05.08.18. Лимере.

Да, хотелось Игорю быть самостоятельным, надоело быть мальчиком, ведомым опытной женщиной. А я, я опытная была? Не уверена. Даже сейчас не могу ничего посоветовать сыну.

12.08.18. Лимере. Неделю не читала дневник, не занималась хозяйством.

Что мне делать в Лимере одной? Пригласила Анну в Париж, шлялись с ней по магазинам, гуляли по набережной, любовались вечерним Парижем. Каждый вечер сидели в новом кафе, а потом долгая болтовня в спальне. Анна рассказывала о своем последнем друге, с которым, оказывается, поссорились с месяц назад и разбежались, о своих студентах. А мне и рассказывать нечего. Разве что о проблемах Пьера.

Прибыла в Лимере вчера, а сегодня из поездки по городам вернулся Пьер. Усталый, но довольный. Удалось продать очень много, вывозить будут на днях, деньги поступят в течение месяца, так что под заключенные договоры можно будет взять ссуду в банке на короткий срок, и наконец купить желанный виноградник. Торопится, так как по условиям договора урожай будет принадлежать ему, если успеет оформить покупку до начала сентября. Немного завидую собственному сыну – у него есть дело, любимое дело, он чего-то желает и добивается желаемого. А я сижу без дела, без любимого мужчины.

Вечером вернулась к своему дневнику.

16.02.11, среда. Тель-Авив.

Несколько неожиданное известие. Игорь рассказал по телефону, что все свои дела о продаже квартиры завершил. Чтобы не ждать решения суда о введении в наследство, а потом еще и заниматься продажей, для чего нужно было бы опять собирать справки, дал адвокату генеральную доверенность. Получил от него деньги за квартиру – двадцать тысяч долларов – и отправился со школьным приятелем в Москву. Двадцать – мало, как говорят соседи, это меньше половины, но зато не нужно сидеть в Омске еще месяцев девять. Хочется скорее вернуться в Израиль. Только побудет в Москве пару недель.

Не очень верится его словам о возвращении через две недели. Живые деньги в кармане – большой соблазн. Но что я могу сделать, что сказать? Одобрила поездку в Москву, даже посоветовала заглянуть и в Питер.

12.08.18. Лимере.

Конечно, понимала тогда, что вояж не завершится за две-три недели, но надеялась на скорое возвращение.

24.02.11, четверг. Тель-Авив.

Долго, для меня долго, не было звонков из Москвы, наконец, бодрый голос:

– Лиза, потрясающе! Я тут познакомился с отличными парнями. Они организовали коммуну в Перловке. Это совсем рядом с Москвой, но почти в лесу. Сняли два стоящих рядом домика с большим садом между ними. Никакого алкоголя – сухой закон. Рисуем весь светлый период дня, здесь такие пейзажи – заснеженные долины, сад с деревьями, покрытыми инеем, бревенчатые домишки. А совсем рядом чащоба, даже не верится, что до московской кольцевой дороги пара сотен метров. Я присоединился к ним. Вечерами спорим об искусстве, политические разговоры запрещены, мы вне политики. Хочется пробыть здесь до весны, есть чему поучиться у других. Жалко только, что сейчас зима, нет открытых водоемов, нет моей любимой воды, чтобы изучать ее оттенки.

До меня дошло, что раньше весны Игорь в Израиле не появится. А весной захочется в Европу. И так, пока деньги кончатся.

12.08.18. Лимере.

Правильно тогда рассуждала, не появился и весной. Но несколько ошибалась относительно денег. Научился все-таки себя обеспечивать. Научился не только рисовать то, что нравится, но и работать на публику, выдавать за десять-двадцать минут рисунок или портрет на потребу туристов. Много таких художников в европейских городах.

30.03.11, среда. Тель-Авив.

Предчувствие не обмануло меня. Лучше бы обмануло. Дозвонилась до Игоря, а он извиняющимся голосом нерешительно говорит:

– Лиза, тут такое дело… мне предложили поехать в Германию на пару недель. Наверное, я поеду. А после Германии сразу в Израиль. Извини, что так получается, я не собирался задерживаться здесь. Но вот такие дела.

И молчит. Стараюсь спокойно спросить:

– С ребятами из вашей коммуны?

– Да, мы втроем.

И сразу же добавил:

– Я зимние этюды отправил к тебе. Посмотри их, пожалуйста.

Ну, что мне делать? Пожелала ему посмотреть Германию.

12.08.18. Лимере.

Я тогда сразу же по тону почувствовала, что он отправляется в Германию с девушкой. Старалась не выдать себя. Бесполезно ругаться, обвинять в чем-то. Никаких обязательств у нас с Игорем нет. Кто я ему? Приятельница, приютившая на время. А он совсем молодой, ему, как жеребенку, хочется бегать по полю, взбрыкивать ногами, носиться за такими же, как он, молодыми жеребятами. Или кобылицами, к сожалению.

Следующий раз я позвонила ему только через две недели, все-таки ждала, что он сам позвонит. Не дождалась. И опять предчувствие не обмануло меня. Очень виноватым голосом Игорь, не выслушав меня, стал объяснять, что встретил девушку, которая… В общем, оправдывался. Зачем оправдываться? И так все ясно. Пожелала ему не забывать, что он художник, должен развиваться. Потом подтвердила получение зимних этюдов, отключилась. И даже не отметила этот разговор в дневнике, наверное, очень задел он меня. Хотя признаваться в этом не хотелось.

13.08.18. Лимере.

Во время обеда Пьер очень неопределенно сказал:

– Мама, кажется, Мариус хочет удалиться от дела. Я еще не понял его, то ли совсем хочет уйти, то ли полностью передать мне дела по винограднику и сбыту, заниматься только изготовлением вина.

– Да, он уже в солидном возрасте. Когда я приехала в первый раз с Франсуа в Лимере, он уже был стар. Или казался мне старым. А ты справишься без него, или нужно искать другого управляющего?

– С посадками, обрезанием, сбором винограда я уже справлюсь. Но делать вино – для меня пока нереально. Поэтому Мариус и согласен заниматься только вином.

– Хорошо. Делайте с Мариусом, как считаете нужным. Я, наверное, на время сбора винограда уеду в Париж. Или к Анне в Англию, пока не решила.

После обеда прибралась во всех комнатах, не знаю, что делать. Не хотелось читать дневник, так как помню, что там должно быть. Походила по веранде и вернулась к себе в комнату, все-таки открыла тетрадку. Пропустила короткие обыденные тель-авивские записи. Думала, что дальше будут страницы с записями моих отношений с Николаем, и не ошиблась.

21.04.11, четверг. Тель-Авив.

Странное знакомство, если это можно так назвать. Обедала в кафе, как всегда на углу Бограшева. Я уже заметила молодого, относительно молодого, мужчину, пунктуально приходящего обедать почти каждый день в одно и то же время. Довольно высокий, не полный, но выглядящий солидно, всегда с кейсом. Заказывает каждый раз одни и те же блюда. Я про себя посмеялась – типичный положительный мужчина. Наверное, и на работе он вот так все делает – аккуратно и однообразно. В своей муниципальной конторе, вероятно. Мужчина и мужчина. Мне-то какое дело? Но, возможно, он заметил мои взгляды, однажды встал, не доев второе блюдо, подошел ко мне:

– Извините, не вспомнил вас. Вы, наверное, были моей клиенткой?

С чего это он? Или это способ клеиться у него? Не похоже, вроде человек солидный. Сказал на иврите, хорошем иврите, но я сразу поняла, что он русскоязычный. Ответила по-русски:

– Нет, не была клиенткой. Извините, а вы кто по профессии?

– Я – адвокат, еще раз извините.

И пошел доедать свой обед. Назвать это знакомством было бы странно, но, уходя, мы почти столкнулись в дверях, вернее, он шел впереди и на мгновение остановился. А я шла за ним, думая о чем-то о своем, и почти наткнулась на него. Теперь извинилась я. А он представился: «Николай Кравцов», – и чуть наклонил голову. Пришлось и мне назвать имя и фамилию. Вышли из кафе и разошлись: он в сторону Бен Егуда, я – к своему ателье.