- Глаза?

- Карие, - с нежным вздохом отвечала допрашиваемая. - Немного раскосые, чуть-чуть.

- Волосы?

- Стрижет коротко, ему идет. Темные.

- Худой, накачанный, толстый?

- Стройный, Жень, плечи широкие... Не знаю, я ведь вижу его, в основном, в костюме, иногда в рубашке. Мне кажется, что идеальный,...

- То есть, одевается он по-офисному? - уточнила дотошная Женя.

- Ну да, как же еще? - удивилась Света. - У нас же дресс-код.

- Нос? - перебила ее Мордвинова, задавшаяся целью составить полный словесный портрет Светкиного принца.

- Красивый...

- Это понятно, а точнее? Вздернутый, картошкой, пуговицей, греческий, ястребиный, крючковатый, мясистый, длинный?

- Стоп, стоп! - засмеялась Светка. - Ты, Жень, прямо Шерлок Холмс! Да не знаю я, какой у Максима нос. Но не курносый, точно.

- Ясно. Губы? - Женя хотела довершить портрет.

- Губы тонкие, яркие, изящные. Еще ему идет, когда он слегка небрит.

- Ну, размер ноги не спрашиваю, это уже не так важно, - пошутила Мордвинова. - И что же, на какой стадии твой служебный роман?

- Избави Бог, чтобы кто-нибудь узнал! - испуганно отмахнулась Светка и огляделась по сторонам, будто боялась, что их услышат посторонние. - Нет никакого романа, Жень. И ты понимаешь, что по определению не может быть! Я влюблена, и пока мне этого достаточно. На работу на крыльях лечу!

- Прекрасно выглядишь, между прочим, - заметила Женя, любуясь подругой. - Ну а как все же он к тебе относится? Что дальше-то было, после корпоратива?

- Тогда в машине на пьяную голову я высказала желание послушать, как он поет под гитару. Сказала даже, что хочу записать для себя.

Максим не смутился, не стал отнекиваться или кокетничать. Он просто сказал, что споет, когда ей будет удобно.

- Прямо в конторе?- удивилась Мордвинова.

- Ну да, я же не могла напроситься к нему домой. Конечно, охранник смотрел, мягко говоря, с недоумением, когда после работы Максим приволок в офис гитару.

- И что, спел?

- Спел! И это было умопомрачительно. - Светка так вздохнула, что все сделалось ясно. - Вот меня и подкосило. Ты же знаешь, как я люблю, когда кто-то хорошо поет.

Конечно, Женя знала. Когда-то и Толик в студенческом кругу очаровывал девиц своими песенками. И Светку словил. Не удержалась, не без ехидства добавила:

- Да еще если этот "кто-то" молод и красив. Ой, Светка, не заиграйся.

- Ты, Жень, не волнуйся, - серьезно ответила та. - Я же сама все прекрасно понимаю. Но мне от Макса ничего не нужно, только чтобы он был...

Женя внимательно посмотрела на подругу:

- Врешь ведь? Так уж ничего?

Глаза Светки подозрительно заблестели.

- Только тебе, на ушко, ладно?

Она заговорила, и от каждого слова ее веяло неутоленной страстью и любовной тоской. Нет, между ними ничего не было. Так, легкий флирт в рамках приличия. Светка терпеть не могла, когда за ее спиной сплетничали, поэтому старалась не давать повода для пересудов. К тому же в отделе трудились молоденькие девушки, которые живо интересовались Максимом и следили за каждым его шагом.

- Как он с ними? - тотчас поинтересовалась Мордвинова.

Со всеми вежлив и ровен. В особых пристрастиях замечен не был. Что касается начальницы, то внешне кажется все то же: доброжелательность, уважение, дистанция.

- Но я чувствую, понимаешь? - Светка перешла на горячий шепот. - Он отмечает все, связанное со мной. Причем, очень внимательно наблюдает и совсем не отстраненно!

Как-то она делала выговор секретарше, и Максим нечаянно стал свидетелем этой сцены. В глазах его плясали чертики, а взгляд говорил: "А, вот вы как еще можете? Ну-ну!" Или заказчик расстроил начальницу звонком, она чуть не плачет. Максим опять рядом, смотрит вопрошающе, с сочувствием, мол, не убивайтесь, это еще не конец света.

- Понимаешь, он рядом, и эта незримая близость восхитительнее всего на свете! - с мягкой улыбкой говорила Света. - Я чувствую в нем родного человека, для которого я тоже что-то значу. Помнишь, мы с тобой говорили однажды, что человек, способный продолжить за тобой цитату - из книги или фильма, неважно - не может быть тебе чужим? Так вот, мы определенно говорим на одном языке.

Мордвинова слушала, и ей делалось все грустнее. Конечно, такая любовь романтичнее и долговечнее, чем утоленная страсть. Однако она заведомо обречена, и Женя знала, что эта любовь принесет ее подруге немало страданий. Сейчас Светка хорохорится, влюбленность ее окрыляет, держит в тонусе. Но постепенно придет чувство неудовлетворенности, раздражение, потом иссушающая, безнадежная тоска и страдание, которое старит много быстрее, чем годы.

- Ну, а сейчас как у вас? - спросила Женя, сочувственно вздыхая.

- Прекрасно! - беззаботно мотнула головой Светка, но от проницательной Мордвиновой не ускользнула нотка грусти, которая неразлучна с самой разной любовью.

- Грустишь? - спросила она.

Подруга взялась за сигарету.

- Скучаю. Все время скучаю по нему. И думаю: что будет, если он решит уволиться? Тогда все, мне конец.

Она закурила.

- Почему ты думаешь, что он уволится?

Светка опять оживилась.

- Он ведь талантливый, умный, сам песни сочиняет. Ну, не место ему в офисе! И жалко: не похож он на обычного клерка. Помнишь, у Лермонтова про гения, прикованного к чиновническому столу?

- Он должен умереть или сойти с ума, - тотчас отозвалась Женя.

- Ну да, - кивнула Светка. - Может, Макс и не гений, но явно предназначен для чего-то другого.

- Гению тоже есть надо, - Мордвинова решила отрезвить подругу, витающую в облаках.

- Да, конечно, - не стала спорить та. - Только жалко, его именно жалко. Ведь бывают всякие люди, кто-то успокаивается в зрелости, доволен тем, чего добился, все у него хорошо. А есть такие, кому нельзя останавливаться.

Она задумалась. Все давно уже было выпито и съедено. Женя первая нарушила молчание:

- Даже и не знаю, что тебе пожелать...

- Не надо ничего! Я все знаю, Жень. Я просто люблю его, и это само по себе прекрасно. Значит, я живу!

- Но ведь ты не можешь не желать большего! - не выдержала Мордвинова.

Светка погрустнела.

- Конечно, но я никогда не признаюсь ему в этом.

- А он? Он мог бы сам, наверное, сделать какие-то шаги...

Совсем тихо ответила влюбленная бизнес-леди:

- Он не посмеет: дистанция, возраст, субординация. Нет, это невозможно!

Она попросила счет. Оставив в книжечке солидные чаевые, скомандовала:

- Уходим!

Они брели по любимой улице к метро и молчали. На Светку это было так не похоже, и Женя окончательно поняла, что подруга задета глубоко. Прощаясь на переходе, они договорились созвониться.

- Теперь тебе придется все мне рассказывать, - смеясь, сказала Мордвинова. - Я теперь буду переживать...

А когда ехала одна до "Киевской", внезапно подумала: "Может, прав был Туринский, оставив меня? По крайней мере, его творческая судьба сложилась удачно..." 

 - Охрана, подойдите к костюмвагену. Поскорее, если можно! - стараясь сохранять спокойствие, сказала Аня в рацию.

Вот уже две недели съемки на натуре в Измайловском парке сопровождаются бесконечными конфликтами с местным населением. Аня и не подозревала, что в огромном парке, который почему-то почти не освещался, велась такая насыщенная ночная жизнь. И каким-то образом съемочная группа, разместившись здесь со своей техникой, помешала этой жизни. Туда-сюда сновали разряженные старушки и что-то злобно шипели сквозь зубы. Оказывается, рядом располагалась танцевальная площадка. На ней собирались те, кому за сорок. В основном, это те самые бойкие, нарумяненные старушки и горстка старичков с баянистом во главе.

Аня никак не могла понять природу злобы и агрессии, исходивших от людей. А сколько матерной ругани пришлось услышать! Киношников трудно удивить, но здесь просто уши вяли.