Теплые огни Омута скоплением живых пятен возникли далеко впереди. Юный король их еще не видел, зато их видел возница и воины лесного племени, а еще Нори, которая в экипаже ехать отказалась и теперь забавно покачивалась в седле. Огромная вороная лошадь — одна из тех, что эльфы привели «специально для товарищей долгожданного гостя», — поглядывала на свою временную хозяйку с большим сомнением. То ли прикидывала, не пора ли от нее избавиться и записаться в ряды одиноких, но зато свободных животных, то ли просто недоумевала, как этой коротышке вообще хватило смелости с ней связаться.
В Хальвете не было ни одного настоящего города, зато была старая обомшелая цитадель, предназначенная скорее не для обороны, а для таких же фестивалей, как нынешний. Пламя, заточенное в темных железных фонарях или на ветоши факелов, радостно колебалось на ее стенах — и под ее стенами; высокородные эльфы степенно обсуждали погоду, грядущие зимние праздники и последние события в мире. Воинам-хайли повезло, и новости о западных пограничных постах сюда еще не добрались — более того, остроухое племя оборвало свои беседы на полуслове, едва рядом показался очень знакомый крытый экипаж.
— Приехали, Ваше славное Величество, — сообщил эльфийский сопровождающий, вскакивая, чтобы распахнуть перед Уильямом резную дверцу. — Добро пожаловать в Омут.
Уильям аккуратно поставил подошву сапога на первую ступеньку подножки.
Спокойно, повторил он себе. Ничего страшного не происходит. Нельзя бояться, нельзя давать ни единому остроухому шанса усомниться в моей непоколебимости. Я — камень, я — кусочек янтаря, и океан выбросил меня на белый песчаный берег. Я лежу, солнце играет со мной сверкающими бликами. Мне уютно и радостно, я крепок и надежен. Все нормально.
Отовсюду, щурясь и улыбаясь, а может, хмурясь и недовольно поджимая губы, на него смотрели убийцы. На него смотрели подонки, подбросившие семечко льна в кубок его матери, пронюхавшие, насколько уязвимые у народа хайли тела. Уильям припомнил, как объяснял своему отряду, почему в Хальвете не стоит принимать никакие угощения, почему нужно ограничиваться водой, захваченной из Драконьего леса, и едой, собранной госпожой Эли в дорогу. И теперь, стоя во дворе чужой цитадели, сомневался, удалось ли ему хоть кого-то убедить.
Все нормально, едва ли не закричал он себе.
Все нормально, ласково отозвался радиус. Если что, я достаточно велик, чтобы разнести эти стены и эти башни. Если что, я достаточно велик, чтобы нанизать на себя каждого местного эльфа и напиться его кровью, а если ты не откажешься, то и напоить ею тебя.
Мимо порога, охраняемого тремя солдатами. Через полумрак длинного коридора, мимо сотен вышитых гобеленов и мимо глубоких ниш, где стояли фарфоровые статуэтки — в основном эльфийские девушки, но попадались и воины, и бродячие певцы, и маги. Мимо ярко освещенных залов и сцены, где нежно пели знаменитые эльфийские цитры.
Он шагал — ровная спина, расслабленные ладони, вежливая полуулыбка. Сопровождающий болтал о грядущем фестивале, о том, что, если господину Уильяму захочется, он может принять участие и в традиционном новогоднем пире, о том, что многие друзья господина Улмаста мечтают наконец-то увидеть, каков из себя нынешний владыка Драконьего леса. Но, конечно, сначала юного короля угостят самыми лучшими хальветскими блюдами и предоставят шанс побеседовать с господином Улмастом один на один.
— Не волнуйтесь, — радостно вещал он, — вашим воинам мы также выделим самые достойные комнаты. В том числе и госпоже… простите, не имею чести… ах, Нори, какое чудесное имя!
Остроухий остановился у входа в небольшую трапезную, где света, как и тепла, было гораздо меньше, чем на восьми предыдущих ярусах цитадели. Возможно, господин Улмаст надеялся, что его гость замучается подниматься по лестницам, но после башни Мила Уильям уже не беспокоился о таких мелочах. Какая разница, восемьдесят пролетов или сто? Это всего лишь ступеньки, тем более что ни высота, ни нависающий над ней пол, подпираемый где колоннами, а где сводами, оказались не в силах разорвать его контакт с радиусом.
— Заходите, — сопровождающий потянул на себя дверь. — И чувствуйте себя как дома. О своих товарищах не волнуйтесь, в этой цитадели им ничего не угрожает. В конце концов, они находятся на землях моего народа.
Это и плохо, мысленно ответил Уильям. Я не собирался никого за собой тащить, я не собирался никого подвергать опасности. Но Эли настояла: либо вы едете с ними, Ваше дутое Величество, либо вы и вовсе не едете.
— Благодарю, — мягко произнес он, едва-едва кланяясь, чтобы показать эльфу свою признательность.
В трапезной горела всего одна свеча, абы как устроенная в маленьком, залитом восковыми каплями блюдце. Вокруг, пряча под собой дубовую столешницу, были разложены три карточных колоды. Господин Улмаст сидел в кресле и внимательно изучал свою половину расклада, а его спутник, странный золотоволосый парень с янтарным огнем под ресницами и шрамом, бережно перетянутым темно-синими швами, победоносно усмехался — мол, и снова ты проиграл, древняя бестолковая развалина!
Янтарные глаза потрясли Уильяма больше всего, хотя во внешности гостя господина Улмаста была еще как минимум одна приметная вещь: ребристые черные рога, торчащие из-под волнистых прядей.
Не зевай, требовательно обратился к нему радиус. Их не двое. Тебе кажется. Напряги свои чертовы глаза: там, у бархатной шторы, вполоборота к нам…
— Добрый вечер, — поздоровался остроухий, заметив юношу. — Не стесняйтесь, господин Уильям, присаживайтесь. Присоединяйтесь. Извините, у нас тут все неофициально, мы, если можно так выразиться, отдыхаем от своих обычных обязанностей. Позвольте, я познакомлю вас со своими любезными гостями.
Золотоволосый парень посмотрел на юного короля из-под тяжелых воспаленных век.
— Это господин Наэль-Таль, нынешний харалатский герцог. А, вы же не знаете, что такое Харалат? Ну точно. Кстати, отчасти именно из-за этого я так надеялся, что вы примете мое приглашение и приедете в Хальвет. У меня есть определенная информация, господин Уильям, и я хочу ею поделиться. Не сомневайтесь, что она будет вам полезна, потому что ничем подобным не располагает ни талайнийская разведка, ни рыцари Этвизы, ни сабернийские гномы, ни тем более храмовники Вилейна. Хайли, наверное, помнят… но полагают, что вам такие сведения не нужны.
Уильям сел. Невозмутимо и гордо, как будто Его Величество Улмаст не говорил ни о чем особенном.
— Приятно познакомиться, господин Наэль-Таль. Господин Улмаст, я не совсем понимаю, чем заслужил подобное отношение. До сих пор мне казалось, что наши подданные всерьез не ладят между собой.
— Давайте будем честны, — предложил остроухий, — и забудем о некоторых взаимных обидах. В Этвизе я упоминал, что вы, господин Уильям, имеете полное право быть королем не только милого Драконьего леса, но и Талайны, а с ней — и хребта Альдамас. Многим, в том числе и нам, надоела госпожа Дитвел. Многие, в том числе и мы, устали ждать милости от Богов — а с ней момента, когда ваш отец перестанет запихивать еду в свой необъятный желудок и снова научится кем-то править.
Мысли роились в голове юноши, как сумасшедшие пчелы. Он подался вперед, немного нахмурился и сказал:
— Все еще не совсем, господин Улмаст. Я — должно быть, ошибочно, — полагал, что эльфам не любопытны чужие дела, что им нравится жить… своего рода в изоляции, — он скривился, потому что слово «изоляция» подбросил ему настойчивый шепоток радиуса. — Допустим, я забуду о некоторых… м-м-м… взаимных обидах, как вам было угодно их назвать. Но о них не забудет мой народ. Какую выгоду Хальвет, — он следил за эльфийским королем, ни на секунду не отвлекаясь, — ищет в моей короне?
Улмаст неожиданно заулыбался.
— Вы мне нравитесь, господин Уильям, — признался он. — Вы поможете мне совладать с торговлей, понизите пограничную плату. А еще, — его улыбка стала откровенно мечтательной, — вы построите порт. Я расскажу вам, как и зачем, и вы построите порт. Вооружитесь кораблями, и вдоль берега Талайны снова будут гореть маяки. Что вы об этом думаете? Нет, — обнаружив, что юноша далеко не собирается падать перед ним на колени и называть своим благодетелем, — ни торговля, ни плата, ни порт не являются моим требованием. Всего лишь советом. И доказательством, что, по моему личному, господин Уильям, мнению, вы гораздо более достойный и ценный союзник, чем госпожа Дитвел, герцог Вилейна, король Этвизы, текущий сабернийский совет, и, я прошу прощения, ваша погибшая родная мать.
