Римма Сергеевна могла и мокрым полотенцем хлестнуть по мягкому месту. Зато Сергей Романович и словом не обидел любимицу. Он нередко приходил домой выпивший, становился ещё добрее и учил дочь драться. Яна оказалась способной ученицей, быстро схватывала хитрости рукопашного боя.
Рослая, худенькая Яна больше походила на отца. Она и чувствовала себя настоящим задиристым пацаном, раздавая оплеухи одноклассникам, доказывала, что может постоять за себя и за других.
С раннего возраста она ненавидела свои косички. Да не сами косички, а то, как их заплетала мама. Казалось, что Римма Сергеевна нарочно дёргала за волосы. Ужасно неприятно! Яна визжала, а мама приговаривала:
– Терпи, казак, атаманом будешь!
Дотерпела, стала атаманом – у пацанов во дворе.
Хотя и с куклами Яна иногда играла. Она им тоже заплетала косички:
– Терпи, коза, а то мамой будешь! – тихо приговаривала.
Когда ей исполнилось пять лет, у неё появился братик. Разглядывая голого малыша, она увидела явную разницу между мальчиками и девочками. Забавно смотрелось, как братик фонтаном писал. Может, тогда она точно поняла: если бы отрезала свои косички, всё равно не стала бы мальчиком.
Вслед за рождением брата Олега, в семью Шумилиных пришло ещё одно приятное событие. Родители получили трёхкомнатную квартиру! Вместо отгороженного шкафом уголка теперь Яна стала владеть целой комнатой. Вот счастье-то! Можно играть в машинки и бороться с папой на ковре. И не надо терпеливо и тихо сидеть в своём углу, пока спит братишка.
Яна пошла в школу, она чувствовала себя непривычно в новой роли. Непонятно, зачем по сорок пять минут на уроках сидеть как привязанная? Учиться не любила, хотя хватала всё на лету, особенно математику.
– У тебя словно заноза в заднице, – делала ей замечание учительница. А одноклассники дружно хохотали над ней. Острый взгляд Яны отмечал, кто больше всех смеялся, и она не оставалась в долгу. Тумаки получали все мальчишки. Она их вылавливала по одному на школьном дворе или на лестничной площадке. Некоторые даже не пытались отбиваться…
Все мальчики пришли к выводу, что с Шумилиной лучше дружить или держаться подальше от неё. Но на всякий случай лучше дружить. Тем более всех объединяли и школа, и общий большой двор.
Когда худощавая учительница, с острым носом, поднимала указательный палец вверх, в классе наступала тишина. Глаза её за толстыми линзами очков казались огромными. Учительница требовала дисциплины, обращаясь, в первую очередь, к Яне:
– Шумилина, ты всегда стараешься сорвать урок! С тобой за одной партой никто не хочет сидеть!
– И я ни с кем не хочу! – в ответ смело заявляла Яна и продолжала отстаивать своё вплоть до пятого класса.
А в пятом классе появилась новенькая. Новенькую обступили. Первой обратилась к ней Яна:
– Как тебя зовут?
– Наташа, – ответила та испуганно, наслышанная о высокой девочке-драчунье.
Но Шумилина сразу взяла маленькую новенькую под свою опёку и решила подружиться:
– А меня зовут Яна, ты будешь со мной сидеть! – Наташа продолжала смотреть на неё испуганно. – Ты что, не поняла, что ли?
– Поняла, – ответила новенькая, – я же не знаю, где ты сидишь!
Шумилина выхватила портфель из её рук, понесла к своей парте и демонстративно поставила на столешницу.
Наташа не растерялась, как будто и не боялась вовсе. Не сразу к месту пошла, прогулялась меж рядами парт. Класс молча следил за ней.
– Уговорила, я согласна!
От такой реакции Яна примолкла, улыбнулась Наташе и подмигнула.
Теперь в коридорах и на лестничных площадках Яна никого не поджидала, не устраивала никому ловушек. Зато с Наташей подружилась. В школу они ходили всегда вдвоём.
Однажды возвращались домой, возле магазина Яна остановилась.
– Постой! – приказала и сунула портфель в руки подружки. Через несколько минут вышла из магазина с шоколадкой. – Ешь, это тебе!
– Одна? Давай уж вместе, – промямлила Наташа.
– Я могу их есть, когда хочу и сколько хочу. Это тебе одной. Мой папа на заводе мастером работает и много получает. И мама вообще-то заведующая магазина! Дома у нас всегда много еды! – настаивала Яна. Наташа продолжала стоять с растерянным видом и не сразу решилась развернуть шоколадку. Но Яна, раскрасневшись от возмущения, допытывалась: – Твоя мама где работает?
– Она полы моет, – залепетала Наташа, опустив голову, – в подъездах.
– Значит, денег у неё мало! Ешь шоколадку!
Наташа подняла голову. Её бледные щёки запылали, лицо осветилось улыбкой. Она, с удовольствием шурша фольгой, развернула шоколадку и быстро съела.
– Ну и что, вкусно было? – спросила Яна.
Кивая головой, Наташа промычала утвердительно. Взглянув на Яну, вздохнула и произнесла неуверенно:
– Правда теперь я пить хочу.
– Не вопрос! – фыркнула Яна.
Вновь всучила портфель и нырнула в следующий магазин. Наташа озадачилась и медленно потянулась следом за Яной. Подошла к стеклянной витрине, вглядываясь внутрь…
Через некоторое время Яна, взволнованная, выбежала из магазина с бутылкой лимонада.
– Бежим быстро! – прокричала.
Яна не видела, что Наташа продолжала стоять как вкопанная и провожала взглядом спину убегающей подружки. Вслед за Яной выбежала продавщица в голубом фартуке.
– Догоняй её! Бессовестная какая, хулиганка, воровка.
От длинноногой Яны и след простыл.
– Девочка! Ты знаешь её?
– Не знаю, – заикаясь, ответила Наташа.
– Врёшь.
– Не вру…
Махнув рукой, продавщица вернулась обратно в магазин, со всего размаху хлопнув за собой дверью.
Наташа поспешила за угол дома, куда нырнула Яна. Она бежала, оглядываясь по сторонам. Через два дома повернула во двор. На секунду Наташа приостановилась с унылым, нерешительным видом. На детской площадке, на качелях, сидела Яна:
– На, пей! – протянула бутылку.
– Нет, не буду!
– Ты же хотела пить!
– Выходит, и шоколадка была ворованная!? – закричала Наташа и расплакалась. Почему-то Яне стыдно не стало, но слёзы подруги её обезоружили.
– Ну ты чё, Наташка, я терпеть не могу, когда плачут. Я же хотела тебе настроение поднять, чтобы тебе приятно было. Ну всё! Хорош-ш! Не реви.
– Яна, понимаешь… Ну плохо это, так нельзя.
– А вот мне нравится. Ненавижу, когда меня воспитывают.
Наташа отбежала от неё в сторону.
– Я не буду с тобой дружить!
– Будешь!
Наташа, хлюпая носом, ничего не ответила, лишь отвернулась от Яны.
– Наташа! – окликнула Яна, сделавшись очень серьёзной. – Посмотри на меня! Я клянусь дружить с тобой всегда!
Наташа повернулась. Губы слегка дрожали. Молчала, глядя открыто в глаза. Яна, придерживая бутылку, швырнула портфель на землю. Вытянув руку, выпятила мизинец:
– Мирись, мирись и больше не дерись!
Наташа невольно улыбнулась. Обида исчезла.
Она ответно протянула мизинец, и они сцепились пальцами. Наташа продолжила стишок-мирилку:
– Если будешь драться, я буду кусаться. А кусаться – ни при чём. Буду драться кирпичом.
Уже хором Яна с Наташей завершили стишок:
– Дружба начинается! Сядем на кроватку и разделим шоколадку!
Мгновение они пристально смотрели друг на друга, но рассмеялись после слова «шоколадка».
– Шоколадку я съела одна… – сконфуженно, медленно выговаривала Наташа, опустив глаза. Глядя на её задумчивое лицо Яна воскликнула:
– Ну лимонад будешь пить?
Медленно качая головой, Наташа сердито посмотрела на подругу:
– Яна, больше так не делай, пожалуйста. Обещаешь?
Яна отрицательно покачала головой:
– Обещаю! Больше так не делать при тебе!
Действительно, дружба завязалась у них – не разлей вода. Яна легко сходилась с окружающими. В ней без труда сочетались доброта с алчностью, хитрость с простотой, – и никаких комплексов. Наверное, самым большим достоинством Яна считала свою девичью честь. Она гордилась тем, что мальчиков к себе не подпускает. Тогда и мальчики потеряли к ней интерес как к девчонке, и Яна с Наташкой стали для них «своими», равноценными пацанами.