Чиновниками управленческой администрации назначение на юг воспринималось как жуткая кара и ссылка. И так уже страна стала настолько огромной, что управлять ею из единого центра не представлялось возможным. Указы шли в провинции годами, а смена императоров или даже династий абсолютно не задевала местных жителей.
Правда, и контроля не имелось, но и воровать особо было нечего. По ту сторону границы туземцы слегка цивилизовались в результате культурного влияния империи, у них даже появились протогосударства, называемые «вождизмами». Тамошняя черная аристократия предпочитала одеваться, подражая цивилизованным соседям, и неплохо знала основной имперский язык. Так все и тянулось – вяло и без особых происшествий, пока не появились гафаты. Естественно, произошло это не сразу и не вдруг. Прошли десятилетия, прежде чем чиновники империи забеспокоились.
Толпы беженцев и просьбы о помощи их на первых порах вовсе не пугали. На бегущих от клинков можно было неплохо нажиться, многие продавали себя в рабство, лишь бы не возвращаться назад, отдавали свое добро за медные монеты. Помощь тоже оплачивалась недурно, и многие отряды фемов поучаствовали в обороне от пришельцев. Именно из них в основном потом и выросли новые люди. Потому что, окончательно захватив земли вождизмов, гафаты не успокоились. Вся их культура была основана на войне. Почему не попробовать взять еще? В империи масса интереснейших вещей и изнеженных людишек, готовых трудиться на земле. Типичные рабы.
Война без спроса пришла на юг. Она велась непрерывно на всей протяженности южной границы уже второе столетие, складывалась из мелких и крупных набегов, стычек, засад, отступлений и погонь. Собирался отряд числом от нескольких десятков до нескольких тысяч воинов и вторгался на вражескую территорию. Все это занимало от двух-трех дней до нескольких недель. Целью являлся захват одной или нескольких усадеб и грабеж окрестностей. Жгли жилища, местных жителей частью убивали, частью брали в плен, скот угоняли или резали.
Дважды в империи собирали серьезное войско и выжигали поселки и деревни на десятки лиг от границы. Проходил год, другой, третий – и все начиналось снова. Молодым гафатам требовалось показать удаль. Без доказательства храбрости и добытого добра мужчина нередко и жениться не мог. А если племя слабело в результате встречного удара, его место достаточно быстро занимали другие, ничуть не лучшие.
В Карунасе в недоумении пожимали плечами в ответ на плачи и жалобы. Фемам зачем поместья давали? Вот пусть и соответствуют. Пусть защищают свои земли и императора. Нечего отлынивать. В результате огромные куски приграничных территорий обезлюдели. Кто попался налетчикам и был угнан на юг, кто погиб. По всей границе началось стихийное строительство укреплений. Каждый поселок или замок превращался в крепость. Там люди могли отсидеться в случае нападения, там хранились запасы и основные орудия производства.
Небольшие замки и крепости, со временем одевшиеся в камень, выросли повсюду на расстоянии двадцати-шестидесяти лиг. Появилась и вторая запасная линия. Все-таки внезапным ударом, прорвавшись в глубину провинции, дикари могли захватить и замок. Хотя какие они дикари! Не только воевать умели, но и имели собственный, не сильно отличающийся от имперского, кодекс воина. Нарушить его – это не просто опозориться, в результате свои же отвернутся. Так что, боевые действия всегда велись по определенным правилам. Конечно, кровь лилась, на то и война, но женщин, детей и ремесленников обычно не убивали. К тому же, как рабы они выгоднее. А за пойманного фема можно и выкуп взять.
Пусть со временем два полка Легиона все-таки прислали на помощь, удержать огромную границу столь малым числом они при всем желании не могли. Как не способны были заткнуть все дыры и фемы со своими людьми. Власти вынужденно пришлось закрыть глаза на вопиющее нарушение всех и всяческих традиций и законов. Если на использование оружия купцами империя не очень обращала внимание – мало ли что бывает в дороге! – то крестьянам во внутренних провинциях за владение мечом или секирой отрубали руку. Не то происходило здесь. Каждый вынужден был защищаться и уметь пользоваться оружием.
Так родилось понятие «граничар». Не просто житель данных территорий. Свободный человек, независимо от сословий. Фемы нуждались в дополнительной силе и поддержке населения. Они негласно признали верхушку поселенцев и служивших в крепостях воинов по найму равными себе. Это получило четкое выражение в специальных документах, регламентирующих имущественные права, и учитывалось во время земельных тяжб. Грамотные и умелые люди из числа крестьян или ремесленников могли высоко подняться и даже вполне официально получить приставку к имени, говорящую о звании воина. Здесь такие случаи были отнюдь не редкостью.
Мало того, пришло время, и от защиты своих домов граничары перешли к нападениям. В подобной малой войне выигрывал тот, кто сумел неожиданно ударить и уйти с добычей и пленными, пока противник не организовал отпор. Поэтому важную роль играл фактор внезапности. Войско собирали тайно, цель похода держали в секрете. Иногда специально распространяли слухи о намерении напасть на одну область, а шли совсем в другую.
С обеих сторон существовали хорошо организованная пограничная служба и разведка. Имперцы замечательно усвоили тактику набегов и принялись наносить удары с целью вернуть утерянные когда-то территории. Если в районе Радиса это было достаточно проблематично, то на западе напор становился все интенсивнее. Недаром Акбар начинал свою службу именно там.
Отец Текина был обычным крестьяном, если у кого-то хватит смелости назвать обычным человека, дослужившегося до пятисотника тяжелой кавалерии и получившего звание фема на поле боя – за спасение города от блокады и разгром врага. Вот только домой из своих походов он не привез ничего, кроме кучи залеченных ранений, постоянно напоминавших о себе в плохую погоду, и десятка золотых. Уехал на коне, а вернулся пешком. Хорошо еще, что вернулся. Лишь немногие из бойцов не имели на теле шрамов и рубцов от ран. Не часто они заканчивали жизненный путь под крышами собственных домов. Чаще соседи оставляли головы на полях бесконечных войн, пока не удалось окончательно вернуть две провинции, отпавшие ранее.
Теперь уже правительственные чиновники не имели там особой власти. Граничары по указам, вновь и вновь подтверждаемым новыми императорами, получили то, что и так давно имели. После принесения присяги монарху они выделялись в отдельное сословие, имеющее все права фемов, а их офицеры и это звание – тоже. Налоги в казну императора также платили напрямую, что в данной ситуации в основном выражалось в обязанности снабжения частей Легиона на границе. Кроме того, территория проживания была поделена на сорок три полка, которые формировались из местного населения по территориальному признаку.
На их землях существовала полковая выборная администрация, управляющая военными и административными делами области. На территории полка действовал полковой суд, который рассматривал уголовные и частично гражданские дела. Фактически военные были никому не подконтрольны, а за свою службу получали жалованье лично от императора.
В правах поминались денежные выплаты, товары и военные припасы. На самом деле присылался в основном порох, а все остальное в очень небольшом количестве оседало в карманах старших чинов. Причем иногда даже не из-за корысти. Поскольку многие должности были выборными, всегда требовалось иметь некую сумму для оказания помощи нуждающимся и для подарков авторитетным вожакам. Жизнь есть жизнь.
Так что в наследство Текин получил приставку «фем» к фамилии Найзак и умение обращаться с оружием. А также завет не спускать ни одного кривого слова, сказанного в его адрес. Оружие, впрочем, было стоящим. Не в смысле драгоценных камней на рукояти, а по качеству. Настоящее добротное оружие для боя, а не для парада. Меч из лучшей стали, произведенной замечательными ремесленниками столицы, и кольчуга, взятая как трофей. Еще был составной лук. Вот с этим оружием отец научил Текина обращаться так, как учили в свое время их – бить без пощады. Ни один из соседских парней не мог так стрелять и фехтовать. Когда пришло время показать, что отец учил его не зря, новый фем стал выезжать не на одной удаче.
