– Красивая история.

– Это, конечно, легенда, но она вам очень подходит. Да и символично. В яйце – Колумб, под яйцом надпись на латыни: «Ab ovo», то есть «с яйца», «с самого начала».

Вик погрузился с головой в творчество, и я покинул его, чтобы доошкурить планширь. На яхте одна работа прерывала другую. Но к этому уже все привыкли.

Неожиданно меня окликнул Сергей Слобода, всё это время стоявший невдалеке около своего бокса. Теперь он отошёл в тень деревьев и как бы приглашал меня последовать за ним, оставаясь незамеченным. Честно говоря, мне не хотелось продолжать начатый им разговор на «Аире». Он с ним опоздал месяцев на шесть. Теперь поздно.

– Решил всё-таки идти? – пытаясь найти что-то в моих глазах, произнёс Слобода.

– Серега, понимаешь, я, конечно, лох в яхтинге, но это-то и интересно.

– Не понял…

– Я решил на себе поставить эксперимент: человек взошёл на борт яхты и сразу идёт в кругосветку. Это на грани, но именно это и интересно. Я понимаю, что ничего не понимаю. Интересен сам путь, – тут я посмотрел в сторону парившего над парусом Викентия, – аб ово, с самого начала. Улавливаешь?

– С головой у тебя не всё в порядке, аб ово. Ладно, решил так решил. Но я не о том. Ты Артура давно знаешь?

– Шесть месяцев и каждый день. Мы с ним уже столько соли вместе съели…

– Вся соль ещё впереди. Ты что, думаешь, «гавроши» так просто сорвались? Ты знаешь, что у Артура нет постоянной команды? Почему от него все бегут? А Витьку ты знаешь? А Генку? А этого питерца, как его там, Костя, что ли?

– Их меньше.

– Да ни хрена ты никого не знаешь. Команды сплачиваются годами, многие рассыпаются за один день перехода, на один горшок не садятся и видеть друг друга не могут всю оставшуюся жизнь. Витька своих Андрюху со Славкой предал. Если все не идут, и ему не нужно было идти. Как потом он вернётся на «Гаврошу»?! Если, конечно, вернётся… Гусь питерский вообще тёмный лось. Где он был, когда вы тут с Артуром корячились? В белых перчатках, мастер-фломастер, приехал-уехал. Гена тоже со стороны наблюдал.

– Но как-то всё склеилось…

– Что склеилось?! Мне, вон, Кузьмич рассказал по пьяни, как он с Генкой Артура на бабки развёл.

– В смысле? – сознание смутно рисовало образ Кузьмича, которого я только и видел, что мельком. Он был единственным специалистом в регионе по настройке или, если правильно, девиации компасов, которую ему предстояло сделать на «Аире» после спуска на воду по достигнутой заранее договоренности.

– Ты в курсе, сколько Артур уже отдал денег Кузьмичу?

– Говорил о тысяче рублей.

– Кузьмич за полцены мог сделать. Это Генка его подбил, чтобы с Артура больше содрать. Накрутку они уже распилили. Вот теперь и склеивай. Ты людей не знаешь, а собираешься с ними через Атлантику идти. Вы же в Чёрном море все разосрётесь. Ты, что ли, всех потом будешь склеивать? Вот так-то. Знаешь, что такое шторм? Там надо понимать друг друга без слов. Теперь усёк?

Сергей развернулся и пошёл в сторону бокса. Постояв немного, двинулся к планширю и я, размышляя о состоявшемся разговоре. Он ведь опять прав. Я действительно никого не знаю. Не знаю даже Артура с его непонятной динамикой в отношениях с людьми. Интересно, про девиацию это правда?! Если да, то Гена, конечно, ещё тот орёл. Тысяча была значительной суммой, на неё, если что, человеку можно было месяц протянуть. Добывание каждого рубля на яхту было невероятно тяжёлым, даже неподъёмным делом. Если одни члены команды заносят на яхту, а другие выносят, то с таким составом точно далеко не уйдёшь. На крысу Гена вроде бы не похож. Может, там какая-то давняя история? Я на самом деле ничего не знаю. Теперь действительно придётся всё начинать с самого начала.

Сегодня официальный старт. Не верится. Он кажется ещё одним делом в череде прочих, которое обязательно нужно завершить для того, чтобы… Спорткомитет обещал чуть ли не общегородской праздник на центральной набережной. «Вечёрка» трубила об этом, приглашая всех, кому была небезразлична акция «Лодка с Волги», широко поданная с её страниц. Наш редакционный фотохудожник Владимир Евстратов придумал простую и вместе с тем очень содержательную эмблему перехода, под которой выходили все публикации. Эмблема стала нашим талисманом, во всяком случае здесь, на волжском берегу.

Народа собралось действительно много. Кроме родственников, друзей, приятелей, коллег, яхтсменов, соседей и знакомых, пятёрку путешественников пришли провожать совершенно незнакомые люди, которые в праздничный день, 2 мая, ради нас покинули на какое-то время свои накрытые столы, отложили поездки на дачи или просто на природу с первомайскими долгожданными шашлычками и пришли к речпорту – официальному месту отправки яхты «Аира» в дальние странствия. Это стоило дорогого. И день был солнечным.

Не каждое волгоградское мероприятие снимает самый популярный телеканал страны. Теперь огромная камера смотрела на нас в упор вместе с солнцем. Не споткнуться бы о кабели проводов… Сначала что-то сказал замглавы области. Его слова раздавались в весеннем воздухе под короткие всплески воды о гранит набережной. Этой ночью мы с Костей докрашивали палубу. Ночь была холодной и влажной. Кисточки совсем не хотели размазывать вязкую белую краску по мокрому металлу. Красные, распухшие от холода руки, уже переставшие чувствовать кисточку, приходилось отогревать сначала теплом дыхания, потом в карманах. Жёлтая лампочка, подвешенная на длинную кривую палку, давала огромные, вытянутые, синхронно качающиеся из-за ветра тени, среди которых выделялись только наши две, двигающиеся не в унисон с другими. До этого к вечеру Вик дорасписал борта яхты. Когда утром лодку на стапелях перемещали к воде для спуска, ветки деревьев нещадно, словно по сердцу, со скрежетом царапали свежее художество. Хорошо, что оно успело подсохнуть.

Всё выступление замглавы я думал о краске, которая успела высохнуть за какие-то два часа. Автоматически посмотрел на ещё пахнущие растворителем руки, на белые крапинки, предательски оставшиеся после их спешного стирания. Не знаю, почему, но руки от цепкой камеры решил спрятать за спину.

– Такого мир ещё не видел! – заканчивал оратор. – Именно нашей волгоградской лодке предстоит принять участие в праздновании 500-летия открытия Колумбом Америки, преодолев семь морей и Атлантический океан. Впервые в истории будет осуществлён переход на нашей, волгоградской, лодке из центра Европы в центр Северо-Американского континента, в том числе и по внутренним водам! Давайте пожелаем экипажу яхты семь футов под килем и скорейшего возвращения домой!

Эмблема перехода, разработанная и нарисованная Владимиром Елистратовым, фотохудожником газеты «Вечерний Волгоград»

Он сходил с импровизированной трибуны под громкие аплодисменты. Потом слово взял отец Алексий, настоятель Казанского собора. Он благословил наш переход, окропив святой водой нас и лодку. Мы приняли в дар икону святого Николая, покровителя путешественников. Потом, когда яхту бросало, как скорлупку, в Средиземке и Атлантике, я всматривался в его лик, который, наклоняясь вместе со стеной то вправо, то влево почти до лежачего состояния, источал непоколебимое спокойствие.

Проводы «Аиры» снимает «Канал Останкино». Так в 1992 году назывался нынешний Первый канал

«Аиру» на КамАЗе волокут для спуска на воду

Спуск яхты на воду перед стартом

Несколько яхт пришли специально, чтобы проводить нас. Они терпеливо пошатывались рядом с «Аирой», которая сверху казалась вдавленной в толщу воды и совсем маленькой. Другие яхточки типа «Ассолек» были вообще крохами. Увидел в толпе своих. Анины глаза были закрыты солнцезащитными очками-бабочками, она вытянулась и помахала мне рукой. Мама, держащая на руках двухлетнего внука, уже не скрывала своих слёз. Я помахал им и улыбнулся. Мама, мама… Как её поддержать?! Сегодня одиннадцать лет со дня смерти моего деда, её отца Петра Францевича Гулевича. Почему день проводов, как специально, выпал на эту траурную для нашей семьи дату?! Может, это не случайно? Может, это какое-то предзнаменование? Вспомнил, как тяжело умирал дед, заменивший мне отца. Восемь месяцев он не вставал с постели, а мы с мамой вдвоём ухаживали за ним. И вокруг никого. Мне было тогда четырнадцать…