—… завтра утром. Теперь, когда вы все знаете о предстоящих мероприятиях, можете проследовать в спальни. Ваши вещи уже доставлены. Мальчики направо, девочки налево. Приятных сно… — он не успел закончить, как близнецы, подкравшиеся со спины, схватили его под руки и поволокли к шумной компании, что, судя по лицам и громкости гуляний, раздобыли спиртное.

— Ты идешь? — Рон потянул меня за рукав, в то время как я жадно пожирал глазами картонный прямоугольник белого цвета с яркой красной точкой на половине площади упаковки. Он торчал из кармана мантии кучерявого старшекурсника, что предпринимал тщетные попытки добиться внимания очередной девчонки.

— Иди, я следом, есть еще дело, — он пожал плечами и побрел к лестнице вместе с привязавшимся хвостиком Невиллом. Жабы при нем я не увидел, так что утром будет тот еще цирк.

Подпрыгнув на месте, я потряс руками, разминая пальцы и засунув руку в карман штанов, зажал среди пальцев золотой галлеон. Плавной походкой и слегка улыбаясь, я двинулся в сторону компании, что уже не таясь распивали самогон, который именовали не иначе как виски. Отовсюду звучал смех, звуки речи и звон бокалов, в то время как я стоял в центре толпы. Щелчок пальцев — и блестящая монета медленно взлетает вверх, блестя боками, красуясь в свете живого огня, привлекая медленно фокусирующиеся взгляды. Они сами не понимают, что видят и на что смотрят, сработал рефлекс сороки. Слегка столкнувшись с парнем, я быстрым движением руки извлек пачку сигарет из его кармана и так же незаметно растворился среди толпы.

Уже с лестницы я мог наблюдать за все теми же гуляниями, все произошло так быстро, что никто даже ничего не заметил. Они забыли и о монете, и том, что краем глаза видели меня, идущего через их компанию. Толкнув дверь на первом этаже башни с табличкой «Первый курс», я оказался в полукруглой комнате, что была маленькой башенкой. Две кровати были уже заняты, а свободной не было, так что я вышел и пошел к двери напротив. Здесь было свободное место. Кровать с балдахином и притулившимся рядом чемоданом, крайняя кровать рядом с окном. Спальные места были расположены полукругом, напротив них стояла каменная печка с металлической решеткой, из-за которой шел жар, труба дымохода тянулась вверх, уходя наружу. За каменной печью в дверном проеме горел свет. Там, наверное, была ванная комната, но сил уже не осталось.

Стащив мантию через голову, я рухнул лицом вниз на заправленную простыню даже не опустив балдахин и сразу же вырубился, отправившись в царство снов.

========== глава 17 ==========

Сквозь тихий храп и сонный скулеж прорвался звук тихих шагов. Никаких перешептываний, никакой импровизации и растерянности. Все было сделано быстро, качественно и с выдумкой. Шаги удалились, оставив легкий запах перегара и зубной пасты. Молодые люди всегда ищут способы развлечься, беря пример со старших. Им как можно скорее хочется стать взрослыми, вырваться из-под надоедливой опеки мамаш-наседок. Но я уверен, что если бы вчера не было первым сентября, то после отбоя здесь все носились бы как в жопу ужаленные. Всю ситуацию можно было бы описать как пожар в борделе: много криков, паники и чуть нелепые лица.

Близнецы —а это были именно они — не переходили грани дозволенного, как с родным братом. Если у них все шутки такие, то Рональд готов в жизни ко всему, если не насобирал тонны фобий и скрытой ненависти, что представляет собой бомбу замедленного действия — которая посапывает на соседней койке. Открыв глаза, я не стал шевелиться, просто созерцая композицию из двух десятков эклеров, витающих в воздухе прямо над головой. Никаких нитей или же активаторов я не чувствовал, да и надо мной они не склонялись. Так что наверняка магия, заклятие левитации или что-то другое. Решение было готово за пару минут сонного мозгового штурма. Вот чему меня научила жизнь — это всегда быть готовым к лютой дичи, что непременно случиться с тобой в момент спокойствия или расслабленности. Но не всегда ты будешь разгребать все сам — никогда не зазорно обратиться за помощью.

— Рональд.

— Хм-пф-хр.

— Рональд!

— Ну еще минуточку, ма-ам.

— Ладно. Невилл.

— А-а? Что? Гарри? — звук шуршания тапочек — и на периферии зрения я увидел размытую тень в пижаме с вертикальными полосами.

— Доброе утро, Невилл.

— Доброе, Гарри. А чего это с тобой? Парализовало?

— Нет, просто завтрак готовлю, — он кивнул и пошлепал в ванную комнату. Глаз у меня задергался в такт быстрого марша.

— Невилл.

— Да, Гарри.

— Возьми простыню и расправь её надо мной, — он кивнул и вернулся к кровати, чтобы через пару минут я услышал его храп.

— Невилл!

— А? Да, простыня. Иду-иду.

— Что делать? — он сонно хлопал глазами и щурился от утреннего солнца, прорывавшегося сквозь окна спальни.

— Берешь два конца простыни и зажимаешь в руках, свободные края перебрасываешь через меня на ту сторону кровати. Понял?

— Ага.

Как только он это сделал, я кувырком ушел влево, подхватив простынь, и, утвердившись на коленях, поднял руки вверх, поймав два десятка эклеров на полотно простыни.

— Опускай, — Невилл осоловело хлопал глазами, смотря на кондитерские изделия, возникшие на покрывале, пока я разминал затекшую шею и шипел на забитые об пол колени.

— Эклер будешь?

— Не, мне сладкого много нельзя, — он почесал живот и снова потопал в ванную комнату, как вдруг чудо свершилось:

— Сладкое? Кто сказал сладкое? — заспанная рожа младшего Уизли с отпечатком подушки на красной щеке поднялась из плена перины, при этом слюнявя подушку и часть крысы, что спала на спине лапками кверху и дергала обгрызенным ухом.

— Эклеры будешь?

— Буду, — он, потянувшись, вылез из кровати и, запутавшись в свисающих простынях, упал на пол, при этом не забыв схватить подушку. Что медленно переместилась ему под голову.

— Так ты завтракать будешь?

— А чай будет?

— Ну, судя по всему, нет.

—Ну тогда я еще пару минут…

Подняв очи в горе, я почесал затылок и пошлепал вслед за Невиллом, сбросив мятую мантию с плеч. Ванная комната была маленькой, белый кафель облицовки стен, бордовый — пола и два зеркала у двух раковин, рядом с которыми, прижавшись лбом к стене и обняв косяк входа в душевую, стоя спал однокурсник. Мешать я ему не стал. Механические часы на запястье указывали на шесть сорок пять утра. Завтрак будет где-то в восемь — Персиваль что-то об этом говорил.

Умыв лицо, я снова посмотрел на бледное заостренное лицо ребенка и произнес:

—Гарри, Гарри Поттер.

И вновь, как и всегда, ноль результата. Но, как говорил один человек, нулевой результат — тоже результат. Земля ему пухом…

Почистив зубы, я поплелся в душ и, включив самую холодную воду, пулей выскочил через двадцать секунд ,стуча зубами и стреляя расширенными в ужасе глазами. Холодная вода обожгла не хуже кипятка — но зато я проснулся. Пора и парней будить.

Чемодан пинком вылетел из-под кровати, защелка тихо отворилась и под скрип старых петель я извлек коробку граммофона, запоздало подаренного Хагридом на день рождения. Из-под сваленных рубашек была извлечена картонная упаковка с надписью The Rolling Stone`s и рисунком розового торта на кремовом проигрывателе.

Граммофон стукнулся дном коробки о подоконник, и пластинка, протертая тряпочкой, водрузилась на блин стороной “Б”. В помещении сквозь начавшийся треск помех прозвучало отдаленное пение хора, что ангельскими голосами вещали о несправедливости жизни.

— Че это? Гарри? — голос шел все с того же пространства между моей и соседской кроватью от выхода. Ответил я туда же, перед этим откусив сладкого эклера — что позже оказалось ошибкой.

Фразу «Альбом Let it bleed, первая песня стороны “Б”» я произносил с ярко-рыжими волосами на голове.

Заспанная рожа выплыла из-за кровати и, пару минут посмотрев на меня, а затем —на проигрыватель, сонно зевнула: