- Опять скрипит потертое седло… - мурлыкал Женя себе под нос, уже совсем не переживая, что кто-то может подслушать его тарабарщину. – И ветер холодит былую…

- Где ты ветер взял? – возразил ему Курас, - Жара такая, ни сквознячка! У меня мозги сейчас оплавятся.

Артон недовольно вздохнул и закатил глаза.

- Вы можете хотя бы на пять минут сосредоточиться и дослушать меня? – сердито напомнил он товарищам, что они здесь, вообще-то, по делу. Трое Пасынков плелись в самом конце небольшой процессии, возглавляемой Темпусом. Все были одеты в черное – траур, как-никак.

- Ах, да, прости, - опомнился Женя. – Мы слушаем, правда-правда.

Артон недоверчиво покосился на него, но все же продолжил:

- Так вот, Темпус считает, что оставшиеся заговорщики еще сделают попытку довести дело до конца. Теперь их цель – Молин, и возможности лучше, чем сегодня на церемонии, им больше не представится.

- Так что же, мы теперь должны будем защищать этого?.. – Курас закашлялся, получив локтем под ребро и проглотив ругательное слово.

- Именно! – веско проронил Артон. – Возможно, даже сам Советник объявится, чтобы завершить начатое.

- Советник, Советник… - пробурчал Женя. – Слушайте, а как его зовут?

- Кого? – непонимающе уставились на него Пасынки.

- Ну, Советника вашего. А то все «Советник», или «брат Императора»! А как Императора вашего звали, вы хоть знаете? Нет?

Артон и Курас переглянулись и пожали плечами.

- Ну вот и я о том же, - вздохнул Женя. – Всю жизнь в нем видят не человека, а просто титул… От такого спятить можно. Забавно будет, если на самом деле он вовсе не умер, а подстроил все это, и… уехал в отпуск.

========== 123. Я старый солдат, и я не знаю слов любви. ==========

Траурная церемония мало чем отличалась от Праздника Солнца - все те же постные лица, то же вино, тот же большой зал. Разве что теперь трон пустовал (Молин, из уважения к памяти усопшего правителя, просто стоял рядом), одежда гостей была более скромных цветов, а самому Жене в этот раз не пришлось носить подносы с кубками.

Традиция же сперва задобрить гостей едой и алкоголем осталась неизменной. Женя сцапал с проносимого мимо подноса нечто вроде крошечного бутерброда с паштетом. Неподалеку Альфи, улучив момент, когда Данис отвернется, провернул тот же маневр и запихал за щеки сразу два угощения, став похожим на хомяка. Здоровый инстинкт выживания - ешь, пока есть возможность. А то нагрянет очередной демон, и тогда до следующего завтрака обеда не увидишь.

А к Жене сквозь толпу пробирался Нико. Из напоминаний о прошлой ночи у него осталась только ссадина на правом виске.

- Иди проверь балконы, - шепотом велел он, взглядом указывая на плотные портьеры, скрывающие выходы на маленькие уединенные террасы. Женя, не успевший прожевать закуску, закивал головой - мол, будет сделано, и поплелся в указанном направлении, вытирая ладони о штаны.

Должно быть, выглядел он странно. Откидывал портьеру, осматривал проход на балкон сверху донизу, словно над проемом, уцепившись за выступ в духе ниндзя, мог скрываться недоброжелатель. Убедившись, что все в порядке, выходил на балкон, заглядывал за каждую статую, свешивался через перила. Удостоверившись, что ниндзя нет и тут, приступал к инспектированию следующего балкона. Что поделать, работа есть работа.

Первые пять террас были пусты. А вот на шестой, едва отдернув портьеру, Женя услышал таинственные перешептывания. “Ага”, - смекнул он, - “Кто-то тут явно злодейски скрывается”…

А злодейски скрывалась здесь некая романтическая парочка. Он смог разглядеть лишь пышную прическу, украшенную бирюльками, видневшуюся из-за плеча мужчины, стоящего к нему спиной. Смутившись, Женя хотел уже спешно покинуть балкон, чтобы дать паре миловаться в уединении, как вдруг в обладателе широкой спины узнал Крита. И тут его инстинкт самосохранения ему отказал, уступив место удивлению и любопытству. И вместо того, чтобы удалиться незамеченным, Женя встал, как вкопанный.

Первой его заметила дамочка, которая, кокетливо стрельнув глазками из-за плеча мужчины, проворковала:

- Ох, кажется, мы только что себя скомпрометировали, - и захихикала. Видно, перспектива быть скомпрометированной в компании с красивым офицером ей очень нравилась.

А вот Жене было не до смеху. Крит наконец-то обратил на него внимание и в своей типичной манере презрительного ко всему породистого котяры искоса только взглянул на Евгения, у которого от ужаса сразу задрожали коленки. И все же Женя не мог не восхититься выдержке воина - ни единый мускул не дернулся на его лице, словно его и не застали в неподобающем положении с незнакомой бабенкой. Наверняка знатной и замужней.

- Продолжайте-продолжайте, - замахал Женя руками, словно бабочка-переросток, чувствуя, как морально скукоживается под взглядом Пасынка. - Я просто проверяю, нет ли здесь чего… подозрительного.

Уж если и было здесь что-то подозрительное, так это нездоровые пятна, которыми покрывалось его лицо. Нужно было немедленно линять, пока еще чего-нибудь не сморозил.

- И вообще, я ничего не видел, - выдал Евгений на прощание и, развернувшись на пятках, пулей вылетел с террасы, решив на время укрыться на проверенном уже балконе. Уж там-то он точно ни на кого не наткнется.

- Ужас-ссс… - простонал он, лбом прислоняясь к прохладным перилам.

Будь его воля, он бы… А что “он бы”? Устроил бы сцену? Полез бы бить Пасынку морду? Провел бы с дамочкой нравоучительную беседу, что негоже вот так вот?.. Женя безнадежно махнул сам на себя рукой - с каких это пор его стало заботить дела сердечные собратьев по оружию?

Парень еще раз глубоко вдохнул, сосчитал до пяти, выдохнул, и почувствовал, как постепенно успокаивается. Капитулировавший под давлением эмоций здравый смысл робко возвращался на свои позиции.

“Ох уж этот… Крысиас”, - тоскливо подумал Женя. - “Каждый раз я выставляю себя перед ним таким идиотом! И как ему удается выбешивать меня? Прямо хоть валерьянкой запасайся в профилактических мерах”.

За спиной послышались тихие шаги, кто-то осторожно ступил на террасу. Первой мыслью было, что незнакомая красотка решила взяться и за него, раз уж веселье с Пасынком было испорчено. Вот уж тогда точно придется валерьянкой отпаиваться. Женя с опаской обернулся к входу на балкон.

- Я же сказал - я ничего не видел, - повторил он, обнаружив за своей спиной одного лишь Крита. - И вообще, это не мое дело.

- Не твое, - подтвердил воин, и сделал еще один шаг вперед. Он был удивительно спокоен. - Но я уже заметил, что именно в не свои дела ты суешь нос особенно активно.

Еще одно плавное движение, и Пасынок вдруг оказался к нему вплотную. Женя, упершись поясницей в ограждение балкона, не осмеливался поднять взгляд, потому что как нельзя не вовремя вспомнилось, как совсем недавно точно так же стоял перед ним Страт, обжигая висок дыханием.

Сейчас, нависая над перепуганным пареньком, Крит казался даже выше и шире своего напарника. Под гладко выбритой скулой дергался желвак, словно он из последних сил сцепил челюсти, чтобы не накинуться на Женю и не откусить что-нибудь ненужное. Например, голову, которой, по мнению Крита, Женя все равно никогда не думает.

“Скорей бы он уже выдал свою порцию оскорблений и свалил”, - тоскливо подумал парень. Устраивать ссору во время траура ему совсем не хотелось, ради этого он даже был готов смиренно выслушать все нравоучения.

Крит положил руки на перила по обе стороны от Жени, так что шансов сбежать у него не осталось совсем. Пасынок вовсе не собирался так легко его отпускать, а от его невозмутимого взгляда и вовсе становилось жутко.

- А еще я заметил, что тебе нравится подглядывать, - склонившись к самому жениному уху, прошептал воин.

Жене даже не нужно было видеть выражение его лица, чтобы понять намек. И да, теперь он знал наверняка, что тогда при сцене в конюшне он не остался незамеченным. Вот сейчас ему и аукнется…