– Это правда, – подтвердил Берк, – да не вся. Есть интересная разница между сержантом и офицером. Сержант может командовать отделением, взводом, ротой, отвечать за материальное обеспечение полка в качестве заместителя командира. Да много чего способен выполнять, но он остается одним из нас. Солдат. Офицер – уже другая ступенька. У них своя иерархия. Они могут месяцами служить да командовать, а денег как раз и не получают. Провинция.

– Не в этом дело, – опроверг я его слова. – Офицеры должны сказать спасибо императору за отсутствие содержания.

– Это как? – с недоумением воскликнул Скилак.

Я его удивление понимал. Жалованье армии поступает из местных налогов. Почему и вечные свары у офицеров с провинциальным начальством. Любые доходы ограничены, и гражданская администрация норовит в первую очередь оставить доходы провинции на собственные нужды.

Собственно, вся система порочна. Налоги должны идти в центр и распределяться уже оттуда, а иначе на них рано или поздно накладывает руку очередной фем Коста и тратит в свое удовольствие. Сложность в огромных размерах империи и невозможности выполнять указания из столицы в краткие сроки. Вот рано или поздно и норовят богатеи провинции поднять знамя сепаратизма. Сколько раз выходцы из глубинки меняли династии на троне? Раз пятнадцать – точно. А потом все начиналось по новой.

– Прежде чем вновь назначенный офицер начинает получать положенное ему денежное или еще какое-то содержание, представление на должность и звание утверждает лично император, – поддержал меня Берк.

– Это еще не все, – возразил уверенно. Уж про эти дела я все точно знал. – Документ копируется, после подписания четырьмя чиновниками ставится печать визиря. Только потом его передают в военное министерство, которое запрашивает реестр подчиненных новому офицеру солдат. Роты бывают разными, и если они превышают стандартную численность, жалованье выше.

Сказал и сам удивился, почему до сих пор никто не додумался до стандартной численности подразделений? Ладно еще фемские отряды, но получающие жалованье из казны? А, не мои это проблемы…

– Естественно, все это отнимает время. Иногда довольно длительное. Пока письма ходят туда-сюда… Но и это не все! Потом передают бумаги в финансовое ведомство, а оттуда снова на подпись императору. Копии отсылают министру финансов, главнокомандующему, который у нас тоже император, даром никто не слышал про его воинские умения, и военному казначею.

Сержант хмыкнул. Ничего, с доносом по поводу оскорбления величия государя не побежит. Об этом разве немые не говорят. Любой нищий в курсе того, насколько император «занят» государственными делами. Уважение к нему во всех слоях общества стремительно убывает.

– Последний пишет окончательный указ, который подписывается шестью официальными лицами из трех ведомств, и, наконец, поступает в казну как платежный документ. Все продолжается от трех месяцев до года … Но это еще недолго…

– Чиновник! – восхищенно сказал Скилак.

– Бюрократ!

– И в чем отличие? – удивился безо всякой подколки. В первый раз слышал о разнице.

– Чиновник просто делает свою работу и передает бумагу дальше. А бюрократ прекрасно знает, как процесс ускорить или затянуть. Разная мелочь за это получает столько, что мы и представить себе не можем. И ведь полезные люди! Если только на кого зуба не имеют.

– И почему я не умный бюрократ? – вопросил неизвестно кого Скилак, наливая всем очередную порцию пива из кувшина.

– Все берут, а ты в момент попадешься, – не согласился я. – И не потому, что глуп. Воровать – это целая наука. Вымогать – тоже. Да и желать надо уметь. С мыслями о будущем.

– Это как?

– Давным-давно в империи жил лекарь. Не лучше и не хуже других. Ничем особенным не блистал, а хотелось ему богатства и славы.

– Кому не хочется, – тоскливо пробурчал Берк. – Не каждому дано.

Я замолчал и выразительно посмотрел на него.

– Да ладно, я же не мешаю.

– И вот однажды заболел у императора сын-наследник, а для его выздоровления требовался особый корень, растущий в дальних краях. Ехать туда долго, лекарство необходимо сейчас, а ни у кого нужного не оказалось. Один наш лекарь его имел. Естественно, к нему обратились, срочно пригласили во дворец, и когда император наглядно увидел заметное улучшение состояния сына, он изрек: «Проси, чего хочешь!» И лекарь потребовал укоротить на голову всех остальных собратьев по профессии. Вот так надо желать, – закончил наставительно, – с дальним прицелом. И богатство, и отсутсивие у императора возможности обратиться к другому, и слава обеспечены без дополнительных просьб.

Берк заржал не хуже жеребца.

– Так слава же дурная!

– А какая разница? Зато все его знают.

Скилак приподнялся, выглянул в окно и внезапно вспомнил о необходимости посетить конюшню. Берку, не сообразившему сразу, чего от него добивается приятель, тот чуть ли не силой помог добраться до двери, бормоча массу абсолютно не связанных между собой оправданий.

На самом деле я не слишком удивился. Приезд группы всадников был достаточно шумным и давно ожидаемым. Похоже, явилась моя судьба. Или тот, кто ее должен решать. А что это отнюдь не лейтенант, работающий на повышение, давно понятно. «Ну что ж, начинается новая занимательная игра», – подумал я с азартом.

Все возможные варианты давно рассмотрены, и без дополнительной информации ответа не получить. Егеря знают меньше чем ничего, но подчиняются начальству. Значит, это Храм, тем паче что и Вырай об этом говорил. Не император же заинтересовался моей скромной персоной, а больше через голову армейского губернатора некому давать указания офицерам.

Я отпил очередной глоток пива и настроился ждать. Терпения мне не занимать, а сам напрашиваться на разговор не собираюсь.

На удивление гость появился достаточно быстро. Даже не стал чистить одежду от пыли. Среднего роста, ничем особенно не выделяющийся внешне в толпе нормальных граждан империи. Одежда вполне мирская, по виду – зажиточный ремесленник.

Еще и рано облысевший, так что не требуется бриться, да и не понять, относится ли он к сословию жрецов. Татуировка на указательном пальце ни о чем не говорит. Священники и служители имеют одинаковые знаки, а их уровень и компетентность – разные. Только вот глаза цепкие, неприятные. Кого все-таки по мою душу прислали и зачем?

– Долго же мне пришлось гоняться за вами! – прямо-таки лучась счастьем, воскликнул подозрительный тип.

– Я в чем-то обвиняюсь? – старательно изобразив недоумение, поинтересовался у него.

– Конечно же, нет! У Храма нет к вам никаких претензий!

Вона как, на «вы» обращается. Огромное уважение к ремесленнику. Не цедит сквозь зубы «ты». А насчет принадлежности я все-таки не ошибся. Жрецы.

– Тогда я пойду запрягать лошадей, – поднимаясь, сообщил ему. – Бессмысленно потеряно три дня.

Слегка спровоцировать для проверки никогда не вредно. Не затем Высматривающий трясся по горам, чтобы сделать ему на прощание ручкой.

– Сядьте, – уже без особого удовольствия сказал жрец. – Не заставляйте меня думать о вас хуже, чем вы есть. Не настолько вы наивны и глупы.

– Значит все-таки арест? Но за что?

Он поморщился, дрожь в голосе и готовность зарыдать ему явно не понравились.

– Если уж искал, так имею к вам дело. Предложение.

– И зачем требовалось держать меня здесь? Время дорого при любой болезни. Надеюсь, успеем. Я всегда счастлив помочь Храму Солнца! – закричал с энтузиазмом. – Кто болен? Священник в Серкане? Немедленно выезжаю!

– Стоп! – приказал Высматривающий. – Прекратите ломать комедию!

– Почему комедию? – удивился и захлопал глазами. – Я всегда к вашим услугам. Пусть тебе, пренебрегший вежливостью и не пожелавший представиться благодетель, называющий себя посланником Храма и при этом забывший обрить голову, всегда светит Солнце, и дождь вовремя выпадает к твоим ногам. – Уф, вздохнул, переводя дыхание. Такая длинная фраза! – Я внимательно слушаю.