Все пространство, окружающее их, поросло тем же мхом, который освещал деревню. Мох был везде – он свисал длинными лианами с потолка, вился, подобно розам, по стенам и покрывал пол мягким теплым ковром – последнее тем более радовало Кессиди, что она так и не обула сапоги, отправляясь в путь с Акапаной.

- Ты это хотел мне показать? – девушка улыбнулась, растрепав волосы на голове мальчика.

Акапана отрицательно покачал головой и пошел дальше.

Кессиди, осторожно ступая босыми ногами, последовала за ним, обернувшись однажды, чтобы увидеть, как темными пятнами погасшего мха отпечатываются ее следы. Когда же она, наконец, нагнала своего проводника, ей пришлось остановиться для того, чтобы второй раз за день удивленно раскрыть рот.

Представшее ей зрелище было столь же прекрасным, сколь и ужасающим. Проход оканчивался тупиком, так же переливающимся молочно-голубым свечением, как и остальная часть. Но у самого основания стены выделялось нечто, что при первом просмотре могло показать камнем.

Но Кессиди была внимательнее многих, и сразу поняла, что это не только не камень, но даже и не часть пещеры.

Это был скелет. Старый скелет человека, на котором устроил свою колонию вездесущий мох, покрывший каждую косточку тела, за исключением одного-единственного темного пятна на груди.

Когда Хайтаун подошла ближе, она усмехнулась. Какая ирония, однако! На скелете не сияло только то, что должно было сиять при жизни.

Тяжелый полукруглый медальон из потемневшего от времени золота висел в пустой грудной клетке, покачиваясь от легкого сквозняка, который то и дело циркулировал в проходе.

Кессиди присела на корточки напротив скелета, и уже протянула руку к вещице, когда ее остановил голос Акапаны:

- У Майи такой же, Кори.

Мелисса носит на груди точно такой же амулет?

Кессиди задумалась. В отличие от недалекой Джесс, она сразу поняла, что женщина, которую местные дикари называют белой богиней – на самом деле элитный офицер команды Р Мелисса Остин, пусть даже сейчас она не выглядела не только на офицера, но даже и на кого-нибудь элитного. Из этого вытекало два вывода: останки, которые нашел Акапана, принадлежали кому-то из участников старой экспедиции, то есть – агенту команды Р.

И еще: амулет этот – не просто безделушка.

Отбросив все сомнения прочь, Кессиди протянула руку и сорвала украшение с шеи скелета. Прогнившая веревка разорвалась, подобно паутинке, и девушка почувствовала в своей ладони тяжесть древнего золота.

Теперь она могла рассмотреть его получше. Прямой конец полукруга был неровным, по краю его располагались многочисленные бороздки, что указывало на механическое вмешательство. Амулет когда-то имел продолжение, но кто-то распилил его пополам, оставив одну половину себе, а другую отдав Мелиссе. Как сентиментально! Кессиди даже не удивилась бы, если бы на амулете была надпись «BFF». Однако вместо этого она увидела тонкие клинообразные лучи, контуры которых потемнели от забившейся грязи, и половину человеческого лица – один глаз, линия носа, часть улыбки.

Это было солнце, какое изображалось на флагах южноамериканских стран.

Кажется, оно называется майским солнцем.

Акапана потянул ее за руку.

- Пойдем отсюда скорее, Кори.

- В чем дело, Акапана? Ты боишься, что сюда придут гремгоны? – Кессиди поднялась с колен, пряча странную находку в карман.

- Нет, - покачал головой мальчик, - дети Рекуайя не ходят здесь. Слишком светло.

Заметив удивленный вид Кессиди, он поспешил добавить:

- Мы потревожили сон мертвеца. Нехорошо это.

Хайтаун кивнула и взяла мальчика за руку, стараясь приободрить. Иногда он говорил такие вещи, что она забывала о том, что Акапана – еще совсем ребенок, пусть даже в племени он уже считался мужчиной.

Когда они покидали чудесный проход, готовые протиснуться в темноту расщелины, Кессиди бросила последний взгляд назад, извиняясь перед оставшимся позади человеком за свое вынужденное мародерство.

Она отчаянно желала узнать, почему он добровольно обрек себя на голодную смерть в этом закутке – ведь гремгоны не могли бы достать его здесь. А амулет, оттягивающий своей тяжестью карман ее куртки, манил к себе старой тайной.

Хорошо, что хотя бы эту историю она могла разгадать – ей всего-то и требовалось поговорить с Мелиссой.

========== Глава 21 ==========

«Жди меня около древа».

Жди меня, сказала она так, словно ждать ее почти четверть столетия было недостаточно.

«Жди, и я покажу тебе то, что не каждому дано увидеть».

Интересно, что же она имела в виду? Неужели та женщина сможет предоставить ей нечто, чего так не хватало малютке Джесси – нормальное детство, например? Или задушевные подростковые разговоры с матерью?

«Та женщина – и есть твоя мать», - занудно протянул внутренний голос, мягкий и бархатистый – голос Джеймса.

Остин тряхнула головой, прогоняя от себя и недовольство, и злобные мысли, и поучающего напарника.

«Он никогда раньше так не делал. И не стал бы такого говорить», - на этот раз голос был ее собственный, такой, каким Джесс разговаривала в минуты недовольства.

Утро только-только начинало разгораться, но, несмотря на то, что было уже достаточно светло, из хижин еще никто не выходил. На тонких извилистых тропках было пустынно, темные от времени подвесные мостики над тихими ручьями были неподвижны – ни одна рука еще не взялась за их перила, ни один человек еще не растревожил их своими шагами.

«Будь мы на поверхности», - подумала Джесс, - «случись это утро там, под настоящим небом, воздух наверняка был бы прохладным и влажным, зябким, как мокрое полотенце. И на траве была бы роса, и слышались бы голоса первых утренних птиц…»

Но она была под землей, так глубоко, что те, поднебесные птицы, даже не догадывались о существовании таких глубин. И воздух здесь всегда был сухим и немножечко душным, отдающим затхлостью и замкнутым пространством.

«Привыкай. Тебе, возможно, долго еще предстоит им дышать».

- Джесс! – на этот раз голос прозвучал не в ее голове.

Джеймс подошел к ней, свежий и полный сил, с влажными волосами, отдающими мятой, и Джесси вдруг поняла, что он очень похож на те утренние сумерки, о которых она сейчас так мечтала.

- С тобой все в порядке? – парень склонил голову, разглядывая ее бледное лицо, - ты выглядишь неважно.

- Все в порядке. Я просто не выспалась.

Неправда. Она чувствовала себя на удивление бодро, если учитывать, что большую часть ночи ей пришлось проворочаться без сна, сбивая грубые льняные простыни. Джесси просто не нравилась сложившаяся ситуация. Не нравилось это инкубаторское утро, не нравился налет таинственности, пропитавший все вокруг ее матери – саму Мелиссу, ее слова, взгляды, жесты. И еще Джессике не нравилось появление здесь Моргана – о нем Мелисса ничего не говорила.

- Она и тебя пригласила? – спросила Джесси напарника, возможно, чуть более раздраженно, чем ей хотелось бы.

Джеймс, кажется, смутился.

- Не стоит винить в том Мелиссу. Я слишком много расспрашивал ее, и, когда узнал о том, куда тебя собираются вести, прямо-таки напросился на приглашение. Я могу уйти, если ты хотела провести это время с ней наедине.

Пока он говорил, все ее плохое настроение сошло на нет. Так всегда было, стоило Моргану оказаться рядом – с его глупыми шуточками, с теплым голосом, с тонкими морщинками в уголках глаз, когда он улыбается…

Джесси даже устыдилась того, что так холодно с ним обращалась в последнее время.

«Ты ведь сама его поцеловала, он не просил об этом, и - стоит ли себе врать? - ты бы с удовольствием поцеловала его еще раз».

- Нет, - покачала она головой, - я бы хотела провести это время наедине с тобой.

Он остановился на полуслове и уставился на нее непонимающим взглядом.

Их отделяло друг от друга не более трех шагов – ничтожное расстояние для взрослого мужчины, каким был Джеймс, огромное препятствие для неуверенной женщины, которой была Джесс. И все же, он оказался рядом слишком быстро, так, что она не успела еще прислушаться к голосу разума.