Мужчина согласно кивнул и улыбнулся. Они направились в кафе неподалеку у больницы, заказали кофе и прерывая неловкую паузу разговор завел доктор Линс.

— Я не разочарован. Камилла очень тяжело сходится с людьми, но если кого-то впускает в свою жизнь, то выбирает лучших.

— Впускает? Да она меня не то, что не впускает, она меня даже к подъезду не подпускает, — усмехнулся Дэн. — Да президент Зимбабве ближе ко мне, чем эта рыжая неуправляемая бестия!

— Это не так, — мягко возразил доктор Линс. — Если бы вы были ей безразличны, она бы не пошла ночью гулять по опасному району и не нарвалась бы на нож.

— Вот только не надо это вешать на меня! Я тут вообще не при чем!

— Вы же так не думаете, Даниэль?

— Называйте меня Дэн, режет ухо, отвык уже от правильного произношения своего имени. О, этой девицы сплошные неприятности!

— Она очень ранима, Дэн. И потому отгораживается от внешнего мира, боится его, боится того, что этот мир может с ней сделать. И правильно делает. Эта девочка — магнит для неприятностей всех мастей и размеров. Если она будет идти по улице вместе с сотнями других людей, кирпич упадет именно на ее голову, именно ее обрызгает проезжающая мимо машина, или карманник стащит ее кошелек.

— Неудачница?

— Хроническая. Все то время, что я знаю ее, она влипает в истории, обычно это плохо заканчивается для ее здоровья.

— Кто вы, — отпивая горячий кофе спросил Дэн. — Вы ее отец? Это вы ее бросили много лет назад?

— Нет-нет, юноша. Я не родственник Камиллы. Я ее друг, не знаю, можно ли сказать вам больше, без риска навредить ей.

— Не может быть, — натянуто рассмеялся Дэн. — Только не говорите, что вы ее тайный поклонник? Или не тайный? Может поэтому она никогда не говорит о своем парне, потому что он и не парень вовсе.

— Окстись, юноша! Как не стыдно, как вам это в голову взбрело? Я слишком стар и слишком люблю жизнь, чтобы так близко сходиться с этой девушкой. Боюсь ее невезение, заразно, я не готов к таким испытаниям.

Дэн еще раз внимательно осмотрел собеседника. Сухонький старичок, уже далеко за шестьдесят, даже не пытается молодиться, спокойный, даже слишком, учитывая близкое знакомство с Кэм, улыбчивый, видимо, когда-то был очень интересным мужчиной и не забыл еще тех времен, следит за собой: чистый, наглаженный костюм, белоснежная рубашка, даже игриво выглядывает из кармашка шелковый платочек.

— И к каким выводам вы пришли, после беглого осмотра, Дэн? — отпив свой напиток лукаво прищурился старичок.

— Вы, однозначно, не работали руками, скорее всего педагог. Она ваша ученица? Воспитанница?

— Почти, Дэн. Я ее врач.

— Врач? Я надеюсь не…

— Юноша, вы всегда так себя ведете? Или я прав и поведение Камиллы заразно? Вы от нее нахватались?

— Прошу простить, — смутился Дэн. — Она действительно дурно на меня влияет, особенно когда выставляет за порог.

— Я — психолог, Дэн. С Камиллой работаю уже почти семь лет, плюс, минус несколько месяцев.

— Психолог? Вот уж не думал, что ей нужен психолог, по-моему, более устойчивой психики я не встречал в жизни! Это она сводит всех с ума!

— И вас тоже?

— Меня в первую очередь, я вынужден проводить с ней слишком много времени, — посетовал Дэн.

— И вас это огорчает?

— Послушайте, доктор Линс, я не ваш пациент, не нужно устраивать сеанс, поверьте, я не нуждаюсь в этом.

— А она нуждается, но не в моих сеансах. Ей нужны вы, Дэн. Ваше влияние, внимание, ваше общение, ваша поддержка, пусть вам это кажется пустяком, а для нее это значит очень много, гораздо больше, чем для многих значит интимное общение. Поэтому она так и расстроилась, когда вы предпочли остаться в компании своих знакомых. Для нее ваше общество, единственная отрада, единственная радость.

— По-моему, вы преувеличиваете, доктор. Кэм вздорная, скрытная, но самодостаточная личность.

— К моему глубокому сожалению, Дэн, вы правы в своих оценках, частично. Но кроме этого она еще очень робкая, нежная и ранимая. Ей нужна опора и поддержка, ей нужно понимание и простое общение.

— Кэм? Робкая и нежная? Мы с вами об одном и том же человеке говорим? — рассмеялся Дэн, вспоминая, как нахально ведет себя его напарница со всеми и всегда.

— Безусловно. Все, что вы видите — это лишь маска, скорлупа, чтобы найти орех, нужно взглянуть под скорлупу. Так вот на самом деле Камилла перенесла тяжелую травму, но даже я не знаю, что именно стало причиной ее замкнутости и отстраненности. Несомненно, одно: она очень боится. Боится мужчин в частности и людей в целом. Не откажите мне в помощи, юноша, не оставляйте ее. Проявите благородство и мудрость. Дайте ей шанс рассмотреть в вас что-то хорошее, возможно вы станете тем самым лекарством, для нее, которого я не смог найти.

— Вы просите меня сблизиться с Камиллой? Это невозможно. Я уже три года пытаюсь пригласить ее на свидание, это уже просто игра для нас, она никогда не отвечала мне серьезно.

— И не ответит. Но я и не думал вас просить об этом. Судя по всему, вы не тот тип мужчин, который будет хранить верность и боготворить женщину, а Камилла достойна именно этого. Поэтому я лишь прошу быть ей другом, вернуть ей веру в людей, научить ее жить, объективно воспринимая реальность.

Дэн рассмеялся.

— Расскажите мне о ней, доктор, а то у меня устойчивое впечатление что кого-то из нас ловко водят за нос.

— Скажем так, многие девушки, лишенные отцовской заботы и правильной модели поведения внутри семьи, придумывают идеальный образ мужчины, чтобы как-то сформулировать свои мысли. Камилла потеряла отца, когда была еще совсем маленькой, ее мать долго не могла решиться на повторный брак и предпочитала одиночество, а когда решилась, Кэм была уже почти взрослой. Все, что она видела в детстве — это страдания и боль своей матери, детский мозг решил, что виноват в этом отец. Поэтому она так боится любых отношений, кроме вымышленных. Ее идеал, стал ее наваждением, она поверила, что он существует на столько, что теперь хранит ему верность. Для нее он реален, гораздо реальнее, чем вы или я.

— То есть она придумала себе парня и хранит ему верность, хотя он существует лишь в ее воображение? Это как-то уж слишком заумно, просто бред.

— Ну, молодой человек. Я сказал вам правду, а что с ней делать, вы уж решайте сами. К сожалению, она считает, что не достойна любви, как таковой. Для нее единственный способ выразить свои чувства — это полное подчинение. Она готова стать рабыней Своего мужчины, лишь бы он обратил на нее внимание, не отверг ее, принял и властвовал над ней.

Дэн задумчиво пожевал нижнюю губу.

— Полное подчинение? Та, Кэм, которую знаю я, никогда не подчиниться никому, она более чем рационально мыслит, она отличный детектив. Вы уверены, док? — доктор печально кивнул и Дэну ничего не оставалось, как сделать вид, что он поверил. — Ладно, допустим, но если ее отец ушел рано, а отчим появился, когда она была уже взрослой, откуда у нее шрамы на спине и боках?

— Этого я не знаю, Дэн. Она никогда не говорит со мной ни о прошлом, ни о будущем, только о настоящем. Но у нее есть еще одна особенность, — теперь уже задумался доктор. — Когда она приходит к мысли, что в чем-то ошиблась, не правильно поступила, не то сказала или даже подумала, она подсознательно стремиться искупить свою вину, что приводит к самобичеванию и саморазрушению. Она не просто привлекает неприятности, она их ищет, чтобы получить заслуженное наказание. Возможно, так было и прежде, до того, как я познакомился с ней. Возможно ее шрамы оставлены не психическим, а вполне реальным самобичеванием.

— Нет, — вздрогнул Дэн. — Это точно не про нее. Она бы никогда…

— Подумай, Дэн, постарайся вспомнить, что она делает, когда переживает?

— Идет в зал и лупасит грушу, — усмехнулся он.

Доктор торжествующе откинулся на спинку стула позволяя Дэну самому сделать вывод.

— Она не выходит из зала, пока, — Дэн поднял глаза на врача. — Пока не собьет руки, пока с нее не сойдет семь потов, и она не упадет от обезвоживания. Я никогда не смотрел на это с такой точки зрения. Кажется, доктор Линс, вы правы. Она калечит себя.