— А-а-а, это ты, — обрадовался рядовой Кельман, бывший однокурсник хозяина «Asphodelus-a». — Где ты опять покалечился? Рози тебе голову отвертит, если ее поставят в известность.
— Поэтому я ей пока что и не звоню, — честно признался капитан Хвет. — Слушай, Адриан, дело у меня срочное. — Он слегка напряженно покосился на заблокированный, но, увы, подвластный аварийной разблокировке шлюз. — Скажи мне, что люди обычно делают… ну, знаешь… со своими детьми?
— С детьми? — удивился рядовой Кельман. И послушно попробовал ответить: — Ну, если полицейские вроде меня и тебя обнаруживают потерпевших, которым еще не исполнилось восемнадцать лет, они передают их в детские дома, на попечение профессиональных нянек и докторов.
— Адриан, — тихо возмутился Талер. — Кажется, я спрашивал, что делают со своими детьми люди, а не полицейские!
Его бывший однокурсник растерянно улыбнулся:
— А мы что, какой-то особый вид? Ну ладно, ладно, перестань беситься. Я понял. Но, приятель, Боги мне свидетели, я понятия не имею, как надо себя вести с этими шкодливыми наглыми прыщами. Как-то воспитывать, а еще быть мужественным и крепким, — он весело рассмеялся.
Талер вздохнул. На шкодливый наглый прыщ Лойд была совсем не похожа, да и вряд ли ее нужно было воспитывать, но откровение Адриана все равно не добавило капитану Хвету оптимизма.
Лойд сидела на его месте во главе стола и с интересом изучала фарфоровую чашку с напечатанным на ней глазастым перекати-полем. Заметив Талера, она тут же спрыгнула на обшивку пола и гордо сообщила:
— Никто из нее не пил.
— Так ведь это и ежу понятно, — обиделся штурман. — Кто вообще осмелится тронуть капитанский кофе?
Талеру тоже стало обидно, потому что по вине звездного картографа Лойд посмотрела на него, как на зверя. Штурман оплошности не исправил, только победно улыбнулся и полез в очередную партию виртуальных шахмат — он играл на максимальном уровне сложности и до сих пор уступил искину всего лишь трижды, в то время как искин безо всякой печали скатывался на шахматное дно со счетом 58.
Объемные голографические фигуры Лойд, разумеется, крайне заинтриговали. Она уточнила, можно ли ей быть второй участницей воображаемого боя, получила скупое, нарочито безучастное «да» и принялась авторитетно рассуждать, куда и зачем надо поставить коня. Штурман слушал и повиновался, благодаря чему и порадовал своего безучастного противника четвертым проигрышем.
Талер допил кофе, составил короткий обстоятельный доклад и написал взволнованное письмо своему текущему командиру. Он-то сам, конечно, твердо решил не отдавать Лойд никакой профессиональной няне, но командир вполне мог выкинуть внезапный фокус и заявить, что полицейскому нельзя таскаться по галактике в обществе ребенка.
…по счастью, все обошлось. Командир махнул на хозяина «Asphodelus-а» рукой и велел быть самостоятельным, по крайней мере — в таких вопросах, и наступила суетливая пора сбора и заполнения документов, а еще беспокойных свиданий с недовольной всем на свете женщиной из органов опеки и походов на курсы по воспитанию несовершеннолетних детей.
Корабль вынужденно простаивал в одном из колониальных портов, механик затребовал себе отпуск, а штурман сутками зависал в местном ненадежном баре. Пилот невозмутимо отдыхал, читал какие-то книги и смотрел жуткие сериалы о привидениях — если отобранной у фанатиков девочке удавалось хотя бы мельком заметить, что происходит на экране, она пряталась под койкой в каюте капитана Хвета и отказывалась выходить на свет, пока ей не докажут, что поблизости нет мстительных эфемерных духов.
Это были потрясающе спокойные недели, и Талер бы многое отдал, чтобы их повторить — несмотря на откровенно скучные лекции о том, почему при детях нельзя употреблять алкоголь и давиться табаком. Кстати, на этой фразе он едва не рассмеялся, потому что фирменные сигареты с голубой фигурой кита на упаковке лежали у него во внутреннем кармане осенней куртки, и бывало, что Лойд с явным наслаждением вдыхала теплый сигаретный дым — пока хозяин «Asphodelus-а» не спохватывался и не гасил тлеющий огонек о зубья стеклянной пепельницы.
Талер нашел те самые детские книги — о принцессах и о драконах, а еще о рыцарях, — но Лойд они были не интересны. Ее куда больше впечатлили научно-популярные фильмы о волках и бобрах, а вот капитан Хвет задремывал уже на третьей минуте, изредка поглядывая на свою маленькую воспитанницу из-под полуопущенных век с целью убедиться, что она по-прежнему увлечена.
— Талер, — заунывным голосом говорила девочка, хватая своего неуклюжего опекуна за рукав, — ты в курсе, что в период Средневековья на бобров охотились, как на рыбу?
Он посмотрел на нее с недоумением:
— Не думаю, что бобра можно поймать удочкой.
— Талер, — настаивала она, — ты в курсе, почему это происходило? Потому что монахи терпеть не могли весенний пост, а мясо бобров было для них чем-то вроде изысканного деликатеса. Все верили, что бобры по сути своей — это такая же рыба, как судак или ерш!
— Кстати, ты не хотела бы сходить на рыбалку? Я слышал, тут неподалеку есть неплохое озеро, там в аренду сдаются лодки и снасти. А…
— Талер! — возмущенно перебила его Лойд. — Как тебе не стыдно?!
…на рыбалку они все-таки пошли. Капитан Хвет поклялся девочке, что ни один бобер не пострадает, заплатил пожилому владельцу хлипкого деревянного суденышка и принялся неумело орудовать веслами. Лойд, переодетая в забавный камуфляжный костюм со шляпой и перчатками, съежилась на корме, а поросший высокими камышами берег утонул в облаках тумана.
Ближе к ночи они сварили в котелке уху. Ближе к ночи — потому что у Талера никак не получалось поймать ни единого карася, и в конце концов этими карасями озадачилась его маленькая воспитанница. Четыре жалких рыбешки были безжалостно убиты и как следует почищены; Лойд мрачно следила за тем, как блестящая чешуя слетает с их боков.
Колония была крохотной и очень тихой, двум тысячам населения вполне хватало одного города и нескольких деревень, расположенных вдали от общего центра. В пышных зеленых лесах жили никем не потревоженные звери, а на карте поросшие деревьями гектары были подписаны, как охраняемый заповедник — и при взгляде на эту надпись капитану Хвету вспомнилась Лойд, уснувшая поверх его одеяла и перед сном сообщившая, что «я буду тебя охранять».
В конце октября документы были подписаны, а все данные — официально утверждены, и маленькая девочка, отобранная у фанатиков сектора «W-L», получила фамилию «Хвет». Она страшно этим гордилась и показывала свой идентификационный лист каждому, кто попадался ей под руку — и пилоту, и механику, и вернувшемуся штурману, и случайному прохожему в магазине, а Талер молча улыбался и кивал — да, все это не шутка, разве я посмел бы с тобой шутить?
Вечером они устроили небольшой праздник, и штурману поручили испечь торт, а пилоту — сбегать за напитками в ближайший супермаркет. Капитан Хвет приказал механику следить за своей воспитанницей, а сам куда-то запропастился едва ли не на весь день — и Лойд здорово на это сердилась, пока он, попросив немного подождать и посидеть над полными тарелками вкусностей, не принес в рубку шелестящий пакет, обернутый подарочной бумагой.
Внутри лежала книга. Тяжелая книга с белыми глянцевыми страницами и сотнями ярких изображений; на любом из них плавали, спали, строили плотины или оставляли отчетливые следы на влажной земле бобры.
Восхищенной девочке показалось, что потом капитан посадил к ней на колени самого настоящего речного грызуна, но это была всего лишь игрушка. Мягкая плюшевая игрушка с черными бусинками-глазами и крепкой проволокой вместо усов.
Торт был шоколадный, и штурман заслуженно гордился своим творением. Лойд не хотела выпускать из рук ни один из своих подарков, но потом ее все-таки убедили, что если испачканную игрушку можно постирать, то испачканную книгу придется выбросить, и она отнесла их в каюту, как выяснилось позже — капитанскую.
