— Мир вам, добрые… это меч у вас, молодой господин? — раздался из-под забрала скрипучий голос.

— Мой сынок — мастер, несёт на продажу, господин, — заблеяла тонким голосом воевода. Левр дернул ее, но было поздно:

— Этот юноша из благородных, я вижу по мечу! Не желаешь ли сразиться со мной, молодой воин?

— Бог милостив будь, — прошептал Левр.

Он не успел предупредить воеводу — вряд ли она сталкивалась с традициями загорного рыцарства прежде. Странствующий рыцарь радостно направил лошадь в сторону юноши, но женщина не медлила — обеими руками она выхватила из его ножен меч и оттолкнула в сторону.

— Он просто хочет поговорить! — отчаянно крикнул ей в спину Левр, — стойте, мастер, вы не понимаете…

— Что понимать, ты сдохнешь!

В следующую секунду Левр был сбит наземь. К счастью, не под тяжёлые копыта рыцарской лошади, а всего лишь на обочину, в самшитовые кустарники.

— Это всего лишь обычай, мастер, — пыхтя, попытался остановить Туригутту юноша.

— Обычай убивать таких идиотов, как ты, — выплюнула она ответно. — По тебе только кони не топтались…

— Ты ловок и смел, — задребезжал старческий голос вновь тем временем, — мы сразимся за честь Варнаяра и твою, безымянный воин!

Во второй раз Туригутта перекатилась с ним вместе через дорогу почти под копытами.

— Ты впрямь хочешь умереть?

— Это «Правила галантного рыцарства»! Это всего лишь этикет! Дайте мне выказать пожилому рыцарю уважение, и он оставит нас…

— …растерзанными на куски? Ты ещё нужен мне живым, Мотылёк!

Продолжить спор они не успели: варнаярец развернулся и направился в их сторону в третий раз. Туригутта подорвалась, взлетев над юношей, дико оскалилась, бросила меч в сторону, выставила руки перед собой, зарычала, как степная дикая кошка… Зрелище напугало даже Левра, что и говорить о бедной лошади, затрясшей головой, заржавшей и затормозившей сразу четырьмя ногами.

Бах! Левр зажмурился, пошатнулся. Поднявшаяся пыль заскрипела на зубах, юноша отплевался, потер глаза.

Туригутта вновь отсиживалась в самшитовых зарослях у обочины. Лошадь перебирала копытами, нервно пытаясь озираться, что в её латах было сложно. Рыцарь же рухнул наземь без единого звука.

— Добрый господин? — неуверенно проговорил юноша. Чернобурка высунулась из-за куста и осторожно, вкрадчивыми движениями, подобралась к ничком лежащему варнаярцу. Следующим движением она сбила с его головы бряцающий шлем. Покатившись, он обнажил седые волосы, через которые трогательно просвечивала бледно-розовая лысина макушки.

И, если до этой секунды у Левра были сомнения, их не осталось. Почтенный старец был мёртв. Пока юноша пытался осознать произошедшее, замерев и не двигаясь, Туригутта перевела дух и деловито принялась разоблачать павшего воителя, одновременно бормоча:

— С ним, кажется, удар приключился.

— Он… мёртв? — тупо спросил Левр; воевода кивнула, — что вы делаете?

— Доспехи, — коротко бросила женщина. — Конечно, все не подойдут, но что-то взять можно будет. Что встал? Лошадь держи! Уводи к деревьям!

— Что…

— Делай, что говорю!

И, как и много раз до того, он подчинился.

***

Дряхлого рыцаря из Варнаяра они похоронили. Туригутта ругалась, проклинала его «благочестивую задницу», призывала проклятия степей на всех рыцарей, их правила и законы, на всё, что имело отношение к Загорью. Вдвоём они лишь слегка прикопали незадачливого воителя. Чернобурка едва дождалась, пока он прочтёт самую короткую из похоронных молитв. Левра терзала совесть ещё десять вёрст.

По крайней мере, он проделал их верхом.

Латы с лошади им пришлось снять, да и саму её следовало как можно скорее сбыть с рук. Конокрадов и убийц вешали на месте, даже воинское звание не спасало от наказания. Особенно там, где законы Элдойра не действовали, — Левр подозревал, что они уже покинули Лукавые Земли. А значит, ступили на территорию вольных городов, таких, как Варнаяр или Нэреин-на-Велде.

Дорога вела их по просеке через лес. Высокие ели казались чуждым призраком севера, между густыми лапами и хвоей собиралась прохлада и туман. В десяти вёрстах от места встречи с престарелым невезучим рыцарем Левр с облегчением увидел пасеку, при которой несколько дворов образовывали укреплённый хутор с постоялым двором. Хозяева хутора, крепкие волки-северяне, сообщили, что путники находятся на территории Варнаяра и должны продолжать движение на юго-восток.

Их не смутили ни продаваемый разнородный металл, ни очевидно не принадлежащая постояльцам кобыла в летах со следами от доспехов на шкуре. Левр уступил цену, невзирая на нытьё воеводы.

Чем быстрее они избавятся от всего чужого, тем лучше. Меньше всего ему хотелось громыхать снятыми с мертвеца доспехами ещё несколько дней. Если это и было типично рыцарское занятие, то Левр готов был всерьёз пересмотреть все свои мечты до единой. К тому же невыносимая Туригутта после побега стала только хуже. Болтливее — так точно.

— …Конечно, ты всерьёз озадачил меня своим поведением перед Оттьяром. Не то что я жалуюсь, пойми меня правильно, Мотылёк. Вот твой пассаж про «бесчестье, требующее возмездия» был просто великолепен. Ты просто обязан побывать в Атрейне. Горцы такую хрень любят, ты заработаешь уйму денег, поверь мне.

Должно быть, болтовня помогала ей успокоиться, рассуждал Левр, или просто Туригутта Чернобурка была влюблена в звук собственного голоса. А может быть, ненавидела тишину.

— Мы могли бы убежать вдвоём. Как тебе идея, Мотылёк? Пришлось бы жить как крестьяне или скотоводы, а я подозреваю, ты такой же скотовод, как я крестьянка, но эй, шанс стоит риска! — Она запрокинула голову к небу. — Мы могли бы поселиться в окрестностях вольных городов, например. Допустим, ты мой племянник-сиротка Лу, а я твоя старая тётушка Тури…

…Но, что всё-таки было вероятнее, она любила доводить его, потому что Левру не удавалось ей достойно ответить. Все ответы, которые на самом деле оказались бы остроумными, были какими-то… пошлыми, и, как бы ни пытался перебороть себя юноша, к женщине он так обратиться не мог.

Даже и к воительнице.

Ему хватало напряжения последних недель. Казавшиеся тяжёлыми месяцы подготовки к турниру меркли рядом с тремя днями страха погони. А впереди были дни неизвестности и дороги. Привязав Туригутту в комнате, снятой на ночь — это была настоящая комната, ничего общего с грязным углом в Эбии — Левр попытался выяснить у хозяев, как добраться до ближайшего крупного города с представительством Школы Воинов.

По крайней мере, в ней он мог бы связаться со старшими мастерами или попросить убежища. Возможно, даже сопровождение до князя Иссиэля. Левр не очень хорошо, к стыду своему, представлял, где именно находится. Прошло столько дней с момента переправы, они столько раз поменяли направление движения…

А бортники-хозяева имели ещё более ограниченное представление о географии дальних областей. Зато уверенно рассуждали о политике, перемежая действительно важные новости с на редкость бредовыми сплетнями и байками. То говорили, что всех Элдар ни с того ни с сего изгнали из белого города, то вдруг сообщали важно, что кочевники с востока вот-вот прорвутся через горы и захватят всё Загорье.

— Говорят, у их женщин такие груди, что они могут тебя ими задушить, — доверительным тоном сообщил старый пасечник Левру, перегнувшись через стол, — и там, внизу, у них есть язык, как во рту.

Юноша едва не поперхнулся.

— Кто говорит? — слабым голосом поинтересовался он. Двое других бортников недоброжелательно уставились на него.

— Те, кто знает, о чём говорит.

— Я слышал, они ездят верхом на лошадях, которых дышат огнем. Как драконы.

— Не огнём, дубина! Они ездят на мёртвых лошадях. Навроде как упырях. Что пахнут болотом, у которых копыта в обратную сторону смотрят и оставляют следы гнили, — замогильным голосом вмешался кто-то.

«Разумно ли будет рассказать воеводе Туригутте об этих слухах?» — мелькнула мысль у Левра, и он вздрогнул. По плечу его сзади хлопнул дровосек, снявший комнату по соседству для себя и брата.