II Теперь при самом строгом соблюдении равноправия женщины нам нужен культ женского очарования… И. Сельвинский. Проспект о прекрасной даме Он ничем не особенный. Нет никаких Исключений из правил. Он самый обычный. От поэта всей жизни потребует стих. Потому он на многое смотрит трагичней. Изумленья его – то всегда не пустяк. Человеком его изумленья бессчетны. Больше женщиной? Что ж отрицать. Это так. Но всегда эта искренность не мимолетна. Он услышит порою: «Красотка! смотри!» Он увидит в ней то, что и вечно и кротко: И какие тут шутки? Немея замри — Здесь величие явно, при чем здесь «красотка»? Если уж красота – то без всяких границ. Не спугнет ее взглядом, до пошлости жарким. Не ломает комедию, не падает ниц. Он вдали, но он близок к трагизму Петрарки. Вот исчезла. Смеются. А он изумлен. Переполнен одним только чувством – потери! Только миг, но великий! что чувствует он, Затаит. Лишь стихам свою тайну доверя. Скажут: фокусы! современный поэт Мелкотемьем считает такие мгновенья, Ищет яркость! Сплошной ослепительный свет Только там, где бессмертен инстинкт преклоненья. «Поэзия – искусство вычитания…» Поэзия – искусство вычитания. Избавь от фраз и научи молчанию. Слова мне дай, словесность отними, Чтоб так же, как деревья, пред людьми Они и молча явственно звучали Безмолвием и естеством печали. Не поучая, как входить в сердца, Не договаривая до конца. Ты обошлась без слов. И в этот миг Молчанья твоего я ученик. «В сорок пятом мчались Польшей…» В сорок пятом мчались Польшей. И случается Путь, что целой жизни дольше… Не кончается… В селах придорожных странно, Словно эхо, Всюду возгласы органа, Но проехал Мимо вечности и боли Я без страха, Мимо музыки в костеле, Мимо Баха. Я кричал: остановись!.. Но мы бешено Мимо Кракова неслись, Мимо Жешува. Все мы, суета сует, Твои узники. Так и скачешь ты, поэт, Мимо музыки. Музыки простых чудес. Промелькнули Звуки, краски, зимний лес, Зной в июле. Мир сверкнул и был таков. Мимо, мимо… Будто клочья облаков, Клочья дыма. Сколько замыслов, идей — Все на ветер. Сколько прозевал людей, Не приветил. Так и мчал бы мимо снов И событий. Мимо собственных стихов И открытий. До последней бы черты Мимо жизни… ………………….. Если б не взглянула ты С укоризной. «С детства я приближался к тебе постепенно…» С детства я приближался к тебе постепенно. Я не знал, что к тебе я иду. Просто слушал Шопена. Что-то мне предрекала гроза неразборчиво, хрипло. Листья знак подавали. Не понял я шифра. Думал: птицы толкуют поверхностно новости в мире. И откуда мог знать, что они о тебе говорили. …Так о чем говорили и люди, и птицы, и камни?.. Вот ведь что оказалось: они обещали тебя мне. Глаза Дорожное мученье. В полумраке Глаза ее. Иль отблески окна?.. Какие-то таинственные знаки. Все выдумка. Наверно, спит она. В соседнее купе взглянул случайно. Не обернуться просто мне нельзя!.. И вот опять глядят упрямо, тайно Как будто бы глаза. Ее глаза. Бессонница. Я сжал виски руками. Не мог забыться. Думать об ином. Не выдержал. И подошел. И замер. Все выдумка. Спит непробудным сном. Что снится ей? И что улыбка значит? Ужели притаиться так смогла… И только отошел, взглянул – маячат, Зовут глаза из черного угла! «Если любишь, покажутся мелкими…» Если любишь, покажутся мелкими И хвала, и хула. Тихо, мерно бьют переделкинские Колокола. Только верящему, а не верующему Ты, как крест. Я пойду к патриарху… Что ж делать еще?.. Ведь не съест. Я пойду к патриарху Алексию На поклон. – Нет, в любви вам не будет весело, — Скажет он. Даже бог не прибавит силы нам, Зови не зови… Никогда не дождешься помилованья От любви. Страхом душу не исковеркаю. Была не была! Отпевают меня переделкинские Колокола. |
