«Здравствуйте, дорогие мамочка и папочка! Как вы? Как твоя спина, папа? Когда я получила от мамы письмо, где она писала, что ты получил ранение во время забастовки, я была готова всё бросить и ехать домой. Только моя болезнь задержала меня. Но не волнуйтесь: сейчас со мной всё в порядке, Шу Ци ухаживала за мной, как только могла. Она всё так же успешна в вышивании, а я – в танцах. Одна из моих наставниц предложила мне выступить за школу и поучаствовать в фестивале танцев. Я заняла второе место. На конкурсе я познакомилась с одной танцевальной парой – Лией и Чоу. Чоу – замечательный. Мы гулям вместе с Шу Ци и Чоу, когда воспитатели разрешают нам покидать школу. Чоу знает множество историй, с ним никогда не бывает скучно. Вчера он рассказал нам с Шу Ци миф, который мы никогда до этого не слышали – про ткачиху и пастуха. В письме я не могу нарисовать это так, как описывал Чоу. Когда я приеду, я расскажу вам этот миф, если вы его не знаете. Я хотела спросить у вас, можно ли мне привезти Шу Ци к нам на лето? Я рассказывала ей про нашу Обитель Муз, она уже заранее без ума от Сиху и дома. Знаете, я чувствую, что мы с Шу Ци всегда будем подругами. За те пять лет, что мы дружим, мы ни разу не поссорились. Хоть бы так было и дальше! Я скучаю по вас! Очень жду лета!». Патти тогда всю квартиру поставила верх дном – перед приездом дочери и её подруги вытряхнула все ковры, перемыла все окна, наготовила кучу вкусностей. Когда у Обители Муз остановилась незнакомая машина и из неё вышли две хорошенькие улыбающиеся девочки, Патти не сразу узнала в одной из них свою Чжи. За год она сильно вытянулась и расцвела, как цветок вишни. Волосы её чёрным потоком сбегали по белым незагорелым плечикам, которые будто нежный скульптор старательно вырезал из слоновой кости. Чжи была стройной и прямой, как палка – за осанкой воспитанниц в школе следили строго. Патти налюбоваться не могла на свою красавицу. Муж ругал её: «Ты слишком над ней трясёшься!», но Патти ничего не могла с собой поделать. Из-за того, что дочь так хорошо писала о Шу Ци, мать заранее полюбила и её, поэтому приняла девочку, как родную. Шу Ци на самом деле была искусной вышивальщицей. Спросив разрешения у Чжи, она переделала её давнишнюю детскую вышивку и превратила её в настоящее произведение искусства. Девочки дни напролёт проводили на берегу озера, рассказывая друг другу необыкновенные истории, распевая во весь голос весёлые песенки без смысла. Шу Ци влюбилась в Сиху, а дружба девочек за лето только окрепла. Когда они уезжали, Патти не могла сдержать слёз.

Женщина отложила прочитанное письмо и подошла к спящей дочери. Дыхание Чжи было неспокойным, на лбу блестели капельки пота. Патти поправила сбившееся одеяло и отошла, боясь потревожить чуткий сон дочери, потому что Чжи редко удавалось заснуть без обезболивающего. Патти вернулась к коробочке с письмами.

«Здравствуйте, дорогие мама и папа! Сейчас я сообщу вам одну новость, которая должна вас обрадовать. Я вышла замуж за Чоу! Не ругайте меня, я сделала это, хорошенько всё обдумав. Я люблю его с того самого дня, как увидела на танцевальном конкурсе пять лет тому назад. Я знаю, что вы не будете долго сердиться – Чоу дорог вам, потому что дорог мне. Он самый лучший в мире, и ни с кем другим я не буду так счастлива! Шу Ци тоже вышла замуж – за профессора Лю Сяня. Мы с Чоу скоро приедем к вам. Ждите! Я люблю вас!». Чжи всегда была выдумщицей. По сто раз на день она звонила родителям по телефону, но ей хотелось, чтобы память о её юных годах осталась в письмах, поэтому она продолжала писать родителям – как в детстве. Чоу был заочно знаком с Патти и её мужем, когда он приехал в город и увидел озеро, он сказал Чжи: «Давай останемся здесь!». Молодым купили квартиру на другом конце города – чтобы, едва соскучившись, Чжи могла примчаться к родителям, чтобы, едва захотев свободы, могла уехать в свой дом и почувствовать себя хозяйкой. Патти радовалась за дочь всем сердцем. Чжи щебетала, как соловей, дни напролёт. Потом родился маленький Шэн…

…Громко хлопнула входная дверь. Патти услышала радостный голос внука. Шэн вбежал в комнату в мокрых сапогах, с них стекала вода, образовывая на полу маленькие лужицы. Мальчик замер на пороге с рыбой в руках. Крик радости рвался из него, но он мгновенно уступил место серьёзной сосредоточенности, едва Шэн увидел спящую маму. Шёпотом спросил:

– Маме не стало лучше?

Патти грустно улыбнулась мальчику. Шэн вышел из комнаты как побитый щенок. Патти слышала, как Чоу велит сыну переодеться, сложить грязную одежду в корзину и вымыть руки. Мальчик вяло откликался на слова отца, радость потухла в его голосе, как лампада от сильного ветра. Стемнело. Патти так и сидела без света – чтобы не разбудить Чжи. Шэн тихо подошёл к ней, уселся на колени и положил голову ей на плечо. Патти спросила:

– Много народу сегодня на озере?

– Нет!

– Сколько рыбок вы поймали?

– Восемь! – отвечал обычно разговорчивый и живой мальчик.

– А сколько поймал ты?

– Три… И ещё одна сорвалась…

– Ничего… Эта рыба уплыла к озёрному духу. Она расскажет ему про то, какой ты хороший и послушный мальчик, и в следующий раз, когда вы придёте с папой на рыбалку…

– Я непослушный мальчик… Я плохо слушался маму… – Шэн вскочил с её коленей и, горько всхлипывая, выбежал из комнаты. Чжи застонала во сне. Ветер ворвался в открытое окно, цветы в вазе затрепетали, будто феи, танцующие свой колдовской танец. Патти закрыла окно. Улица пустела.

Шэн снова возник на пороге, тихий и бледный, как приведение.

– Сяо пришёл и хочет с тобой поговорить.

Патти набросила на плечи лёгкий цветной платок – подарок покойного мужа, вышла из комнаты. На пороге квартиры стоял маленький торговец специями.

– Здравствуйте, Патти Хоу! Я принёс Вам корицу, как и обещал.

Они были соседями, и, несмотря на то, что каждый покупатель был у мальчика на счету (дома – немощная бабушка и младшая сестра, которых нужно было кормить), Патти он отдавал специи бесплатно. Женщина велела Сяо подождать её, вернулась из кухни с горсткой конфет.

– Возьми! Съешь на здоровье и сестрёнку угости!

Мальчик с благодарностью принял угощение и искренне поинтересовался:

– Как себя чувствует ваша дочь?

– Она очень слаба… Почти не встаёт… Похудела и высохла, как будто в ней сидит страшный зверь и выгрызает её изнутри.

Сяо не знал, что сказать на это. Даже взрослые теряются, когда сталкиваются в жизни с такой несокрушимой и печальной правдой.

Торговец специями кивнул Патти Хоу и, попрощавшись, ушёл.

– Что за зверь сидит в маме?

Патти вздрогнула – Шэн стоял за её спиной. Тут из кухни вышел его отец и строго сказал:

– Подслушивать так же нехорошо, как и подсматривать. Ты не должен был здесь стоять и ловить каждое слово, что говорили Сяо и бабушка друг другу!

Шэн покраснел и молча ушёл в свою комнату.

Патти пристально посмотрела на мужа дочери. Он тоже будто болел вместе с её Чжи. Таяла она – он тоже худел на глазах, её глаза впали и лишились блеска – глаза Чоу также потемнели и погасли. Патти боялась, что, когда время Чжи придёт, Чоу тоже может умереть от тоски.

– Ты поел, сынок?

– Да… Всё очень вкусно, спасибо… Как Чжи?

– Сегодня утром она отказывалась принимать лекарства, говорит, что хочет поскорее умереть. Она… она очень устала…

– Вы тоже… Давайте я сменю Вас!

– Нет, я не отойду от неё, я хочу быть с ней до конца.

Патти вошла в комнату дочери. Чжи проснулась и сидела с широко открытыми глазами, ничего не видя и не слыша.

– Как ты спала, Чжи?

– Мама, мне снился такой удивительный сон… Как будто мы с тобой отправились в храм Убежище души… Там я стояла перед статуей Будды, и вдруг она ожила. Будда сказал мне, чтобы я не печалилась, потому что меня ждёт покой… И ты не грусти… Помнишь, как гласит одна дхамма: даже боги завидуют тем просветлённым, исполненным глубоких мыслей, которые наслаждаются спокойствием освобождения, преданы размышлениям, мудры. Я должна наслаждаться тем, что сейчас освобождаюсь.