Я боюсь, осознавал юноша. Он мне нравится — и все-таки я его боюсь. Двое смешали кровь над шахматной доской; и не было бы в этом ни черта опасного, если бы пламя подземной огненной реки не передавалось, как болезнь, через любую рану. Если бы пламя подземной огненной реки не добиралось до сердца, не соблазняло его, не дурманило; насколько ты…

Однажды вечером в дом на окраине заявился господин Шель. Впрочем, Киту он представился, как господин Эрвет; золотых погонов не было на его мундире, на нем не было мундира вовсе, но следовало родиться полным дураком, чтобы не узнать в мужчине с пепельными волосами главу имперской полиции Малерты.

Скорее всего, он старше Талера, мысленно отметил Кит. Хотя внешне — гораздо младше. Ему и двадцати пяти не дашь — либо он сознательно держит себя в форме, либо он, как выражался Вест, процентов на пятнадцать — не человек. Вероятно, примесь эльфийского ДНК…

Господин Эрвет сообщил, что в Малерте назревает полная смена власти. Что он лично посягнет на корону Его императорского Величества; сказав это, он как-то странно покосился на Талера и попытался что-то добавить, но осекся и мотнул головой — мол, хватит, и так сойдет. Не дождавшись ни от кого поздравлений и — тем более — пожеланий удачи, он не расстроился и не обиделся, а лишь мягко обратился ко все тому же Талеру с просьбой занять пост первого — и, возможно, единственного — советника.

Талер отказался. Господин Эрвет пожал плечами и тут же перевел тему на покупку новой партии харалатского динамита. К его удивлению, Талер отказался снова — и пояснил, что теперь, спустя сотни вылазок и визитов к высокородным, принимавшим участие в Движении против иных рас, динамит потерял все свое очарование. И что не стоит расходовать такую ценную вещь на каких-то четверых собак.

На Кита господин Эрвет впечатления не произвел. Ну да, смышленый, ну да, цепкий и сообразительный. Вот пускай себе и соображает, на троне или без него — главное, чтобы подальше отсюда…

Шель вроде бы ушел, но из Лаэрны не уехал. Буркнул, что у него еще есть какие-то смутные цели на горизонте, красноречиво коснулся кобуры с револьвером — и утащил Талера с собой на добрых полтора часа, обсуждать грядущие перспективы.

После этого обсуждения все постепенно встало на свои места.

А спустя еще день — свихнулось и поехало с горы по накатанной.

Четверых последних участников Движения Талер выслеживал, как выслеживала бы охотничья собака. Ходил по следам, нисколько не смущаясь, что в его логове есть ценный свидетель, способный разболтать сведения о приезде господина Хвета кому угодно. Вероятно, рассчитывал на Лойд, а сама девушка откровенно боялась, что проснется однажды утром — и Кита на лавке не обнаружит.

Но он сидел, равнодушно, едва ли не покорно, изредка выглядывая в окно. И переживал, наверное, не лучшие свои времена.

О прибытии лорда Сколота радостно болтали на всех улицах и площадях, рассказывали, что скоро состоятся внеплановые стрельбища, и юноша, как всегда, размажет самооценку своих противников по мишени. Тонким слоем, потому что с тех пор, как он ребенком одержал победу, он больше ни разу никому не проигрывал.

Потом пошли слухи о ледовом фестивале, куда приедет лично господин император — желая как повидаться со своим преемником, так и насладиться дивными картинами, созданными изо льда. Поначалу эти слухи подняли на смех — мол, какой фестиваль, император всего-то единожды и покидал столицу ради Лаэрны! — а затем поверили, потому что имперские глашатаи на всех площадях оповестили народ о грядущем празднике.

Это было вечером, в глухой осенней темноте. Талер что-то высчитывал, переносил цифры на пергамент и пачкал синими чернилами нос. Он постоянно его пачкал — не умел работать аккуратно, и если бы Шель убедил мужчину стать советником, над ним бы смеялась добрая половина замковых слуг. Или недобрая, тут уж как посмотреть.

Господин Кит молчал, не отводя серых с янтарной каймой глаз от окна, снаружи затянутого инеем. С неба срывались пушистые комья снега, долго кружились над улицей, оседая на фонарях, крышах и заборах.

Потрескивал огонь в полутемной глубине камина. Дом был старый, но добротный, и соседи уже привыкли к его новым, тихим и ненавязчивым, жильцам. Талер чем-то им приглянулся, как, в общем, приглядывался всем, а Лойд — вынуждала испытывать нечто вроде сочувствия, пока бродила по двору, тяжело опираясь на костыль.

Заскрипела входная дверь. Кто-то с облегчением выдохнул, повесил пальто на крючок в тонкой деревянной стене — и двинулся к общему залу, на ходу шурша промасленной бумагой.

Талер потянулся было за оружием, но на полпути одернул себя и криво улыбнулся — мол, надо же, какая безотказная привычка! Господин Кит на секунду оторвался от окна — и приветливо посмотрел на Лаура, едва переступившего порог.

— Лойд, — поклонился мужчина, и его синий взгляд отразил нешуточное беспокойство. — Как твое самочувствие?

— Все хорошо, спасибо, — отмахнулась девушка.

Лаур поджал губы. С тех пор, как он потащил своих товарищей в родную деревню, миновало больше года, но ни один лекарь так и не сумел поставить Лойд на ноги без помощи костыля — а сам вызывающе некрасивый мужчина терпеливо носил на перевязи правую руку, не способную удержать ничего, что превосходило по весу чайную ложку.

— Господин Кит, — снова поклонился Лаур. — Как настроение? Вы уверены, что больше не ищете опекуна лорда Сколота? Я сегодня видел его на площади.

— Уверен, — спокойно отозвался юноша. — Благодарю.

Лаур кивнул. И присел на табуретку слева от главы Сопротивления.

— Все четверо будут на фестивале, — сказал он. — Хотят попросить господина императора о надежном укрытии. Император, конечно, не поддерживал их… если можно так выразиться… работу, но они ведь считают себя героями и нисколько не сомневаются, что убедят его в этом дутом героизме. Нам бы, наверное, хватило четырех арбалетов, — задумчиво добавил он. — Или пяти — на тот случай, если кто-нибудь промахнется. Но ты, кажется, велел раздобыть всего лишь одну пару коньков, и не было речи ни об оружии, ни о прикрытии. Неужели ты…

— Верно, — согласился Талер. — С этой четверкой, Лаур, я справлюсь и в одиночку.

Синеглазый мужчина пошевелил пальцами поврежденной руки.

— Там будет стража, — напомнил он. — И, возможно, высокородные. А ты ведь знаешь высокородных — они таскают мечи и сабли повсюду, они стараются не упускать из виду знакомую рукоять. Войны между императорскими семьями и бывшими землевладельцами не дают им покоя даже спустя восемьдесят лет. У меня такое чувство, что они и в туалет без оружия не ходят. И еще у меня такое чувство, что кто-нибудь наверняка успеет занести лезвие над худой шеей всем известного господина Твика… и это будет вдвойне приятно, если господин Эрвет наденет малертийскую корону раньше декабря.

— А он наденет, — усмехнулся Талер. — И нам тут будет ужасно весело.

Господин Кит понимающе склонил голову. Очень светлые, почти белые пряди скрыли его лицо, но Лойд с удивлением осознала, что юноша боится.

— Послушай, — поколебавшись, произнес Лаур. — Что ты собираешься делать после того, как все закончится? Ты убьешь этих четверых, славно. А потом, Талер? Чем ты будешь заниматься? Тебя это… ну, не пугает? Все мы привыкли охотиться на людей, привыкли убивать, привыкли быть… прости, абсолютно беспощадными. И теперь многие растеряны, многие не в силах вообразить, как вести себя дальше. Есть и такие, кто, едва господин Эрвет донес до них новости о войне, пожелали записаться в армию. А…

— Тише, Лаур, — попросил мужчина. — Тише. Я ни в какую армию не пойду.

— А, — настойчиво повторил его собеседник, — куда пойдешь?

Талер помедлил. Отложил исписанные кусочки желтого пергамента.

— Мы с Лойд, — негромко произнес он, — уплывем на острова Харалата. Как-нибудь перебьемся до лета, в крайнем случае — на побережье спрячемся… а в июле уплывем.

Лаур побледнел. Рефлекторно сжал безобидные сейчас кулаки.