Однако Мордвинова сходила с ума от бессилия, и теперь уже долгожданный выходной не радовал. Аня настаивала на отдыхе, испугавшись за маму и ее сердце.

- Тебе надо дома посидеть, - наставляла она. - Закончится проект, не хватайся за новую работу, отдохни. С голоду не умрем.

- Ну да, - возражала Мордвинова, - сидя дома я совсем раскисну.

Оставалось всего две смены на этом проекте, и Женя была в растерянности. Она так ничего и не узнала о Туринском и не ответила на два предложения. Марина, ассистент с "Жуковского", звала на полный метр. Второй вариант казался сомнительным: "мыло" серий на двести с гаком, работа на заводе в одних и тех же декорациях или "сэтах", как их там называют. На таких проектах никто не выдерживает весь срок, разве что люди, любящие постоянство.

Женя подумала о фильме, который мечтал снять Туринский. Чем я могу ему помочь? Я уже все забыла, растеряла... Однако если бы он захотел, по-настоящему захотел от меня помощи, я бы все вспомнила и многому еще научилась.

На площадку привезли кинокорм, и Женя отпустила второго костюмера Наташу пообедать. Перерыва не объявляли, спешили снимать, поэтому кто когда мог, тогда и подкреплялся. Конечно, есть приходилось по большей части все остывшее, но что делать? Снимали натуру в одном из старых двориков, которых почти не осталось в Москве. Чахлые деревца уже отчасти пожелтели, на рябине краснели грозди ягод. Вот и лето пролетело незаметно...

Мордвинова следила за площадкой и успевала смотреть по сторонам. Сначала репетировали, потом снимали. Женя подошла к режиссеру, сидевшему у плейбека, посмотреть, что получается. Режиссер давал указания помощникам и успевал перебрасываться замечаниями с линейным продюсером.

- О, молодчина! - оценивал он игру известного актера Валуева - блестящего профессионала. - Ему и говорить ничего не надо, все сделает сам и как надо. А эта!

Он хватался за голову, когда доходила очередь до жены генерального продюсера Эвелины Рутковской. Она была откровенно бездарна даже на самый непритязательный взгляд.

- Где их учат? - стонал режиссер. - Надоела, уродина!

Однако в рацию говорил спокойно и доброжелательно:

- Отлично, молодец. А теперь пройдись с улыбкой: ты счастлива! - И тут же бросал на ухо удивленному собеседнику: - Это мы вырежем.

В кармане жилетки Мордвиновой завибрировал телефон (звук она отключила). Женя поманила освободившуюся Наташу, велела последить, сама отошла в сторонку и вынула телефон. Взглянув на дисплей, чуть не выронила мобильник из рук: звонил Туринский.

- Витька! - заорала она в трубку.

Режиссер недовольно оглянулся, и Мордвинова снизила тон:

- Где ты? Как ты? Я так волновалась!

- Врешь, небось? - ответил Туринский, и Женя счастливо рассмеялась. - Да ничего, немного подлечили, и я просто огурец. Надоело здесь до смерти.

- Нет, Вить, ты не торопись. С сердцем не шутят. Что говорят врачи? - волновалась Мордвинова.

- Да брось, Женька, о чем мы? Слушай сюда. Ты сейчас могла бы приехать ко мне?

Не раздумывая, Женя выпалила:

- Говори куда!

Не имея возможности записать, она старательно запоминала адрес клиники.

- А палата? Номер какой?

- Не надо в палату, - ответил больной, и Женя почувствовала подвох.

- Как же я тебя найду? - удивилась она.

- Набери мой номер, когда будешь возле больницы. Ну все, жду!

Мордвинова заметалась. До конца смены оставалось без малого пять часов. Что делать? Она бросилась к ассистенту, так, мол, и так. Ее отпустили.

Женя понеслась к метро, по дороге решая, надо ли заезжать домой, чтобы переодеться. Ах, балда, забыла спросить, что ему нужно привезти. На ходу набрала номер Туринского, но он уже не ответил. Женя прибавила ходу. Возле метро заскочила в магазинчик, купила фруктов, ореховой смеси, кураги и чернослива. Ехала в метро и оглядывала себя в темном окне. Надо же, столько не виделись, а я явлюсь сейчас к нему такой лахудрой в неизменной стеганой жилетке, в джинсах, опять с хвостиком вместо шикарного каре. Ну что ж, хорошо еще с утра тщательно подкрасилась: теперь она это делала всякий день.

Пока искала клинику, которая располагалась в восьми автобусных остановках от станции метро, сто раз пожалела, что не поймала такси. Боялась в пробках застрять, а все равно получилось долго. Не зная приемных часов, Женя волновалась, что опоздает и ее не пустят.

Территория кардиологического центра оказалась весьма внушительной. Мордвинова еще потеряла время в поисках второго отделения. И вот когда она уже стояла у нужных дверей и достала телефон, он зазвонил в ее руках.

- Ну что? - спросил нетерпеливо Туринский. - Ты где?

- На месте. Дальше куда?

- Зайди за угол, там еще примыкает строение, буквой Т. Увидела? Теперь отсчитай пять окон слева направо и посмотри на второй этаж.

Женя сделала все, как он велел. Она зашла за угол, где не было ни души, подняла глаза и увидела режиссера в окне второго этажа с телефоном возле уха.

- Стой там! - велел он и отключился.

Одно из окон второго этажа распахнулось, в нем показался Виктор Алексеевич. Он вдруг бросил вниз нечто вроде толстого длинного каната, закрепленного наверху, и крикнул:

- Придержи, чтобы не болталось.

Женя онемела от удивления, не веря своим глазам. Она послушно ухватилась за странную веревку и поняла, что это постельное белье, скрученное жгутом и связанное между собой. Ничего не понимая, она смотрела с замиранием сердца, как именитый режиссер вылезает в окно, хватается за сплетенную из простыней веревку и медленно спускается вниз. Когда он, покрасневший от напряжения и немного задыхающийся, ступил на землю, Женя выдохнула с облегчением и наконец выговорила:

- Нет, ты совсем больной!

- А то бы я тут сидел! - невозмутимо ответил Туринский и хулигански подмигнул ей.

- Тебя что, насильно держали? - не унималась Мордвинова. - Ты понимаешь, что с твоим сердцем опасны такие штучки?

Из-за угла показались какие-то люди.

- Женька, давай двигай за мной! - он дернул ее за рукав и потащил за собой к зеленым насаждениям, окружавшим кардиологический центр со всех сторон. Пока они пробирались по колючим кустам к лазу в заборе, Женя отчитывала беглеца:

- Ты хоть понимаешь, что делаешь, а? Ты же после инфаркта, тебе любое физическое напряжение противопоказано, потому что смертельно опасно!

- Жить вообще опасно, - ответил Туринский, деловито высовывая свой внушительный нос из лаза и оглядываясь по сторонам.

Одет он был вполне цивильно: в легкие льняные брюки и серую футболку, на ногах сандалии. Разве что легковато для начала сентября, но в глаза это не бросалось. Худощавый режиссер без труда просочился в дыру, а вот Мордвиновой пришлось попотеть, прежде чем она оказалась по ту сторону забора, на тротуаре.

- Ну, Женька, раздобрела на покое! Но ничего, я тебя теперь погоняю, - посмеивался Туринский, глядя, как она поправляет одежду и волосы.

- Еще издеваешься, граф Монте-Кристо хренов, - огрызнулась Женя. - У меня жилетка толстая.

- Жилетка! - фыркнул режиссер и направился к проезжей части.

Он поднял руку, останавливая машину. Попался частник, плохо говорящий по-русски.

- Прости, брат, - сказал Туринский. - Тебе не подойдет наш маршрут, заблудишься.

Таксист пожал плечами и отъехал. Еще две машины пропустил Виктор Алексеевич, прежде чем скомандовал своей спутнице:

- Садись!

Мордвинова послушно забралась на заднее сиденье, с наслаждением откинулась на спинку и закрыла глаза. Устала. Она не разобрала, что сказал водителю Туринский. Машина тронулась, и Женя внезапно провалилась в сон: сказался хронический недосып последней рабочей недели. Проснулась также внезапно, когда они остановились, и Виктор сказал:

- Вылезай, приехали!

Спрятав бумажник в карман, он открыл перед ней дверцу. Женя с трудом выбралась из машины: ноги затекли от неудобного положения, пока она спала. Такси тотчас отъехало. Мордвинова огляделась по сторонам. С одной стороны стеной стоял лес, с другой - вдали виднелись редкие строения, тянулись заборы. Женя удивленно спросила: