Как в лучшие советские годы, оставшиеся за кадром 93-го года, на турбазе был день заезда, и всю условно организованную группу попросили собраться внизу на первом этаже. Здесь инструктор по быту огласил график экскурсий. Алёна и Ирина сразу же поинтересовались, как можно добраться до Таллина самостоятельно. Оказалось, что это непросто, но возможно.

Среди одиноких женщин 40+ быстро образовалась кучка единомышленниц, ворчливо обсуждающих ситуацию.

– Что же это такое, куда ни приедешь, одни женщины!

– И где приличных мужиков искать?

– На выставках и в музеях.

– Ну не скажите, там только скучающие толпы теток прогуливаются.

– На экскурсиях тоже одни однополые.

– А на работе отношения заканчиваются жалобами жен руководству, – горевали безликие и бесформенные дамы, плотно оббитые цветастыми тканями.

Они уже заранее настраивали себя на то, что найти достойного мужчину невозможно, сколько ни старайся.

– Зря в такую даль тащились.

– Опять ничего не получится!

– (Вот и слава богу. Никаких пляжных амуров, никаких романтических увлечений. Будем кропать с Ириной электронный задачник, – подумала Алёна и размечталась. – Будем восседать на балконе в креслах, смотреть на эстонский хвойный лес с божественными запахами, прислушиваться к посвистыванию ветра и переливам птичьих голосов. Так складно получилось, хоть записывай, – и блаженно вздохнула. – Пернатых желательно слишком рано «не включать», хочется выспаться. Природа, сколько я тебя не видела? Я вся твоя!)

На следующее утро, после прибалтийского завтрака с солоноватой кашей и ложкой омлета, Алёна отправилась звонить в Москву практически на голодный желудок, ибо половинкой яйца, взбитого с молоком, сыт не будешь.

– (Как там они без меня?) – беспокоилась она о своих домашних.

Дома остались сын Афоня, муж Алексей Нахимов, от которого толку по хозяйству мало, и мама Наталья Николаевна.

Связаться со столицей бывшей могучей и необъятной страны в этой густой чаще можно было только из единственного телефона-автомата около столовой. Урбанова заняла очередь. Погода была по-прибалтийски не холодной, но и не жаркой, поэтому она натянула на упругую попу джинсовые шорты, а белая ветровка спасала от внезапных порывов ветра.

Очередь двигалась неприлично медленно. Урбанова развлекалась тем, что то приподнималась на носки, то опускалась на пятки, гибко двигая при этом всем корпусом. Она, естественно, не могла видеть со стороны, как при этом напрягаются ягодицы, как шевелятся мышцы под гладкой кожей стройных ног и как подвижные бедра совершают собственные движения в фазе с телом.

– Девушка! Вы случайно не спортинструктор? – раздался голос за спиной.

Она оглянулась. К линейке ожидающих телефонных переговоров пристроились двое мужчин среднего возраста: один короткий, второй с глазами. Так она их увидела. Внезапно возникла ассоциация с прочитанной в детстве книгой: «Попадались люди, одетые только частично: скажем, в зелёной шляпе и красном пиджаке на голое тело (больше ничего) или в жёлтых ботинках и цветастом галстуке (ни штанов, ни рубашки, ни даже белья)». Алёна представила себе эту пару, декорированную только в «невысокий рост» и «выразительные ярко-голубые глаза», и это развеселило.

– (Говорили, куда ни приедешь, нет мужиков? Вот они. Прискакали! Никто и не ожидал, – и рассмеялась вместо ответа. – Нет, знакомиться ни за что не буду, пусть достанутся поисковичкам), – так она окрестила женщин, страдающих от дефицита мужского внимания для флирта или более серьезных намерений.

Во время обеда, приведшего Урбанову в легкий шок супом из перловки с горохом, салакой с картошкой и молочным киселем из овсянки, всё те же двое из утренней очереди оказались за соседним столом и опять нарушили ее преднамеренное затворничество.

– Девушка, девушка! Так вы не спортивный инструктор? Вы нам так и не ответили.

Алёна сделала вид, что не услышала вопроса, и помахала через окно опаздывающей к обеду Ирине.

Тогда один из них, короткий, пересел поближе и попытался завязать разговор:

– Девушка, извините, пожалуйста, что мы нарушаем ваше уединение, мне так знакомо ваше лицо. Второй день пытаюсь вспомнить, где я мог вас видеть?

– Я снимаюсь в порнофильмах.

Кавалер замолк с таким лицом, будто проглотил сливу целиком, прямо с косточкой. Второй пришел ему на помощь:

– Мы поняли, это шутка. У нас с другом возник вопрос. Вы гостья из Москвы или Ленинграда? Мы даже поспорили.

Алёна опять рассмеялась:

– Приз в студию тому, кто принял меня за москвичку, – голосом профессиональной телеведущей ответила она.

– А мы из Ленинграда, – «красивый с глазами» подсел к ее столику.

– Теперь вы должны говорить из Петербурга, – в голосе Урбановой звучала ирония.

Ее тошнило от переименований улиц и городов, волной прокатившихся по всей стране. Она считала это признаком идиотизма. Зачем тратить деньги на новые таблички и печати, устраивать путаницу для людей. Ведь теперь каждый человек должен получить дополнительный штамп в паспорте о новом месте регистрации, а он никуда не переезжал.

– Это партия и правительство должны говорить из Петербурга, а мы родились и выросли в Ленинграде. Кстати, разрешите представить: Михаил Иванович Калинин, – «красивый» жестом указал на своего друга.

– А это мой друг, – придя в себя от «киносеанса для взрослых», включился в игру «короткий», – Алексей Дмитриевич Романов.

– (Хорошие фамилии они себе придумали, – подытожила Алёна с недоверием. – Главное, нераспространенные).

Она снова, уже в который раз, почувствовала себя, как на съемочной площадке. На сей раз сразу двух фильмов: «С легким паром» и «Приходите завтра».

– Меня зовут Константин Сергеевич Станиславский. А это мой друг – Немирович-Данченко», – представлял герой Ширвиндта себя и друга Фросе Бурлаковой.

Подошедшая к столу Ирина молчала, ничего не понимая, и с интересом смотрела на незнакомцев.

Через пару дней «пляжные» друзья дали Алёне понять, что они приехали из Петербурга не на каком-нибудь поезде, а на большом черном «Мерседесе» чуть ли не последней марки.

Единственной слабостью, которой, по мнению Алёны, она грешила, были автомобили. При виде сверкающего на скудном эстонском солнце лакированного великолепия она расправила плечи, глубоко вздохнула и представила себя сидящей на переднем сидении рядом с «красавцем». Так она условно обозначила того, кто был представлен как Алексей Романов.

Будто прочитав ее мысли, Калинин сказал:

– Алёна, мы с Алексеем завтра едем в Таллин и хотели бы пригласить вас с собой. Как вы на это смотрите?

– (Да никак. Они что, думают, я вот так сразу прыгну в машину к двум незнакомым мужикам и помчусь с ними по дремучему эстонскому лесу в Таллин?) Большое спасибо за приглашение, но я не могу. Завтра мы с Ириной Владимировной работаем.

– А кем работаете? – не отступал Михаил Иванович.

Алёне не хотелось посвящать их в свою профессиональную тематику. Это было скучновато, и она ответила вопросом на вопрос:

– Мальчики, вы знаете такой анекдот?

– Какой? – мгновенно откликнулся Романов.

– Девушка отправилась отдыхать на Черное море. По блату поселилась в гостинице «Интурист». Спустилась вниз на пляж. Приподняла очки. Грустно посмотрела на загорающие тела, сказав себе:

– Опять станки, станки, станки.

Мужчины заржали, как жеребцы, раскручивая в фантазиях род занятий новой знакомой. В глазах блеснуло любопытство.

Для нее же момент отказа был смягчен.

– В таком случае, что вам привезти из Таллина? – не унимался Калинин.

Алёна на секунду призадумалась. Вспомнила, что никак не могла найти для Афони сачок для ловли бабочек. Он всё лето сидел с Натальей Николаевной на природе, то есть на даче, но упускал, с ее педагогической точки зрения, возможность «самообразовываться естественно-научно».