- Ты держишь меня за идиота, женщина? – прошипел он.

Мелисса помотала головой.

- Я отдала тебе ключ, Джиованни. Больше у меня ничего нет.

- Это лишь половина ключа, это понял бы даже ребенок. Хотела одурачить меня?

- Нет, - дрожащим голосом произнесла Мелисса, и Джесси впервые заметила тень страха в глазах матери.

Джованни подошел к ней почти вплотную, встал над ней грозной тенью, рассерженный и устрашающий. Он сжимал в пальцах золотой медальон, и от этой хватки костяшки пальцев у него побелели. Джессике показалось, что еще мгновение – и он ударит Мелиссу, оставив на скуле кровавый след от острой грани медальона.

- Тогда отдавай вторую половину! – прорычал Контини, резко замахиваясь кулаком.

Мелисса зажмурилась, приготовившись к удару.

- Второй половины не существует. Все, что я получила от Норманна, уже у тебя в руках.

Джиованни медленно выдохнул, и внезапно почти дружелюбно улыбнулся, опустив занесенную было руку. Яростная эмоциональная вспышка, имевшая место всего секунду назад, сменилась спокойствием, еще более страшным в своей непредсказуемости. Джесси нервно сглотнула и напрягла связанные за спиной руки. Грубая веревка сильнее впилась в запястья, но девушка почти не обратила на это внимания. Ее взгляд был прикован к бывшему боссу – она ожидала следующих его действий, позабыв о собственном дискомфорте, о том, что вокруг находится кто-то еще, кроме нее, Джиованни и Мелиссы, перепуганной до полуобморочного состояния.

Если он тронет ее, если только посмеет тронуть…

Все это было, разумеется, лишь наигранной бравадой. Джесси прекрасно знала, что она ничего не сможет сделать, даже если злость ее будет казаться ей огромной, неудержимой и способной смести все со своего пути. Она связана и ослаблена, и держится на ногах только благодаря двум поддерживающим ее агентам команды Р, впрочем, она и в другое время была не слишком хорошей защитницей. Вспыльчивой, истеричной, безрассудной – да. Но по-настоящему храброй она не была никогда. Не бояться Джеймса или Мяута, бросать обидные слова в лицо Кессиди, язвительно огрызаться на реплики Домино она еще могла, но противники посерьезнее всегда заставляли ее трусливо поджать хвост и молчать.

Она пропустила тот момент, когда Джиованни успел отойти от Мелиссы и оказаться рядом с ней. Джесси почувствовала острый пряный запах, исходящий от его волос – так пахнет власть и ярость.

- Кажется, у нас был уговор, Мел… - начал он.

Джесси вскинула удивленный взгляд. Джиованни стоял перед ней, смотрел ей в глаза своим нечитаемым темным взглядом, ухмылялся – и обращался к ее матери.

- Ты обещала мне ключ в обмен на благополучие людей. И раз уж ты не сдержала свое обещание, у меня есть полное право не сдержать свое.

Потом он наконец-то обратился к Джесси, взяв пальцами ее подбородок и повернув лицо так, чтобы на него падал свет:

- Ты прелестная девушка, Джессика, и необычайно похожа на мать, - Джиованни прищурился, внимательно всматриваясь в черты ее лица, - хотя от отца в тебе все-таки намного больше. И как я раньше не замечал? Эти яркие волосы, эти красивые голубые глаза… кровь Норманна, несомненно.

Он отпустил ее, но так и не сдвинулся с места, лишь усмехнулся.

- Если подумать, мы с тобой удивительно похожи, bambina. Мы оба всю жизнь находимся в тени своих великих матерей, и окружающие, разумеется, думают, что мы никогда не сумеем их превзойти. Однако на этом сходство заканчивается. Сегодня я, возможно, стану самым легендарным из всех руководителей команды Р, а ты… ты, возможно, просто исчезнешь.

Он едва заметно кивнул, и Джесси почувствовала, как чьи-то ладони с силой надавили ей на плечи, заставляя опуститься на колени. Мелкие камешки на земле больно впились ей в голые ноги, руки свело судорогой, а к затылку легко, почти нежно прикоснулась прохладная сталь.

Мелисса вскрикнула, разом потеряв всю свою смиренную апатичность и готовность сотрудничать с Джиованни. Она рвалась из рук державшего ее солдата, выкрикивая оскорбления и угрозы вперемешку на английском, итальянском и перуанском.

- Если ты ее тронешь… если только посмеешь тронуть мою девочку…

Джесси горько усмехнулась. Они похожи больше, чем ей бы того хотелось – обе понимают, что не в состоянии сделать ничего, но все равно угрожают, пытаются запугать. Как будто Джиованни после их слов вскинет руки в капитулирующем жесте, освободит их и напоит их горячим шоколадом в знак своего искреннего раскаяния.

Джессика отвела взгляд от искаженного гневом лица матери. Ей не хотелось сейчас думать о том, что она выглядела точно так же каждый раз, как выходила из себя – покрасневшее лицо, растрепанные волосы, перекошенный в крике рот…

Поэтому она посмотрела на Джеймса. И поняла, какую совершила ошибку, только заметив его стеклянные глаза. Он не кричал, не пытался освободиться, не оскорблял Контини – его лицо превратилось в застывшую маску, напряженную, лишенную эмоций гримасу, но взгляд ни на секунду не менял своего направления. И он смотрел не на Джесси, а на того, кто стоял позади нее, на того, кто держал дуло своего пистолета у ее затылка.

«Если ты только посмеешь ее тронуть, я убью тебя», - вот что явно читалось в каждой черточке его лица, в глубоких складках у рта.

И ему Джесси почему-то верила. Не себе, не матери, а Джеймсу – меланхоличному Джеймсу, готовому идти на поводу у родителей, у невесты или у напарников по команде Р.

Потому что он никогда не бросал слов на ветер, и если уж пообещал убить, значит, убьет.

Джесси улыбнулась и закрыла глаза. Теперь ей было не страшно.

Скорее бы все это закончилось, она уже так устала от этих каменных сводов, от хруста костей под сапогами, от эха выстрелов, и от этих людей в черном.

Дуло сильнее вжалось в ее голову, заставив немного наклониться вперед, и Джесси поняла – сейчас она услышит последний в своей жизни выстрел.

Разве это не чудесно?

- Стойте!

Джесси резко распахнула глаза.

Кессиди вышла вперед, на ходу вытаскивая что-то из кармана и протягивая это боссу.

- Я совсем про него забыла, - виновато покачала она головой, - нашла его в одном из ответвлений пещеры, у какого-то несчастного, нашедшего там последний приют.

Джиованни склонился, чтобы получше рассмотреть то, что принесла ему Хайтаун, а после рассмеялся низким хриплым смехом, заставившим Джесси поморщиться. Он поднял над головой еще один медальон – точную зеркальную копию того, который отдала ему Мелисса, - и продемонстрировал его присутствующим.

- Твой план провалился, mio uccelino, - оскалился он, - ключ все равно у меня.

Мелисса, казалось, вовсе его не слышала. Заметно побледневшая, она посмотрела на зажатый в пальцах Контини медальон, затем метнула взгляд в сторону Кессиди, и беззвучно зашевелила губами, будто произнося в молитве чье-то имя.

Джесси окончательно перестала понимать, что происходит вокруг нее. Ее мать вела себя странно, Джеймс вел себя странно, Джиованни вел себя странно и немного безумно… Словно она попала в какую-то извращенную, перевернутую Страну Чудес.

Давление дула на ее затылок уменьшилось, когда Джиованни почти лениво кивнул. Он был слишком занят соединением двух половин в одну, чтобы еще раз обратить внимание на только что чудом спасенную Джесс. Подняв в воздух собранный воедино амулет, он торжественно потряс им, демонстрируя всем окружающим, а после решительным, чеканным шагом направился прямо к воротам.

Еще раз окинув взглядом всех присутствующих, и лишь на секунду дольше задержавшись на побледневшем лице Мелиссы, Джиованни осторожно приложил половинки амулета к выемке в резном камне.

Звук родился в недрах пещеры – сначала приглушенный, едва слышный рокот, похожий на рычание хищников, затем громкий хруст, какой бывает, когда ломаешь сухие ветки, а затем что-то скрипнуло, и в воздух поднялись клубы вековой желтой пыли.

Врата в Эльдорадо были открыты.

Джесси опустила лицо, спасая глаза от колючей пыльной пелены, и почувствовала, как ее снова поднимают на ноги и тянут в сторону открывшегося темного проема. Потом железная хватка на ее плечах ослабла, а спокойный, не терпящий возражения голос произнес: