В ушах завывал ураган, ничего не больше слышала кроме этого оглушающего рёва. Перед глазами все поплыло, на ногах устоять больше не могла, упала на колени. Только запястье Егора не отпустила. Золотые солнечные искры из моих пальцев продолжали наполнять руны, браслет затрещал.

Резерв ведь у меня маленький. Четыре временных разрыва, наполнить браслет энергии просто быть не должно было.

Да, задействовала уже жизненную. Опасно, смертельно опасно, но если дар Егора достигнет апогея, из радиуса поражения всё равно никому не выйти. Выжить можно, но пострадали бы даже обычные люди, магию, да и весь смерч не видевшие.

Егор обессилено опустился напротив меня. Обняла, и он уткнулся носом в моё плечо. Раз. Два. Три. Браслет последний раз полыхнул серебром и раскалился до красноты. Рванула размякший металл. Егор закричал от боли. Видела, как вздувалась его кожа, а вот своих пальцев уже не чувствовала.

От внезапной тишины звенело в ушах, а тело больше не слушалось.

— Марина!

— Марина!

Два голоса слились в один. Последнее, что выхватила из мутной картинки — дымившиеся в луже остатки браслета. Дар успокоился.

Семь месяцев назад. Июнь. Якиманский маг-участок. Максим разбирал заключения недавнего дела — предотвращённый взрыв на Казанском вокзале. Нелли Леопольдовна Шмидт. Ведьма на шпиле гостиницы Ленинградской. Катерина Семёновна Васильева. Магический взрыв, снёсший звезду. Покровский Иван Владимирович. Ведьмак, поймавший упавшую девушку.

Дело возбудили ровно неделю назад, но расследование никак не продвигалось. Задержанных сообщников допросили, вернее, не так. Двоих допросили, один совершил самоубийство, трое стёрли себе память и ещё один разрушил психику. Итого: никакой информации ни о заказчике, ни о других исполнителях, даже предположительного мотива не нашлось.

Один назвал некого Василия, но его следов не нашёл и полковник Иероним Троицкий. Все маг-участковые знали, что если с его даром не считал магического отпечатка, то уже ни у кого не получится. Полицейская ищейка. Маг-участковый Лефортовского района.

Макс раскрыл на столе все личные дела упомянутых, перелистывал, делал пометки в копиях, набрасывал мотивы. Но понять ничего не мог. До маг-участкового его повысили два месяца назад, от первого апреля, так что ему сначала подумалось, что это такая шутка. Но нет.

— Улики бы хоть показали, — недовольно пробурчал он себе под нос и в третий раз пролистал дело.

Дело в том, что его фактически закрыли. Теракт ведь предотвращён — предотвращён, а значит, и угроза миновала. Всё свернули. Да и не касалось оно его Якиманки, маг-участковый Красносельского района никак не понимал, зачем передавать Максу все данные. Не то чтобы жалко, скорее лениво, лишней работы за месяц до заслуженной пенсии Александр Аркадьевич не желал.

Прокофьеву же дело никак не давало покоя. Слишком много несостыковок, случайностей, совпадений. Взрыв на шпиле, мало кто обратил внимание, но магическая сфера была лунной. Покровский — солнечный, Васильева — солнечная, с ними был кто-то ещё. Куда пропал? Кто саму сферу в них швырнул?

Очевидцы отмечали на крыше вторую мужскую фигуру на самом шпиле, в то время как Покровский стоял на крыше. Сфера снесла шпиль, не оставив от него ничего, но ни крови, ни следа не было обнаружено. Как будто третьего и не существовало вовсе, как будто он нереальный, иллюзия, неживой…

Неживой? Макс записал последнее слово в блокноте и убрал его обратно в нагрудный карман. Хм, неживой, а тогда какой? Сплетённый из магии?

Раздумья прервал стук в дверь, и внутрь заглянул полицейский.

— Максим Георгиевич? Тут к вам нелегала.

И в кабинет толкнули невысокого смуглого мужчину. Макс скользнул по нему безразличным взглядом и принялся собирать со стола документы. Он никак не понимал, зачем его беспокоили по каждой мелочи, но, видимо, ответственные попались подчинённые. Сами совсем ничего не делали, а всех задержанных направляли сразу к начальству. Ведьмаки-бомжи и попрошайки, ведьмы-шулеры и мошенницы-гадалки, кто в кабинете маг-участкового только не побывал. Того и гляди, завтра безбилетника приведут!

Вон, нелегала без документов притащили.

— Присаживайтесь, — тем не менее вежливо предложил он и указал на стул напротив. — Максим Георгиевич, маг-участковый этого района.

Мужчина что-то пробормотал и закивал.

— И вы…? — предлагая ведьмаку закончить самому, представиться то есть.

— Чиёншох Мансури.

И мужчина протянул таджикский паспорт. Макс документ взял и открыл на странице с фотографией, задержался на ведьмаке чуть более пристальным взглядом. Похож. Очень щуплый, кожа, изрытая морщинами. Пятьдесят три года написано.

Клока чёрных волос вверх от правового виска не хватало как у гражданина Таджикистана, так и у его фотографии где-то так десятилетней давности. Видимо, и шрам тоже старый — вместо волос на том месте тянулся зарубцевавшийся ожог. Одет тоже прилично: светло-серый костюм, пускай, и без галстука.

Мансури, наконец, возиться перестал и протянул Максу найденный в портмоне помятый листочек — вроде визовой карточки для стран СНГ. Сверил с паспортом, перечитал, верно всё, что только ребятам не понравилось?

— Зачем к нам в Москву? — привычно спросил участковый.

— К дочери. Она здесь поступила, — коротко ответил мужчина.

Если особенно прислушиваться, то он странно растягивал свои буквы н. Дефект речи? На акцент непохоже, но учитывая шрам, Макс решил списать на некую травму. Хотя и насторожился.

— Вот, — в кабинет вернулся Сергей, тот самый полицейский, и свалил на стол перед Максом два паспорта. — Нашли при нём.

Два казахских паспорта на два разных имени. Айбар Исаев и Дармен Ахметов. Пятьдесят три года. Оба с фотографиями точь-в-точь, как и в первом таджикском.

— И как же мне к вам, гражданин, обращаться? — невозмутимо поинтересовался маг-участковый. — Документики подделываем?

— Господин участковый, — учтиво начал ведьмак и подался вперёд, упираясь локтем в столешницу, — а давайте замнём всю эту историю…

— Я не беру взяток, — сразу же отрезал Макс.

— Я бы на вашем месте не был так категоричен…

— Нет.

— А ваш отец всегда брал.

Скрипнул зубами. Мнимый иностранец, а уже разнюхал про отца. Георгия Прокофьева сын ненавидел, каждое упоминание, каждое сравнение с ним… Да, он работал в полиции, отец же генеральный прокурор. Продажный генеральный прокурор, и слишком многие намекали сыну. Слишком молодой для должности, папочка расстарался, папочка то, папочка сё.

Никто не знал, насколько было плевать Прокофьеву на сыновей. Макс выгрызал всё сам, пытался поднять и Егора.

— Я не мой отец, — холодно заметил.

Мужчина с тремя паспортами зловеще усмехнулся.

— А не боитесь?

— Я? Вас? — Макс даже рассмеялся.

— Зря, — покачал головой. — Зря. — Закинул ногу на ногу, и на пол из кармана выпал… четвёртый паспорт. — О, какой я неуклюжий. — Поднял и наигранно поднял руки вверх. — Могу отдать ещё один.

Фодор Фекете. Венгерский. Из рукава достал пятый. Идигер Омрани. Марокканский. Небрежно в стопку швырнули и шестой. Жак Лоран. Французский.

Ведьмак закинул голову и глухо рассмеялся. От его жуткого смеха почему-то стало неуютно даже Максу. Никогда не думал, что его можно было напугать, но энергетика неизвестного ему не поправилась.

— Зря, — повторил Жак и покачал головой. — Я бы на вашем месте не был так категоричен. Я бы на вашем месте был осмотрительней. — Всё ещё растягивая н-ки, но буквально чеканя каждое слово. Тихо и зловеще. — Намного.

Массивная серебряная цепочка. На шее сверкнул медальон с огромным синим камнем. Лунная магия. Накопитель с концентрированным даром, слишком поздно догадался. Шелест документов.

Боль.

А когда Макс проснулся, магии в нём уже не было.

Шелчок.

— Ма-а-акс…

— Т-с-с, — невесомо прижал палец и провёл по нижней губе. — Я ведь знаю, что тебе нравится.