– Я сейчас, вы знаете, я кое-что забыла…

В каком ящике?

Сегодня солнце особенно ярко. Раскаленный шар, проникающий в глубину мозга. Она даже не предполагала, что способна к таким продуманным действиям. Надо будет запомнить. Надо будет как следует запомнить. Когда она вернулась в комнату, гость склонился над книгой. Она попробовала вспомнить, что это могло быть? Он не успел повернуться. Она всадила ему нож между лопаток. Странное ощущение. Так это бывает? Сможет ли она сейчас закурить? Она была удивлена. Ее пальцы совсем не дрожали. Она затянулась и выпустила дым. Господи, какое у него лицо. Эти глаза надо закрыть. Она дотронулась до его век.

Ты делаешь не так. Это что-то чужое. Я не могу сказать наверняка, имеет ли это ко мне отношение? Книга… Гюисманс… Какой-то старый автор. Откуда она здесь? Это Артур. Он пользуется этой квартирой в мое отсутствие.

Ей показалось, что мужчина зашевелился. Боже, он пытается встать. Глаза опять смотрят на нее. Пальцы судорожно сжимаются, как будто хотят ухватить воздух.

«Я убила тебя. Мне безразлично. Это совсем не то, что ты думаешь. Ты ведь так обо мне подумал? Я слишком впечатлительна. Не могу представить, что смогу это забыть. И все-таки это нечто другое. Совсем другое. Как будто спускаешься по лестнице вниз. Все время вниз. Если бы я знала это раньше… Я никогда не пыталась обмануть себя…»

В дверь позвонили. Кто это мог быть? Она здесь с мертвецом. Артур? Что он может подумать? Анни подошла к двери и прислушалась. Ничего. Только музыка. Саксофон. В этой вещи слишком много осени… Мертвые листья покрывают землю. Больше никто не звонил. Она посмотрела в зеркало. Боже мой… Это невозможно. Глаза старушки опять смотрели на нее. Хорошо же. Теперь она знает, что делать. Нужен ремень или шнур… Там, в комнате…

Баррэт не очень продвинулся в этом деле. Но, судя по всему, результат мало кого мог заинтересовать после того, как была установлена личность убитого в парковых аттракционах. Этот человек десять лет назад порвал с родственниками. Сейчас уже очевидно – он сделал это по личным мотивам. С тех пор о нем ничего не было слышно. Типичный бродяга. Впрочем, Баррэт был несколько иного мнения обо всем этом. Начать с того, что по первому впечатлению его никто и не принял за бродягу: мужчина был нормально выбрит, одет в чистую, слегка поношенную одежду, вообще выглядел вполне ухоженным. Ничто не указывало на то, что он бродяга. И тем не менее неоспоримый факт – он пропал десять лет назад. Родственники считали, что его давно уже нет в живых. В городе у него осталась только жена. Ей сейчас около пятидесяти. Его старший сын с семьей в Аргентине, младшая дочь – в Новой Зеландии. Через компьютерный банк данных вначале были проверены его отпечатки пальцев. Ничего. Затем запрос был расширен. Его смогли идентифицировать по данным медицинской карточки, заведенной на него в порту, где он работал докером. Его имя – Адам Чински. Родители, очевидно, поляки. Жена – гречанка. Сейчас у нее второй муж. Разговор с ней мало что дал. Она успела забыть о своем первом муже. Очень удивилась, узнав, что он умер всего несколько дней назад. А это действительно он? Как-то странно. Адам исчез внезапно. Не вернулся с работы. Полиция так и не смогла отыскать его. Сможет ли она поехать к ним для опознания? Конечно.

Баррэт чувствовал, что неожиданностей не произойдет. Она опознала его. Сказала, что он мало изменился. И еще призналась, что до последней минуты не верила, что увидит именно Адама. Это казалось невероятным. «Откуда он взялся? Где он был все это время? Прочерк. Как будто он ушел в пустоту. И вот появился. Как призрак. Что с ним произошло? Как его нашли? Неужели он был где-то рядом, в этом городе?» – она не переставала удивляться. Впрочем, было видно, что, в сущности, ей безразлично. Удивлял факт, а не суть происшедшего. Как будто речь шла о чужом человеке, которого она когда-то знала. Баррэт знал десятки подобных случаев. Люди пропадали, уходили из дома, их долго не могли найти, постепенно забывали о том, что они когда-то существовали, потом внезапная смерть на улице, и человек, не имевший имени, вновь обретал его. Ничего удивительного. Но Чински не совсем подходил под эту категорию. Он не опустился на дно городской клоаки. Судя по его облику, он жил нормальной жизнью. Но где? У него должны остаться связи в этом городе. Это вполне могла быть женщина. Для начала Баррэт проверил старые знакомства Чински, поговорил с теми людьми, о которых упомянула его жена. Никакого результата. Никто не видел его с тех пор, как он пропал. Вообще круг его знакомых в этом городе был чрезвычайно мал. Они приехали сюда пятнадцать лет назад. То есть до своего внезапного исчезновения он прожил здесь пять лет. Работал в порту. Был довольно замкнут. Успел сблизиться с двумя людьми, такими же докерами, как и он. Один из них уже умер. Второй, типичный алкоголик, долго не мог понять, о ком идет речь. Он давно забыл об Адаме Чински. «А что, он еще жив? Недавно умер? А где он был все это время? Я думал, что море уже поглотило его…» Никто ничего не знал о его жизни в последние десять лет. Но ведь он все-таки жил? Его фотографию опубликовали в газетах.

В тот же день Баррэту повесили еще одно дело. Впрочем, комиссар сказал, что там, кажется, все ясно: убийство и затем самоубийство убийцы. И все же нужно провести расследование, оформить дело: кто знает, может быть, все это инсценировано? «Посмотри, что там и как, я хочу быть спокоен, – сказал ему комиссар. – А дело Чински, пожалуй, будем закрывать». – «Может быть, еще подождем? Возможно, кто-нибудь опознает его по снимку в газете?» – «Как знаешь». Баррэт понимал, что комиссару не интересны подобные дела…

Едва он переступил порог квартиры, как почувствовал этот запах. Запах смерти. За двадцать лет работы в полиции он видел много смертей. И ни одна из них внешне не была похожа на другую. Но внутренне присутствовало одно и то же: некая неуловимая грань, черта, за которой менялся обычный мир, один шаг, дверь квартиры, телефонный звонок, сообщение, переданное по радио… сигналы другого мира, отзвук небытия… Все так просто. Как день и ночь, постоянно меняющие друг друга.

Женщина убила ножом своего любовника, а затем повесилась на шнуре от телефона. Их обнаружил владелец дома, у которого она снимала квартиру…

На следующее утро, сидя в своем кабинете, Баррэт вспоминал ее лицо. Зачем она сделала это? Экспертиза установила, что в тот вечер женщина практически не была пьяна. Одна-две рюмки вина. Мужчина – то же самое. Наркотики? Их присутствие в крови как женщины, так и мужчины не было обнаружено. Расположение трупа мужчины указывало на то, что в момент нанесения удара он, по-видимому, читал книгу. Она лежала рядом с ним, вся залитая кровью. Гюисманс… французский автор девятнадцатого века. То, что он позволил женщине ударить себя ножом в спину, свидетельствует о том, что он вряд ли подозревал о ее намерениях. На открытую ссору не похоже. Впрочем, нечто подобное Баррэт уже видел. Женщины убивали своих мужей и любовников в те минуты, когда они меньше всего думали о смерти. Причины? Они стары, как этот мир. Другое дело, что далеко не каждая после этого убивала себя. Баррэт вспомнил один случай. Жена, узнав о любовной связи мужа, выстрелила в него, потом себе в голову. Сильный эмоциональный срыв. Бесполезно пытаться что-либо объяснить. Очевидно, здесь то же самое. И тем не менее придется как следует покопать вокруг. Версия об инсценировке? Баррэт как-то сразу в это не поверил. Но… необходимо соблюсти формальности. Что еще? Оттенок бессмысленности. Эти двое как будто спрятались от всех в замкнутой, непроницаемой оболочке. Подлинная суть вещей исчезает вместе с теми, кто эти вещи создает.

Хенесс два дня не выходил на улицу. Город был во власти дождя. С зажженной сигаретой и чашкой горячего кофе Хенесс сидел у окна и смотрел на потоки воды, бегущей по тротуарам к водостоку, на разноцветный серпантин зонтиков, на караваны машин, скользящих по мокрому асфальту в разных направлениях и на разных высотах. Город опутывали кольца подвесных дорог, как щупальцы гигантского осьминога. Весь мегаполис был похож на слоеный пирог. Где-то внизу – старая архитектура, остатки трущоб, разбитые, поблекшие обломки минувших столетий, а вверху – небоскребы, и где-то рядом футуристический пейзаж, очертания нового города, некая каменная макроструктура со своим математическим принципом устройства и управления.