– Не спеши, – прошептал он, смеясь, – давай сначала тебя просушим. Пойдем домой…

Войдя в квартиру и сбросив мокрый плащ, Алёна прямиком отправилась на кухню. Там при свечах мама уже ждала ее у накрытого стола:

– Доченька, ты что так долго? Мы уже все поужинали. Я несколько раз для тебя разогревала. Давай мой руки.

– При таком развитии событий мы скоро окажемся в ловушке, – сказала Алёна, забираясь на стул в теплом углу у батареи.

– Не думаю. Смотри, сколько охраны понагнали. В обиду нас не дадут, но продуктами надо запастись, – нравоучительно подсказала Наталья Николаевна, прошедшая войну, голод и фронт.

– Завтра этим и займемся, – решила Алёна, приступая к вкусным маминым котлетам, жареной картошке и соленым огурцам.

– Доченька, ты вся промерзла, даже губы синие, – приговаривала Наталья Николаевна, доливая кипяток в чашку.

– Мам, откуда ты знаешь, что у меня губы синие, здесь же темно?

– Мне так кажется. Попей горяченького, – и подвинула ей чай.

– Ты знаешь, лучше я эту чашку с собой в ванную возьму. Как у нас с горячей водой? Есть пока?

Наталья Николаевна открыла кран на кухне.

– Да, всё в порядке. Давай тогда доедай, а я пойду наливать воду.

Подсветка гостиницы «Украина» за рекой пригодилась как никогда. В комнатах, выходящих окнами на набережную, не было кромешной тьмы, как в подъезде, во всяком случае, можно было передвигаться по квартире, не спотыкаясь.

Алёна заглянула в комнату сына. Тот потешно посапывал, сбросив одеяло на пол. Алёна укрыла, посидела рядом, чмокнула и пошла искать свечи. Ей захотелось создать уют в ванной комнате, согреться, расслабиться, растворить страх в приятной горячей воде.

У советских людей всегда были запасы всего на всякий случай. Сегодня настало время раскопок шкафов в поисках свечей.

– Мам, а где у нас праздничные свечки, которые я привозила из Англии, красивые такие?

– В баре. Тебе помочь найти?

– Нет, спасибо, уже нашла, – и пошлепала в ванную.

– Тебе еще чем-нибудь помочь?

– Спасибо, мамуль, я в порядке, иди спать.

Нахимов неслышно зашел и осторожно присоединился к ней в отблесках мерцающих свечей. Тихие всплески воды заскользили по длинной шее Алёны, сопровождая плотные перемежающиеся движения его рук вдоль груди. Она приподнялась из воды, притянула к себе, и его напряженная плоть, чистая и свежая, коснулась ее лица. Губы с удовольствием приняли к себе старого знакомого. Головка вдруг выскользнула изо рта и шлепнула по носу.

Алёна сделала вид, что рассердилась:

– Не шалите, Алексей Дмитриевич!

– Вообще-то я Борисович.

Воцарилась гнетущая тишина.

– (Идиотка, – окрестила себя Алёна. – Нашла себе потенциального любовника с таким же именем, как у мужа, а прокололась на отчестве. Ну не балда?)

На ее лице застыла трогательная неправильно изогнутая улыбка, высокий лоб сморщился от тяжести мыслительного процесса.

Такого глупого выражения лица у жены Алексей еще никогда не видел. Он хитровато улыбнулся:

– Ты знаешь, Дездемону задушили за значительно меньшую оплошность.

Оба рассмеялись. Напряжение улетучилось вместе с горячим паром.

Нахимов легко поднял Алёну из воды, завернул, как ребенка, в большую махровую простыню и понес сквозь спящий дом в пещерную темноту спальни. Бережно опустил поперек постели, у края, заботливо укрыл одеялом. Женщина почувствовала, как ее пятки, будто пылинки в луче света, подхваченные сквозняком, легко и приятно поднимаются высоко вверх, а плавные пульсации проникают в нее. Это больше не тот дружеский супружеский секс, в котором удовольствие всегда поверхностно и разливается только внизу живота, не выходя за его пределы. Сейчас совершалось совсем другое. Когда тугое и эластичное достигло и приятно заполнило целиком, а ее округлившийся бугорок плотно прильнул к курчавым завиткам, она ощутила, что настает принципиально новое качество их слияния, все оргазмические точки отреагировали неожиданно бурно.

– О-о-х-х… как ты туда попал? – вырвалось у Алёны.

Как он непривычно настойчив и доминирующе неутомим! Будто все мужчины, которых она встречала в своей жизни, о которых думала, а особенно те, что добивались ее благосклонности и были отвергнуты, все они собрались в это мгновение у постели и переплелись в единую телесную сущность. И вот эдакая нереальная сущность теперь крепко обнимала и властно овладевала ею, щедро изливая свою невостребованную любовь. Она отвечала в такт содроганиям виртуальных тел, взлетая над поверхностью кровати от сладостных конвульсий. Лица калейдоскопом мелькали в ее закрытых глазах, сознание стало неотвратимо затягиваться мерцающей пеленой оргазма, такого оргазма, какого она еще не знала в своей счастливой жизни.

На несколько дней напряжение между ветвями власти немного ослабло, но телефоны в их квартале по-прежнему не работали, и электричество отсутствовало.

– (Как хорошо, что у нас газовая плита, – каждый раз думала Алёна, возвращаясь домой. – Готовили бы сейчас на примусах. Уверена, что и на такой случай у мамули на антресолях найдется что-то вроде керосинки из далекого прошлого).

Урбанова не читала газет. Политическая обстановка для нее высвечивалась на улицах столицы. То, что у политиков опять приключились разногласия, она обнаружила внезапно, возвращаясь поздно вечером домой из офиса мужа, куда пришлось переехать всем проектом из-за бесконечных кордонов. Представители президентской власти, окружившие их микрорайон, с маниакальным усердием проверяли документы, дабы не пропустить «лазутчиков» в стан врага. Ее программисты попали в их число.

Приятного вида молодой человек помог Алёне выйти из троллейбуса, приняв из рук в руки многочисленные сумки и пакеты, на сей раз с продуктами. Поблагодарив незнакомца, Урбанова засеменила к мосту, приседая от тяжести сумок и рассчитывая, как обычно в последние дни, незаметно для патруля проскользнуть к своему дому.

Но оказалось, что оцепление расширили и ее «тайный лаз» вдоль реки перекрыли.

– Добрый вечер защитникам, – сказала она воркующим голосом. – Ребята, я живу в доме 1/2, вот мой паспорт, – и полезла в сумку.

– Добрый вечер, девушка, – козырнул приветливый симпатичный омоновец.

Она уже видела его здесь в прошлый раз.

Сейчас он показался Алёне еще выше и плечистее, наверное, по сравнению с помощником из троллейбуса. Правильные черты лица и умный взгляд усиливали симпатию.

– Опять нарушаете? Одного случая вам мало?

– (Не одного, а двадцать одного). О, знакомые лица! Добрый вечер. Ничего же в прошлый раз не случилось? Тут всего два шага до моего подъезда, – она смотрела на него дружелюбно.

– Сожалею, но сегодня ваш фокус не удастся. Мы не имеем права никого пропускать. Охрана усилена и расширена.

– А как я попаду домой? Я летать еще не научилась, – недовольно проворчала мадам.

– Очень просто, вам следует обойти Белый дом по Конюшковской, потом на…

– По Рочдельской топать? – возмутилась Алёна.

– Хуже, там тоже оцеплено.

– Метро? (Я не езжу на метро).

– Хуже.

– Так что еще хуже может быть? – не удержалась и вспылила Алёна.

– По улице Красная Пресня.

– Я даже не знаю, как по этим переулкам идти.

– Не волнуйтесь, гражданка, я вас сопровожу.

– Вам что, больше делать нечего?! – возмущение Алёны зашкаливало.

– Вроде того. Я должен проверить посты. Давайте сумки, я помогу.

Шли долго, надо было о чем-то говорить, чтобы наладить взаимоотношения на непредсказуемое будущее.

– Вы здесь каждую ночь дежурите? – Алёна решила загладить свой эмоциональный взрыв.

– Сутки на дежурстве – двое или трое дома, по обстановке, но с сегодняшнего дня, похоже, будут сутки за сутками.

– А что у нас сегодня?

– 27 сентября. Вы что, вообще за новостями не следите?

– Не-а, у меня своих дел хватает, а телевизор не работает. Мы же без света сидим. Вон, посмотрите на окна, – Алёна поежилась от холода.