Мы поднялись по этой нарядной лестнице, швейцар распахнул перед нами двери.

— Господин Радбор, рад видеть вас в добром здравии! — без какого-либо раболепия произнес парень, слегка наклонив голову. — И вы, господин, прошу в Инженерию!

— И тебе не кашлять, брат! — вежливо ответил я, проходя мимо привратника. Улыбнулся ему. Парень захлопал глазами.

— Кстати, милый мой, а Горан уже прибыл? — старик пропустил меня вперед, а сам остался у дверей.

Я в этом время огляделся. Мне же любопытно, куда я попал. Инженерия начиналась с огромного фойе, на стенах которого висели портреты каких-то бородатых мужиков. Высокий потолок был весь в причудливой лепнине, а огромная люстра тихо колыхалась в такт потокам воздуха, идущим откуда-то сверху. По бокам стояли два огромных зеркала, в которых отражалась моя фигура. Пол был устлан каменными плитами, тщательно отшлифованными до гладкого состояния. Справа я увидел коридор, исчезающий в недрах корпуса, а на второй этаж вела широкая деревянная лестница с причудливыми балясинами, вся лакированная и блестящая. Да уж, средств на презентацию своей гильдии здесь не жалели. Товар лицом начинали показывать от дверей. У нас все солидно, как и наша продукция! Надо подсказать слоган, — пришла шутливая мысль.

— Пошли, уважаемый Кос! — подтолкнул меня Радбор своей сухонькой ладонью. — Наверх подниматься не надо, Горан сидит в своем кабинете.

— Кто такой?

— Мой ученик, как раз занимается разработкой самоходных тележек. Так сказать, главное лицо всей группы, — хихикнул старик.

Горан оказался молодым мужчиной лет тридцати, навскидку, с аккуратной бородкой, невысокий, худенький, словно болел все детство и не набрал необходимого веса и витаминов. Вдобавок ко всему он носил на лбу линзу, прикрепленную к обручу. Кажется, мы оторвали его от дела. Он обернулся на стук двери с явным неудовольствием на лице, но рассмотрев посетителей, расцвел улыбкой.

— Господин конструктор! Наконец-то! Куда же вы подевались? Вся команда извелась на догадки!

— Дела, мой дорогой Горан, дела, и совсем не семейные, а государственные, — старик сел на услужливо подставленный стул и положил трость на колени. — Знакомьтесь, господа. Это Кос. Молодой человек случайно угодил к нам через Змеиные Врата, с какого-то перепугу начавшим действовать. А это Горан — мой помощник, талантливый изобретатель.

Горан протянул мне руку, я пожал ее с чувством. Крепка ладонь этого изобретателя, знакома с инструментами и тяжелой работой. Не кабинетный экспериментатор.

— Змеиный портал? Значит, кто-то добрался до старинных архивов! — воскликнул Горан. — Не может он сам активироваться!

— Сие нам неведомо, — пожевал губы Радбод, — пусть разбираются маги, кто там у них от рук отбился. А вот Кос принес нам кое-что интересное, можешь посмотреть и оценить перспективу? — старик с лукавством поглядел на помощника. Потом сделал мне знак, что я могу продемонстрировать свои чертежи. Горан сразу впился в них расширенными от любопытства глазами. И деловито начал задавать вопросы. Вот сразу видно практика, изобретателя! В общем, в моих уникальных рисунках он не нашел ничего необычного, ему одного взгляда хватило, чтобы вынести вердикт:

— В ближайшем будущем мы не сможем создать такие механизмы! Наши рамы просто не выдержат веса самоходки! Требуется качественное железо из разных сплавов! Потом — колеса! Они должны быть не из дерева! Нужен другой материал! Мягкий и в то же время прочный! Есть у нас такой? И еще нужно усилить силу движителя за счет увеличения объема парового бака! А это дополнительный вес. Надо все менять конструктивно!

Он почему-то натянул линзу на глаз и внимательно посмотрел на торжествующего Радбора. Тот, в свою очередь, спросил меня:

— Каково? Сразу определил проблему! Ну, что скажешь, Кос?

— Отлично, — не стал врать я. Утверждать, что я потрясен — было бы лукавством. Потрясения я не испытывал, потому что успел оценить степень технического потенциала нового мира. Если додумались до пара и газа, то и до резины додумаются. Кстати, почему бы не допустить мысли, что вместо гевеи именно в этих широтах растет аналог каучукового дерева? Этакий рояль в кустах, который произведет революцию в химической промышленности Росении! — Только я вынужден разочаровать тебя, Горан. Нужный материал — это резина, а она вырабатывается из млечного сока южной гевеи. Я даже не знаю — есть такая здесь или нет.

— Пораспрашиваю своих друзей, — почесал ухо помощник и задрал линзу на лоб. — Надо послать письмо в Лазурию к мэтру Саливану.

— Погодите! У вас же есть алхимики! — воскликнул я. — Напрягите их, пусть вместо философского камня ищут формулу изготовления резины!

Ученые рассмеялись, словно знали об алхимиках нечто, что выставляло их в не лучшем свете.

— Так пригодятся чертежи вам или можно их использовать для подтирки? — меня задело неоднозначное отношение к своему творению. Ведь что-то должно пойти на пользу, пусть и не все! Что-то переделать, что-то подправить!

— Не расстраивайся, Кос, — утешил меня Радбод, — все пригодится, не сегодня, так завтра. Нужную вещь ты нам подкинул, показал направление, в котором нужно двигаться.

— Хоть что-то доброе за эти дни, — пробурчал я, — значит, с патентом меня посетила птица обломинго.

— Мы можем выправить патент на грузовую самоходку, — обрадовал меня старик, вычленив главную мысль из странных для него слов, — потому что такой механизм можно создать в ближайшем будущем. Гномы и купцы только рады будут. Я посодействую этому. Через несколько дней я еду в Лазурию, где находится Патентное Бюро, и обеспечу тебя капиталом.

— Вот это здорово! Сразу жить захотелось! Мне без звонкой монеты в кошельке никак нельзя! Привык, знаете, зарабатывать своими руками. Не вечно же у воеводы Онагоста столоваться. У него через три-четыре дня терпение лопнет.

— Он такой, его отношение к нахлебникам хорошо известно, — подлил масла в огонь Горан, — помните, господин Радбод, полгода назад кто-то из вояк городского гарнизона не подумавши брякнул про Мирину очень неприятные слова. Тот несчастный не знал, чья она дочь, да еще хохорился, когда ему намекали, чтобы быстро извинился, и не строил из себя героя….

Горан снова напялил на глаз линзу, но теперь объектом его внимания стала какая-то деталь, зажатая струбциной. Он ее то ли обтачивал, то ли искал микротрещины. Я же расправил локаторы, услышав имя Мирины; мне, как базарной бабке стало интересно, чем закончилась история глупого вояки.

— А дальше что? — с деланным равнодушием спросил я, словно меня не затронула оскорбленная честь дочери воеводы.

— Сначала братья девушки его немножко помяли, а когда через месяц он вышел из лазарета, Онагост упек его в самую дырчатую дыру. На Базу «Рысья». Туда мало кто стремится по своей воле, потому что очень большие потери от набегов лесовиков. Не повезло человеку. Язык — благо, данное богами, но заодно и самый главный враг. Плохо распорядился солдатик своим даром, очень плохо. С воеводой шутить нельзя. Он здесь главное лицо после князя и его советников.

Горан вздохнул, словно прочитал реквием по несчастному парню, а я задумался. Действительно, при Онагосте лучше вести себя прилично. Осерчает — лишусь блата в столице. Оно мне надо? С девчонкой никаких шашней заводить не стоит! Даже дышать в ее сторону только с соизволения родителей! Да что я так рефлексирую? Скоро ведь уеду к эльфам в лагерь, где из меня будут делать местного Леголаса или Рембо. А потом уйду в разведку, где меня убьют воинственные тойоны. Ха! Смешного, конечно, мало.

— Не будем тебе мешать, — опираясь на трость, Радбод поднялся со стула. — Как ты смотришь, Кос, на поездку в заводские цеха? Посмотришь на работу механизмов, может, что подскажешь.

— Не откажусь, — в моем положении нужно как можно скорее сориентироваться в ситуации.

Мы снова стали колесить по городу, постепенно смещаясь от центра к западной оконечности. Смотреть в оконце кареты не было смысла; я уже окончательно запутался в переплетениях улочек, пересекающихся друг с другом в самых неожиданных местах, делающих круг и снова ломающих весь порядок городской застройки. В общем, как я понял, Велиград не представлял собой образец правильной планировки. Не Санкт-Петербург, увы.