— Смотрю, стоит, сволочь, копытом дрыгает, глазом косит. Я ему: ах ты подлая тварюга, получай теперь в бочину, попомни кхазад, а ну, сын Наина, дай мне нож, и — на, на, на! — Дис сделала выпад воображаемым ножом, — кровищи хлынуло — лужа! Хрипел долго еще.

По стене, кажется, сползал кто-то из наиболее впечатлительных синдар. Трандуил светски улыбался, мысленно пребывая в эту минуту где-то далеко за морем.

«Я вода… спокойная вода… так ты учил меня, отец? Только вот Дис, кажется, цунами похлеще той, что погубила Нуменор».

Взбудораженная удачной охотой, гномка не могла не прицепиться к нему за ужином, который он был вынужден с ней разделить. Потрясая кулаком и периодически стуча им по столу, она вновь в красках расписала подробности охоты на своего обидчика, его последующего упокоения и готовки.

— А хороши вышли котлетки, — завершила она свой рассказ, облизывая пальцы и цокая языком в знак одобрения собственного произведения кулинарного искусства, — у нас есть поговорка о настоящем мужчине, который приносит мясо, добытое собственноручно, домой.

— Изречения древности? — полюбопытствовал владыка.

Дис изрекла на кхуздуле нечто короткое.

— Ты приносил своей жене мясо, лесной король? Или эти ваши бобы?

Возможно, это был самый простой вопрос для гномки, но Трандуил вздрогнул, как от удара.

— Я редко бывал дома в те далекие времена, — скупо обронил он и поднял бокал, — позвольте провозгласить тост за семейные ценности. Как вы считаете, лето будет жарким или дождливым?

Дис на попытки поменять тему не среагировала.

— А что у вас принято дарить женщинам?

«Белые камни, которые вы, жадные гномы, прячете у себя», хотел ответить Трандуил. Но вновь сдержался.

— Смею вас заверить, преданная своему супругу женщина ценит его самого по себе.

— Хочу посмотреть на такую, — пробурчала Дис, щедро посыпая солью свой кусок мяса.

— Вы сомневаетесь…

— Значит, ты считаешь себя самого бесценным подарочком, — продолжила женщина себе под нос, неодобрительно поглядывая на эльфа, — и по-твоему, жена не заслуживает ничего?

— Достойные жёны сидят дома, — подчеркнул разгневанный до ледяного высокомерия Трандуил слово «достойные», — хранят честь мужа и семьи и рады его возвращению. Они знают, как он страдал вдалеке от дома. Они ценят то время, которое он способен уделить им.

— Скажите, пожалуйста! — возмущенная Дис постукивала ногой по полу, сложив руки на груди, а глаза ее нехорошо сверкали, — какой бедняжка! Он страдал, видите ли. А где были его страдания, пока бедная женщина проливала слезы, думая, принесут ей мужа мертвого целиком или по кускам? А где он был, пока она в его отсутствие решала, на что жить, как вести дом? И — Йаванна свидетельница моим словам — он ни разу не сказал ей «спасибо» за то, что полагал само собой разумеющимся. Тогда как она надрывалась, чтобы его тощей заднице уютно было расслабляться в любимом кресле после очередных никому не нужных подвигов.

Трандуил сморгнул.

— А вы, миледи? — тихо возразил он, уже зная, к чему идет их странный спор без начала и конца, — вы сказали ему «спасибо»?

Дис тяжело дышала, грудь ее вздымалась, руки были крепко сжаты в кулаки. И, хотя она и задрала воинственно подбородок, сейчас она казалась ему как никогда маленькой и беззащитной, и вовсе не в росте было дело.

— За то, о чем он молчал? За то, что его не спрашивали, хочет ли он быть мужчиной и играть в мужские игры — но играл по правилам, и только ради вас, я уверен? За сыновей? — расстояние между ним и гномкой было шага три, но преодолеть их было невозможно, — за поступки, в ответ на которые он хотел только одного: вашего признания.

Другая бы на ее месте с ледяным лицом прошествовала бы в свои покои, бросив на прощание что-нибудь ядовитое и оскорбительно-вежливое. Только не Дис, которая промокнула глаза собственной косой и часто заморгала, глядя на Трандуила.

— Это в самом деле так бывает? — нижняя губа у нее задрожала, придавая гномке вид обиженного ребенка.

— Всегда, — твердо ответил Трандуил, протягивая ей платок. Дис трубно высморкалась и протянула его обратно, но эльф сделал вид, что ее жеста не заметил.

— По крайней мере, я его любила и слушалась, — складывая платок и утирая ладонью лицо, размазывая по щекам потекшую сурьму, деловито продолжила гномья принцесса, — Махал знает, все считали, что он мне не пара. Слишком безрассудный, как огонь, вспыхивал от любого слова, от косого взгляда. Везде хотел быть первым и лучшим. Характер у него был тот еще. Но из тех, кто за мной бегал, никто не решался выйти против Торина, а он даже не раздумывал.

— Это смело.

— Ага, он его побил. Торина побил. Тот ему: ты мою сестру поимел, а он — если бы и поимел, ты бы об этом не узнал, а он — так поимел? А он — нет, вот как ты о ней думаешь, и кто из нас, говорит, хуже, тварь ты беспутная. И давай его бить-волочить.

— Торина? — Трандуил не мог не улыбаться.

— Ну. Фрерин потом ему в ответку навалял… зачем я это рассказываю вам, у вас-то, поди, все не так было.

— Не так, — Трандуил уселся в кресло обратно, взглянул в окно, за которым заливалась малиновка, — у нее братьев не было. Я в первый раз увидел ее на свадьбе.

— На чьей?

— На нашей.

Дис даже рот открыла от удивления. Лесной король рассмеялся, легко и непринужденно.

— Да, у нас так. Это было очень давно. Многое изменилось в наших обычаях. Мой отец… владыка Орофер, хотел, чтобы дочь его ближайшего друга вошла в нашу семью. Все, что я знал о ней — что она неплохо управляется с хозяйством, умеет вышивать монограммы и в доме своего отца ни разу не произнесла слова «нет». За всю церемонию она не подняла на меня глаз.

— Какой кошмар, — чистосердечно высказалась гномка. Трандуил пожал плечами, потягиваясь.

— В нашем доме с первого дня «нет» стало ее любимым ответом на любое мое предложение, просьбу и даже приказ. Она была чрезвычайно противоречивой натурой, как я выяснил потом. Целеустремленной и старательной, упорной, терпеливой, бесстрашной. Великолепно владела собой. Мне… мне ее очень не хватает.

Сказав это, он осекся. Неловкости не было, но очень уж странно — рассказывать женщине, которую хочешь, а теперь Трандуил мог позволить себе роскошь это признать, о достоинствах покойницы-супруги.

Впрочем, Дис думала наверняка о чем-то в схожем направлении. И совсем не странным показалось почему-то, что, уходя, она подошла к креслу лесного короля и чмокнула его быстро в висок.

***

Эльфы спали редко.

Сон их всегда отличался тем, что был поверхностен. Почти всегда. Но даже и такого сна Трандуилу категорически не хватало в последние полторы недели. Он вертелся на кровати, то скидывая тончайшее одеяло, то натягивая его на себя и лежа под ним с головой.

Сон не шел. Ни поверхностный, ни глубокий, никакой. Нельзя было выкинуть из головы то обстоятельство, которое отсрочить на сто лет — как было характерно для Трандуила — не получалось. Обстоятельство в виде гномки средних лет, взбалмошной и противной особы, неповторимой леди Дис.

Напряжение между ними достигло критической отметки. Конечно, он мог его игнорировать. Мог — гасить холодностью и ледяным безразличием. Мог бы, и даже собирался, как делал это всегда с чересчур навязчивыми эллет. Но эллет проявляли свое внимание, даря венки из полевых цветов, приглашая полюбоваться рассветом, сыграть на арфе. Дис не приглашала. Она приходила сама. Случайно или нет король эльфов уже трижды находил ее полуобнаженной в собственной купальне, он не знал. Но на третий раз перестал сомневаться.