпроводницу. Неожиданно быстро вернулся.

– Давайте сменим дислокацию, в бизнес-классе три с половиной человека.

– А как же… – начал было Карагодин.

– А так! – Савойский вытянул из-под кресла свой походный саквояж. – Я всё решу, не дергайся.

Таня сделала испуганные глаза. Карагодин хохотнул, зацепил с полки Танину сумку, протянул уже из прохода мужественную руку, Таня эту руку приняла и покорно последовала за делегатами.

Публика проводила троицу любопытными взглядами.

– Вы куртку забыли, – пискнула вслед очкастенькая юница с соседнего ряда.

Но пискнула с опозданием, и никто её не услышал.

Едва новые пассажиры бизнес-класса расположились в просторных креслах у раскладного столика, как из носовой части в проезд стюардесса выкатила никелированную тележку с напитками. Нарядная пара, расположившаяся по другую сторону прохода, – дама в шиншиллах и её дородный супруг, – отоварились парой миниатюрных бутылочек красного винца и апельсиновым соком.

Агрегат продвинулся по проходу, стюардесса с улыбкой повернулась к троице, и улыбка сменилась выражением некого замешательства.

– Простите, вас же здесь не было…

– А теперь – есть, – радостно сказал Савойский.

– Вы же сидели в эконом-классе, – на чистом лобике стюардессы обозначилась пара морщинок, на третью места не хватило.

– Сидели, сидели, – подтвердил Савойский. – По ошибке сидели. – И понёс какую-то пафосную пургу про личное приглашение генерал-губернатора Порт-Саида, про то, что билеты в эконом-класс выписали по ошибке, абсолютно несоответственно уровню делегации, а если необходимо, он сейчас же доплатит. Или генерал-губернатор доплатит. Вытащил из внутреннего кармана предусмотрительно захваченное из горсовета приглашение, украшенное живописными печатями со скрещёнными саблями и размашистой подписью, и сунул его стюардессе. Та вертела приглашение в руках, снова морщила лобик, разглядывала диковинный документ, шевелила губами. И неожиданно эта радужная бумажка произвела на стюардессу искомое действие. Она бережно вернула документ Савойскому, осторожно сказала: